Ознакомительная версия.
Ха… Сорвалось, злорадно решил Даниил. Он был уверен, что парень тащил Варю к себе в гости, как говаривали во времена молодости их с Варей предков, «послушать музыку», со всеми вытекающими последствиями. Обломилось. Теперь настроение Даниила значительно улучшилось, и он шагал за Варей весело, чуть ли не насвистывая, легкой походкой хорошего спортсмена, каковым, собственно, и являлся. Десять лет занятий пятиборьем даром не прошли. И хотя сейчас во взрослой успешной жизни он избаловался и обленился, но все же форму не потерял.
Даниил с Варварой, каждый в своем конце вагона, благополучно доехали обратно до «Невского проспекта», и Даниил собрался уж было на выход, но краем глаза вовремя заметил, что Варвара с места трогаться не собирается. Гм. А разве мы не в офис, так и хотелось спросить ему. Видимо, нет.
Посовещавшись с полчаса и не придумав ничего умного, Варя с Макаром решили все же взглянуть на семейство Сурмилиных. Алиса, к сожалению, не приложила фотографий к своему досье. А потому вопрос о том, как вычислять Алексея Дмитриевича с супругой, был по-прежнему открыт. Варвара очень надеялась на изобретательность и артистизм Макара. И пока ехали в метро, они активно обсуждали возможные сценарии близкого знакомства с семейством и торговались, кто должен на этот раз идти на близкий контакт с подозреваемым. Макар считал, что пришла очередь Варвары. Варвара доказывала, что лучше доверить дело тому, кто лучше справится. То есть Макару. За этими разговорами они быстро доехали до «Пионерской» и все еще спорили, идя к дому Сурмилиных, когда затрезвонил Варин мобильник.
– Варвара! – простонал из трубки знакомый голос Зелинского.
– Да, Андрей Валентинович, что-то стряслось? – мгновенно тормозя посреди дороги, встревоженно спросила Варвара. Неужели еще кого-то убили?
– Меня вызывали на допрос в полицию. Кажется, они меня подозревают, – полным отчаяния голосом поделился Зелинский. – Я ни с кем не могу поговорить об этом, кроме вас. Мама не переживет, если узнает, и на работе это невозможно, вы сами понимаете.
– Где вы сейчас находитесь? – собранным голосом спросила Варя.
– Я? Сейчас дома, у себя в комнате, – затравленно ответил Зелинский, – но ко мне нельзя, – пугливо добавил он.
– И не надо. Мы посидим во дворе или в кафе поблизости, и вы мне все расскажете. Диктуйте адрес, куда мне ехать, – велела Варя.
– Я живу на Пятой Красноармейской, это «Технологическая» станция метро.
– Через сорок минут я буду у вас, когда подъеду, позвоню, – пообещала Варя и зачем-то добавила: – Держитесь.
– Ну, и куда это ты собралась? – недовольно прищурился Макар.
– Звонил Зелинский, это второй искусствовед, что был у Булавиных. Его сегодня вызывали на допрос и, кажется, подозревают в убийстве Томашевича, – озабоченно поделилась Варя.
– О! Не дремлет полиция, и заметьте, что мы с ней мыслим в одном направлении. Точнее, я, – поправился Макар. – И чего хочет твой искусствовед?
– Поговорить. Сейчас я поеду к нему, а ты иди, выясняй ситуацию с Сурмилиными, – распорядилась Варя.
– Что значит, иди, выясняй? – опешил Макар от подобной наглости. – Во-первых, сегодня твоя очередь представление устраивать, а во-вторых, один я вообще никуда не пойду, а в-третьих, если помнишь, мы с тобой как раз собирались Зелинского пробить на предмет алиби и вообще, – заупрямился Макар, разворачиваясь обратно к метро.
– Да ты что? – возмутилась Варя, хватая его за рукав. – Он и так еле жив от страха, такой стресс. Он со мной, как с другом, хочет поделиться, а при тебе вообще разговаривать не станет. И потом, по поводу Сурмилина, если ты сегодня им не зай-мешься, мы еще один день потеряем, а потом вообще никто не вспомнит, где он был в день убийства, – настойчиво выговаривала Варя, тесня Макара в обратную от метро сторону.
– Да, и как ты предлагаешь мне его алиби устанавливать? Припереться к ним домой и в лоб спросить, а потом самому по лбу получить? – сердился Макар.
