— Помогите! Они убьют меня!
Буханка к этому моменту уже успел подойти к будке охраны и даже поздороваться с сидящим в ней крепким мужиком отнюдь не пенсионного возраста. А тут этот дикий вопль! Он обернулся, увидел лежащую рядом с машиной окровавленную Лилю и мгновенно оценил ситуацию. Крепкий мужик, похоже, тоже, и сразу стал подозрительно шарить руками по деревянной обшивке своей сторожки. «Сейчас милицию вызовет», — догадался Буханка и инстинктивно нащупал пистолет во внутреннем кармане ветровки. Выстрелил он тоже, повинуясь инстинкту, попутно соображая, до чего же глупо все получилось.
Конюхов изучал документы мертвеца, извлеченные из заднего кармана его брюк: специальный кожаный бумажник с водительским удостоверением и техническим паспортом на белую «Тойоту».
— Измайлов Игорь Евгеньевич, — пробормотал он себе под нос и задумчиво пожевал губами. Это имя ему ровным счетом ничего не говорило, он даже был почти уверен, что и в картотеке на человека с такими данными ничего не найдется.
— Вот еще… Ключи, наверное, от машины… — Эксперт протянул ему небольшую связку с брелком сигнализации. — И вот еще аудиокассета…
Конюхов принял ключи и посмотрел по сторонам: белой «Тойоты» что-то нигде не наблюдалось. «Надо бы соседние дворы проверить», — механически отметил он про себя. Кассету, уже обернутую в целлофан, он зачем-то посмотрел на свет и положил во внутренний карман пиджака.
В этот момент на трупе что-то затренькало. Эксперт сделал вопросительное лицо и перевернул тело на спину.
— Да при нем мобильник! — чуть не восхищенно воскликнул он. — И совсем целехонький! Я сразу под свитером и не разглядел.
— Давай сюда, — коротко распорядился Конюхов, взвесил на ладони невесомую игрушку, маленький «Сименс» — что такому сделается? — и нажал на кнопку приема. — Да? — отозвался он наиболее нейтральным способом.
— Игорь Евгеньевич? — деловито осведомилась трубка отдаленно знакомым Конюхову голосом, порядком искаженным некими посторонними шумами, более всего напоминающими работающую в машине магнитолу.
— С кем говорю? — уклонился от прямого ответа Конюхов.
— Это Амельченко, — «купилась» трубка. — Ну, профи… Короче, у меня есть новая информация об интересующих вас людях… Але, вы слышите меня? — Посторонний шум пропал, и голос стал таким ясным, словно невидимый собеседник стоял рядом с Конюховым. Но это уже не имело для него такого уж решающего значения, хватит и произнесенной вслух фамилии — Амельченко.
По крайней мере одного Амельченко Конюхов знал как облупленного, контактировал с ним, когда тот работал в прокуратуре. Потом слышал мельком, будто этот самый Амельченко в частные сыщики подался и как будто не бедствует. И вообще, сколько знал Конюхов, никто из напрочь забросивших милицейскую рутину об этом не пожалел. Взять хотя бы того же Шатохина, пристроился в каком-то охранном агентстве и в ус себе не дует. Один он, Конюхов, как впрягся в это ярмо, так и бредет в борозде. Пока не издохнет, как старый коняга. А ради чего, спрашивается? То-то же.
— Игорь Евгеньевич? — продолжала тем временем вопрошать трубка. — Ну так как вы насчет того, чтобы встретиться?
— Да я бы не против, — Конюхов кашлянул в сторону, — только я не Игорь Евгеньевич, а Николай Харитонович, а фамилия моя Конюхов. Еще не забыл такого?
В трубке возникла непродолжительная пауза, завершившаяся крепким словцом, не очень внятным, впрочем.
— Эй, не отключайся, барсук, я ведь тебя все равно найду, — поспешил уведомить противоположную сторону Конюхов. — А клиент твой рядом со мной, только трубку я ему передать не могу… Нет, он не стоит, лежит… Короче, это очень печальная история, он неудачно упал с девятого этажа. Да, будет лучше, если ты прямо сюда и подъедешь. Куда? В Теплый Стан, а точнее, э-э-э… — Конюхов поднял глаза и прочитал то, что было написано на табличке, прикрепленной к углу дома, из которого вывалился невезучий клиент подавшегося в частные сыщики Амельченко.
Самого Конюхова тоже трудно было назвать везучим, вон уже второй труп на его шею за какие-то полдня. Сначала баба мертвая в зоне отдыха, а теперь этот «летун», который, похоже, что-то искал в ее квартире. Конюхов видел собственными глазами, как там все перерыто. А баба вроде ничего особенного собой не представляла — домработницей в состоятельном семействе, туда Конюхов уже направил своего молодого, не в меру прыткого помощника Степанова и теперь ждал, чего он принесет в клювике. Не в меру, потому что прыткость его проявлялась весьма своеобразно, уж больно быстро он перенимал замашки матерого опера — профессиональный цинизм и стойкое желание отвертеться от любого дела, не обещающего скорого завершения, — при том, что сам Конюхов приобрел сии навыки с опытом, набив немало шишек, а в свои молодые годы, неистово горя на работе, подметок стоптал и штанов порвал несчитано.
