Владислав Вишневский - Следы на воде

— Точно! Вычислим и… — Не отстал и полковник Олег Александрович Чадов. Хотя он лично считал, лучше бы дело сами довести до конца. Резонанс мог быть наверняка благостным, в смысле поощрения.

— Нет, я думаю, его к нам, голубчика, нужно доставить, в Россию. Тут и…

— Замочить. — Угадал Вадим Николаевич.

— Под суд отдать. — Строго осадил начальник отдела.

— И правильно. Мы гуманное государство. Демократическое. — Укоризненно глядя на своего товарища, тонко заключил полковник Чадов.

— Именно, — прихлопнул рукой по столу генерал, и добавил. — Хорошо, что всё хорошо кончается. Совещание закончено. Я на доклад.

Вопросы оставались, но было уже проще.

Люди, Народ, Страна, если б вы знали, как нудно и противно лежать в больнице… молодым, практически здоровым парням, к тому же баскетболистам, просто невыносимо, ужасно невыносимо. Так бы и сорвались, и полетели… Подумаешь, температура плавает, за какую-то там критическую отметку поднимается. И что? Она же на чуть-чуть поднимается, на самую малость, а врачам это похоже в радость. Лежите-лежите, говорят, ещё не выздоровели Как не выздоровели, шёпотом между собой возмущались Серёга с Валькой, громко не только возмущаться, разговаривать нельзя было, потому что в палату поместили ещё одного больного, сказали тяжёлого, не разговаривает пока… тоже с синяками, всего забинтованного, вот он и есть больной, указывал на него Валька, а мы не…

— И вы больные, — стояла на своём лечащая врач. — Больные-больные, пока вас не выписали. Боль-ные! — Заключила и прикрикнула. — Ле-жать, я сказала, лежать! — Скомандовала, как щенкам.

— А когда? — испуганно притихнув, в голос, обиженно шипели оскорблённые друзья.

— Когда температура в норме стабилизируется, и анализы… — Бодро информировала врач.

— Ооо! — обречённо выдыхали «братья» по больничной палате. — Ещё и анализы!! — и падали на подушки, понимая, спорить бесполезно.

Желание как можно быстрее покинуть больничную палату у друзей появилось не так давно, точнее сегодня, прямо с утра. Вчера ещё всё нравилось, сегодня нет. И вовсе не по причине плохого медицинского обслуживания, с этим всё было в порядке, и лежали бы себе парни, отдыхали, но… Их неожиданно посетила любовь! Да, любовь! Она самая. Причём, возвышенная. Первая! И не одна на двоих, а у каждого, у обоих. Одновременно и одномоментно. Хотя они — «нокаутированные» и ослеплённые, это распознали на следующий день. Практически бессонная ночь — после ухода гостей, они долго обменивались впечатлениями, привела к общему знаменателю, что Наташа лучшая в мире, а Светлана красивее всех звёзд. Да не в шоу-бизнесе, конечно, а на небе. Причём, у Наташи такие красивые глаза, такие!.. А у Светы тоже! А улыбка у Светланки, как и у Наташи!! И обе они такие милые, такие красивые, такие заботливые… Дальше эпитеты у парней заканчивались, потому что гасли в небесных и неподдельных эмоциях, заменялись блеском глаз и восклицательными знаками.

— А как она на меня посмотрела, Серёга, как посмотрела… Ты заметил, заметил?

— Ага! А Светланка… А я в пижаме… Ё моё! Я — раз так, сразу, и под одеяло. Спрятался. А она заметила. Как ты думаешь, она заметила, нет? Я опозорился!

— Я тоже! А улыбка у неё… Как я раньше не замечал?

— А я… вообще дурак был…

— Ооо!

— Даа!!

— Слушай, а когда они ещё придут, они не сказали?

— Кто? А, Наташа в смысле.

— И Светланка. Светик! Цветочек! Валька, а ничего, если я буду звать её Цветиком или Цветочком, а? Не смешно?

— Нет, конечно… Жаль, не успели договориться, врачиха выгнала. А я буду… Я буду…

— Цветик! Мой Цветик! Представляешь, я, кажется, люблю её!

— И я тоже! Увидел и всё. Сразу… Нет, со второго раза. В Макдоналдсе я тогда не разглядел, занят был, а она…

Парни так распалились в своих мечтах, что тотчас услышали резюме от своих соседей, как ведро холодной воды…

— Эй, вы, там, прессованные! Вы заглохните — нет? Ночь же! Достали уже своими пестиками-тычинками. Утром расскажете медсестре на процедурах про свою любовь, по уколу пропишет в мягкое место, до обеда забудете. Ишь, понимаешь, размечтались! А с твоей Наташей, парень, кстати, рифмуется только одно, запоминай: Наташа будет наша. И всё. И в рифму и складно. Понял? Ха-ха!