– Макар, ты себя недооцениваешь, – укоризненно проговорила Варя. – Такие топорные методы недостойны твоего светлого предприимчивого ума. Я уверена, если ты постараешься, то восхитишь всех своей изобретательностью, даже Алису. А я ей обязательно представлю тебя в наилучшем свете, обещаю. На ближайшем совещании у Каменкова спою хвалу твоей предприимчивости и храбрости, – пообещала коварная Варвара, уверенная, что Макар не устоит. – А еще лучше, – поддавшись вдохновению, проговорила Варвара, стараясь справиться с самодовольной улыбкой, против воли расплывающейся на ее лице, – я приглашу ее выпить кофе и между делом посетую, как ей повезло, что такой красивый, умный и предприимчивый парень в нее влюблен, и намекну, что не против тебя отбить. Что ты мне очень нравишься, и я вообще в тебя практически влюбилась. Чувство собственничества заставит ее обратить на тебя внимание.
Глаза Макара осветились надеждой, и Варя, воспользовавшись достигнутым успехом, развернула его лицом к дому Сурмилиных и легонько подтолкнула в спину. А сама бодро и весело направилась к метро, поздравив себя с мастерски решенной проблемой.
Варвара прогуливалась в небольшом скверике, зажатом между невысоких, старых домов, коими были щедро застроены Красноармейские улицы, с деревянной, давно опустевшей песочницей посередине, с пыльными кустами сирени, прижавшимися к двум массивным округлым деревянным скамьям, почему-то никому не приглянувшимся в этот теплый летний вечер.
Зелинский появился минут через пять. Бледный, несчастный, с потемневшими от тревоги глазами. Белая свежевыглаженная рубашка и светлые брюки только подчеркивали его серый цвет лица и внутреннее смятение.
– Мама отчего-то нафантазировала себе, что я иду на свидание, – извиняясь за свой парадный вид, проговорил Андрей Валентинович.
Ах, вот в чем дело, едва не улыбнулась Варя от такой трогательной заботы мамочки великовозрастного недотепы. Она все еще надеется пристроить его за милую, интеллигентную девочку из хорошей семьи. Поздно. Раньше надо было об этом думать, когда в подростковом возрасте отравляла сынуле жизнь, волком глядя на каждую мимо проходящую девицу.
– Ну, рассказывайте, что же сегодня случилось? – усаживая на скамейку расстроенного Зелинского, попросила Варя. На самом деле коварная барышня, приглашая Зелинского встретиться, имела в голове тайный план. И даже себе стыдилась в этом признаться. Использовать для собственных корыстных целей беззащитного, напуганного, нервного Андрея Валентиновича было стыдно, а не использовать – глупо. А ведь Варе для поиска пропавшей картины было просто необходимо иметь представление о ходе следствия.
– Они вызвали меня сегодня прямо с работы. Знаете, такие грубые, невоспитанные, бесцеремонные люди, – делился взволнованно Зелинский, безостановочно теребя длинные сильные пальцы. Варе даже показалось, что при желании такими пальцами можно было бы гнуть подковы, но Андрей Валентинович, разумеется, серьезней шариковой ручки ничего в руках никогда не держал. – Но, с другой стороны, чего я, собственно, ожидал, если по телевизору регулярно показывают, как они издеваются над подозреваемыми, даже избивают. Меня хотя бы не били, – горько усмехнулся он.
– Ну, а что конкретно там было? О чем вас спрашивали, что говорили? – нетерпеливо спросила Варя.
Зелинский обиженно покосился на нее, но все же рассказ продолжил:
– Их интересовало, где я находился двенадцатого июля в первой половине дня. Но я уже говорил их сотруднику, что был в библиотеке, – качая по-гусиному вниз-вверх шеей, рассказывал Зелинский. – А они говорят, сколько времени вы там провели? А я откуда помню? Ну, до обеда, наверное, до двух, или, может, чуть дольше. Я в кафе не хожу, ем у себя в кабинете. Мне мама бутерброды делает, салат в баночке, термос с собой дает, потому что в кафе дорого и невкусно, – поведал Варе историю о трогательной материнской заботе Андрей Валентинович, но мог бы и не пояснять, и так все понятно. – И потом, вы же понимаете, Варя, как человек несколько образованный, занимавшийся научной деятельностью, что невозможно сидеть все время за столом. Я выходил, рылся в картотеке, брал с полки справочную литературу, выходил курить, наконец. Можно я закурю? – тут же спросил он жалобно. – Меня это успокаивает.
– Разумеется, – позволила Варя, желающая только одного – чтобы он уже наконец рассказывал и не отвлекался.
– А они говорят, что я мог бы при желании доехать до дома этого убитого типа, Томашевича, и совершить преступление.
– Что за глупость?! – искренне возмутилась Варя.
– Вот и я говорю, – обрадованно кивнул Зелинский. – Да я даже понятия не имею, где он живет! И потом, как бы я попал в его квартиру? Зачем?
Ознакомительная версия.