Ладно, хватит о Степанове, надо бы подняться в квартиру, посмотреть, не нашли ли чего-нибудь интересного? Не зря же этот Измайлов там шарил перед самым их приходом. Эх, жалко, что разбился, а то, глядишь, уже сегодня дело можно было бы считать раскрытым. А теперь ищи мотивы, выясняй, кто этот Измайлов и что его связывало с некрасивой домработницей Марией Пастушковой. Лишняя морока, одним словом. И суета сует. А Конюхов любил покой и порядок.
Медленно, поминутно останавливаясь и утираясь платком, Конюхов поднялся на шестой этаж, а потом еще с минуту пережидал сердцебиение на лестничной площадке перед распахнутой дверью квартиры убитой. В последнее время тучного Конюхова совсем замучила одышка, а тут еще жара дикая… Нет, нужно поскорее в отпуск, в санаторий, гулять среди елей и дышать озоном, а то ведь так и до инфаркта недалеко. Да уж, заманчивая перспектива, ничего не скажешь, — скопытиться раньше времени, даже до пенсии не дотянув.
— Ну-с, что тут у нас? — вздохнул он, переступая порог и оглядывая стайку понятых, столпившихся в тесной прихожей, встревоженных, как воробьи при виде крадущейся по двору кошки.
— Да есть кое-что, Николай Харитоныч. — Из комнаты выглянул местный участковый, которого они прихватили с собой по такому случаю. — Вот, сами посмотрите.
Понятые словно по команде расступились, и Конюхов увидел чемодан из рыжей кожи, прямо посреди комнаты. Чемодан был раскрыт.
Конюхов подошел и заглянул в его обтянутое светлым шелком нутро: там лежали какие-то картинки.
— Что это?
— Кажется, нам нужен эксперт по произведениям искусства, — многозначительно сказал криминалист, выступивший из-за спины участкового.
— Так уж и по искусству, — усомнился Конюхов и склонил голову набок: то, что лежало в чемодане, на его взгляд, если и имело отношение к искусству, то самое отдаленное. Ну, как этикетка с бутылки плохого портвейна, к примеру. А с другой стороны, эта самая Пастушкова была домработницей в семействе художника, так что чем черт не шутит. — Ладно, разберемся, — в конце концов заключил он и отер платком затылок. Платок, кстати, сразу взмок, хоть выжимай. И зачем он сегодня надел пиджак? Хотел снять, но потом вспомнил про кассету в кармане.
— Может, он за этим приходил? — высказал предположение участковый. — Хотя тут много чем можно поживиться. Обстановка, конечно, скромная, зато тряпья много, украшения есть золотые и деньги приличные…
— Может, и за этим, — пробормотал Конюхов и пожаловался: — Ну и духота! Окна открыть нельзя, что ли? Или хоть форточку? — Воздух в квартире и впрямь был спертый до невозможности, а тут еще шторы задернутые. И понятые в прихожей, пыхтящие как паровозы…
— Сию минуту! — Участковый кинулся к окну, отодвинул занавеску, дернул за шпингалет и застыл с идиотской улыбкой на широкой физиономии, зажав в руках оторванную железяку. То ли переусердствовал малость, то ли шпингалет на соплях держался, неизвестно.
— Тьфу ты… — сплюнул Конюхов, развернулся, чтобы выйти из квартиры, и напоролся на Амельченко, который совсем не изменился, был все такой же моложавый и поджарый. Слегка постаревший мальчик, злоупотребляющий алкоголем. Вот что значит вовремя проспиртоваться!
* * *
Сначала Конюхов повел Амельченко полюбоваться на его бывшего клиента. Вовремя они успели, потому что еще немного, и того забрала бы труповозка.
— Ну что, знаешь такого? — поинтересовался Конюхов, остановившись рядом с телом.
— Ага, это он, — кивнул Амельченко, — Игорь Евгеньевич Измайлов, интересный мужчина в расцвете лет. Между прочим, знаешь, чей он сын? Татьяны Измайловой! Артистка такая была, красивая…
— Что-то не припомню, — сухо отозвался Конюхов.
— Значит, с девятого этажа? — уточнил Амельченко и посмотрел вверх, на крышу банальной панельной коробки, будто примериваясь, каково оно — оттуда лететь. — И какая нелегкая его туда занесла? На самоубийцу он вроде не походил. Наоборот, был полон планов…