— Что-о! Ты что сказал? Ну-ка, повтори! — Сбрасывая одеяло, взревел Валька. — Я тебе сейчас…

И мог бы, потому что чувствовал себя даже не Геркулесом, обиженным монстром. Который города в американских фантастических блок-бастерах, как спички ломает. Валька тяжело шагнул к кровати карлика. Палата тотчас проснулась, даже тот, который «тяжёлый» зашевелился, проснулась и дежурная медсестра. Влетела…

— А ну-ка, ну-ка, тихо здесь! Тихо, я сказала! Кто это у нас так раскричался? Спать-спать! Что такое? Больницу разбудите. — Строгим голосом вскричала она, включая свет.

— А ничего особенного, сестричка, тут это… — начала было оправдываться тот, который «Наташа будет наша», но его перебил Серёга.

— Ему утку надо. Он чуть не обмочился. Ага! Всех разбудил.

— Утку? — Изумилась дежурная медсестра. — Что же вы так, милый мой, на кнопку бы нажали, я бы и пришла. Или так приспичило?

— Ага, приспичило ему, — громовым голосом, как ему казалось, прогрохотал Валька, на самом деле прошипел. — Я как раз хотел ему… горшком этим. — В своём воображении он достиг уже размеров всей комнаты, но медсестра помешала.

— Ну зачем же так. С каждым может случиться, — легко обходя Вальку, миролюбиво одёрнула медсестра, проходя к окну и выуживая из-под кровати судно. — Приподнимитесь, я подсуну…

— Да не надо мне никакого… утки вашей. Не хочу я, — резко отворачиваясь к стене, нервно вякнул больной. — Дурдом какой-то! Достали! Скорее бы выписаться отсюда.

Сестра в сердцах громыхнула металлической посудиной об пол, туда же отлетела и её вежливость.

— Чего тогда придуриваешься, то — хочу, то — не хочу. — Пробасила она. — Грубит ещё. И не дурдом здесь… Не оскорбляй. Пожалуюсь лечащему, она быстро тебе успокоительные пропишет, мало не покажется. — Валька с Серёгой это восприняли с явным одобрением: давно пора. — Ишь, какая цаца нашлась тут, всех разбудил. — Гневалась медсестра. — Тихо, здесь! — Прикрикнула она, направляясь к двери. — Спать всем, спать. Я выключаю свет. Всё! Спокойной ночи. — Щёлкнула выключателем, хлопнула дверью и вышла.

И всё! И порядок! Сто пудов! Зло повержено! Наказано и уконтропупено! Валька вернулся. Запросто уменьшился до размеров кровати. Правда длинные ноги, как и Серёга, положил на спинку, так было удобнее, а руки за голову, так лучше вспоминалось. Успокаиваясь и умащиваясь в кроватях, друзья повозились ещё. Млели, каждый, вспоминая тот незабываемый лучезарный образ своей возлюбленной. Молча помечтали, купаясь в лучах света и тепла исходящих от каждой из них. Слыша, распознавая, угадывая новые смысловые оттенки в их улыбке, голосе, словах, наслаждались новыми в себе чувствами… И уснули бы. Да! Так бы и заснули, если бы не Серёга.

Валька проснулся от Серёгиного толчка.

— Валька, слушай, а давай их сами пригласим. — Дыша в ухо приятелю, предложил Серёга. Он как видно и глаз не сомкнул.

— Кого? — С секундным замешательством, со сна, переспросил Валька, но подскочил на кровати, врубился. — Наших, что ли?

О каких именно наших. Серёге объяснять не надо было, он понимал.

— Да!

— А как? — Нетерпеливо подскакивал на кровати Валька.

— А у нас же сына гор визитка есть, папина, в смысле. — Жарко дышал на ухо Серёга.

— Артака?

— Ну!

— Точно! А где она? У меня её нет. Она у тебя должна быть. Ты её… не потерял?

— Да в книжке наверное лежит, вместо закладки. Должна лежать.

— Так чего ждёшь? Ищи! Сейчас и позвоним.

Долго искать не пришлось. Визитка в книжке и пряталась. Её выудили, как и общий мобильник, зацепив ногами шлёпанцы, прошелестели в туалет. Медсестра естественно не слышала — поздняя ночь же! — сладко спала, положив голову на руки. Раскрытый страничный листок какой-то детективной книжки от её дыхания шевелился как живой. Ничего больше парни разглядывать не стали, горели идеей…

— Артак, здорово, это ты? — Бодро, по свойски прокричал в трубку Валька, когда в ней возник голос вызываемого абонента.

— Эй, какой Артак? Ты куда звонишь, эй? Это Арсен. — Бился в трубке недовольный голос абонента. — Эй, эй, кто это?

Валька даже оторопел, вернее испугался. Такими холодными нотами никто с ним раньше не говорил, только…

— Там не Артак. Там какой-то Арсен! — Испуганно возвращая трубку Серёге, сообщил он.

— Что? Балда! Ты какой номер набрал? Это же отец Артака, ему нельзя звонить. Артак же сказал. Вот дурак. Дай я… — Серёга выхватил мобильник, быстро набрал правильный номер. — На единицу больше надо. Вот так, вот. — Выговорил Серёга и приложил его к уху, подождал… В трубке ответили. Валька придвинулся.