Хейзел с Реем уже направились к кабинету, но неожиданно констебль по имени Уиндемир остановила их.
— Разрешите доложить, инспектор, — обратилась она к Хейзел, заправляя непослушный локон под фуражку. — Я занималась просмотром электронных сводок происшествий и, кажется, нашла кое-что интересное.
— Где?
— На восточной границе Квебека.
В другом конце коридора появилась Мелани Картрайт.
— Йен Мейсон на линии! — сообщила она.
Рей и Хейзел переглянулись.
— Ну вот, все сразу навалилось! Хоть на части разорвись! — вздохнула она.
На прощание Бренна пожала Уингейту руку и передала рюкзак.
— Спасибо за приятную компанию, голубчик, — подмигнула она, делая ударение на последнее слово.
После долгого перелета Джеймсу казалось, что твердая земля уходит из-под ног. Хотя небо было чистым и безоблачным, во время полета ему всюду мерещились невидимые набивные медицинские мячи, которые изо всей силы колотили по крошечному самолетику.
— Думаю, не стоит просить, чтобы ты позвонил.
— Не принимай близко к сердцу.
— Это ты о чем: про мой самолет или Х-хромосомы?
Уингейт улыбнулся Бренне на прощание и забросил рюкзак на плечо. За ангаром нашелся платный телефон, и он сразу же позвонил в участок.
— Сядь, если стоишь! — предупредил его Грин. — Мы посылаем к тебе француза!
— Ага, именно его мне и не хватает! — откликнулся измученный Уингейт.
— Выдался трудный денек, Джеймс? То ли еще будет, когда вернешься!
— Что за француз?
— Подарочек от комиссара Мейсона! Сукин сын наконец-то созрел. А француз едет из Садбери, некий детектив по фамилии Севини.
— Надолго к нам?
— Босс не сказала. Он подъедет к тебе примерно через час.
Положив трубку, Уингейт наблюдал, как Бренна разворачивает свой самолетик на взлетной полосе и, разогнавшись, легко взмывает в небо, устремляясь на запад. Вскоре он превратился в крошечную точку и исчез в безоблачном небе. В течение семи лет Джеймсу удавалось избежать как женского, так и мужского внимания к своей персоне. Однако в последние пять лет он не находил в этом ничего хорошего. Сейчас молодой человек терялся в догадках, что бы он стал делать, если бы на пути встретился кто-то действительно стоящий. Уингейт убеждал себя, что Бренна пригласила его по доброте душевной, но в душе переживал, что его тайна раскрыта. И дело не в сексуальной ориентации, а в нем самом как личности. На несколько мгновений Уингейт забыл о том, что он полицейский, и позволил себе побыть просто человеком. Ему так часто приходилось прятаться за формой и именным жетоном, с помощью которых можно скрыть свои чувства, как это произошло при встрече с молодым Джо Этлуканом. Возможно, Джо принимали в резервации таким, какой он есть, не осуждая, а может быть, просто никто ни о чем и не догадывался. Когда Этлукан протянул Джеймсу корзинку с хлебом, в тот, второй раз, и пристально посмотрел в глаза, подозрения Уингейта подтвердились. Вот почему заигрывания Бренны наводили тоску. Какой же одинокой и безысходной стала предыдущая ночь!
Около получаса Уингейт сидел, погрузившись в грустные размышления, которые вели в потаенные уголки души, где укрылись самые омерзительные воспоминания. От мрачных мыслей отвлек приземляющийся самолет, похожий на самолетик Бренны. На мгновение он даже испугался, что девушка возвратилась, чтобы в очередной раз поглумиться над ним. Однако опасения Джеймса не оправдались, потому что из салона самолета вышел, согнувшись в три погибели, очень высокий мужчина.
— Сержант Севини? — осведомился Джеймс.
— Се-ви-ньи! — поправил француз, протягивая руку.
— Полиция Порт-Дандаса в моем лице приветствует вас!
Севиньи едва поместился на сиденье автомобиля, а его колени уперлись в бардачок. Уингейт чувствовал себя так, будто добыл на охоте лося, но, вместо того чтобы привязать к багажнику на крыше, втиснул в пассажирский салон. По дороге они разговаривали мало. Севиньи только сказал, что люди, не бывавшие в Садбери, ничего не потеряли, потому что это не городок, а настоящая помойка. На его коленях лежала аккуратная стопочка папок с материалами расследования, высланными по факсу. Уингейт был не прочь попрактиковаться во французском, на котором в школе говорил достаточно сносно, однако внутренний голос подсказал, что примостившийся на соседнем сиденье гигант вряд ли поддержит его инициативу.
До Порт-Дандаса добрались к двум часам дня. Машина свернула на главную улицу и подъехала к участку. Уингейт ощутил внезапно нахлынувшую радость, будто отсутствовал целый месяц. В этом городе он провел всего четыре дня, но сейчас испытывал такое облегчение, словно вернулся домой.
В приемной было тесно. Здесь собралась толпа полицейских, звонивших по телефонам. Рей Грин только отмахнулся и не стал отвечать на вопросы. Мол, объяснит все потом. И правда, дружная компания! Как на огромной телефонной станции! На противоположной стене теперь висела подробная карта Канады, а рядом с картой, на белой доске, записаны названия населенных пунктов. Спеша за Грином и французом, Уингейт успел прочитать: «Милк-Ривер», «Гримшоу», «Квиснел».
Микаллеф ожидала их в конференц-зале. Перед ней на столе стоял ноутбук, который она тут же повернула к Севиньи. На экране была фотография женщины с залитым кровью лицом. Видимо, она страдала от какой-то тяжелой болезни. Фотография сделана анфас, а из-за головы торчала деревянная ручка молотка. Рот застыл в широком беззубом оскале.
— Это Глэдис Ягнемма. Дочь разговаривала с ней утром и собиралась встретиться с ее гостем. Приехав к матери в назначенное время, она обнаружила труп. Спир уже в Мэйфере, ждет курьера с одеждой жертвы.
— Впрочем, мы уже знаем, что на ней, — добавил Грин.
— И что же? — поинтересовался Севиньи.
Хейзел предложила ему сесть и не спеша изложила известные факты, касающиеся совершенных убийств. Француз быстро ухватил суть дела.
— Парень до сих пор считает, что его никто не разыскивает?
— Вот именно! — воскликнула Хейзел.
Севиньи кивнул в сторону приемной:
— Теперь многие знают об убийствах!
— Мы очень осторожны, сержант, — откликнулся Грин.
Француз поднялся со стула и заметил:
— Ведь вокруг полно маленьких кувшинчиков?
Присутствующие уставились на него, ничего не понимая.
— Неужели я так плохо говорю по-английски? Ну, знаете, большие оттопыренные уши, которые есть у всех маленьких кувшинчиков.
Хейзел заметила, как он покраснел.
— До сих пор не пойму смысла этой поговорки!
Уингейта позабавило, что огромный здоровяк на мгновение смутился как ребенок, а потом поднял руки, будто капитулируя перед противником.
— Чем больше людей знает об этом деле, тем больше ненужных и любопытных ушей, — принялся объяснять Севиньи. — Кажется, еще говорят, что и у стен есть уши. Понимаете? А для нас предпочтительней, чтобы убийца ничего не заподозрил.
— Кстати, детектив, еще никто и ничего не сказал, — заметил Грин, закрывая ноутбук, откуда на них смотрело изуродованное лицо Глэдис Ягнемма. — Сначала узнайте все детали, включайтесь в работу или отправляйтесь восвояси.
— И не подумаю, — заявил Севиньи, надвигаясь на Рея Грина, который невольно отпрянул назад, не ожидая такого поворота событий. Он не привык отступать.
— Мальчики, может, еще и подеретесь? — остановила их Хейзел.
Француз резко протянул руку в сторону Рея, и все присутствующие вздрогнули от неожиданности.
— Детектив-сержант Адьютор Севиньи к вашим услугам, — представился он. — Останусь с вами до тех пор, пока сам не решу, что в моих услугах больше не нуждаются.
— Черт возьми, какой еще «адьютор»? — Грин намеренно не протянул руку Севиньи, который по-прежнему предлагал свою для пожатия.
— С латинского языка переводится как «помощник» или «судья», а вообще, Реймонд, это мое имя, — объяснил сержант. — А теперь пожмем друг другу руки и начнем работать вместе.
Хейзел Микаллеф сидела в «Хохочущем вороне» неподалеку от места работы Эндрю и помешивала трубочкой коктейль. Она нарочно выбрала столик у стены, чтобы коллеги бывшего мужа ненароком не заметили ее. Это оказалось крайне неудобно, так как приходилось все время поворачиваться на стуле, чтобы не пропустить Питерсена, который тоже мог не разглядеть бывшую жену в полумраке бара. Эндрю обещал прийти вовремя, но прошло уже двадцать минут, а она все еще сидит в пол ном одиночестве. Бармен протянул ей через стойку второй коктейль.
— Вы можете посидеть со мной за стойкой, шеф, — сказал он, неверно истолковав ее беспокойное ерзание на стуле. — Или на время закрыть двери?
— Спасибо, не надо, у меня здесь встреча с одним человеком, — ответила Хейзел и решила про себя, что бармен наверняка не поверил.
