Владислав Вишневский - Следы на воде

За креслом три знамени: одно — бывшего СССР, тяжёлое, с золотом, посредине знамя ФСБ России, тоже с золотом, рядом — трёхцветное, в том же помпезном стиле.

В нескольких шкафах множество различных сувениров от аналогичных ФСБ зарубежных ведомств, каменных бюстов и маленьких фигурок Ф.Э.Дзержинского, Ю.А.Андропова, В.В.Путина. Над шкафом галерея прежних эмблем ведомства… По правую руку от входа — в стороне, расположились два больших мягких шоколадного цвета современных гостевых кожаных кресел, инкрустированный журнальный стол, рядом, у стены, большой экран плоского телевизора с семейством звуковых колонок. Наличие каких-либо дверей, включая и входную заметно не было, как и системы обогрева кабинета и кондиционирования воздуха. Тем не менее, ни запаха сапог, ни кожаной амуниции, ни табачного запаха… Только свежесть и чистота. Не кабинет — сейф. И охрана снаружи. Всё просто и со значением. И никаких приставных столов внутри, как и длинного ряда стульев. Большие совещания директор проводил теперь в другом месте, в конференц-зале.

Директор — пожилой, круглолицый, неулыбчивый, уставший по виду, хорошо и модно одетый в гражданский костюм, с депутатским значком на лацкане. Тёмно-синий пиджак, белоснежная, в тонкую полоску рубашка, и красивый галстук. Галстук особенно выделялся своим безукоризненно повязанным узлом. Тибелис, например, как не старался, у него никогда такого не получалось, всё хотел спросить, да забывал. За пятьдесят председателю, в официальном звании генерал-полковник. Тибелис по возрасту не на много старше. Школу заканчивали одну, и среднюю и высшую, специальную, но в разные годы. В разное время и в органы пришли. Тибелис раньше. Тибелиса судьба по одному служебному пути повела, включая стажировку и работу в Великобритании, а директор больше в бывшей советской Германии служил, в диппредставительстве. Последнее время по административной лини шёл. Да и женился директор на внучке… не важно кого, но вовремя и удачно. Хотя и Тибелис тоже на девушке из кремлёвской семьи, но рангом пониже. Так получилось. Сейчас и не поймёшь, любовь — не любовь, или так «отцы» — сверху — распорядились. Судьба! У обоих на службе вся жизнь прошла, да в домах отдыха с профилакториями. Так положено было номенклатуре, так и есть. Не обошли их стороной и награды, и выговоры, и звания, и повышения по службе, как и политические передряги, включая и хрущёвские, и брежневские, и андроповско-черненковские, и перестроечные-горбачёвские, и ельцинские, и… Один из них даже директором всей службой стал. Но дружбу однокашники не потеряли, но и не хвастались ею. Такое в ведомстве не принято было.

Директор — с внимательным, напряжённым взглядом, махнул рукой вошедшему после доклада Тибелису, проходи, мол. Генерал беззвучно прошёл по ковровой дорожке, отодвинув стул, присел.

— Слушаю, Юлий Михайлович, — тихо произнёс директор, и предупредил. — У тебя три минуты. Мне в Думу.

— Я коротко… — генерал-лейтенант быстро и тезисно изложил историю, ход расследования и результат.

Слушая, и сидя боком, директор в задумчивости, меланхолично приоткрывал и закрывал крышку ноутбука.

— Думаешь, очередной Козленок? — не поднимая глаз, спросил директор, намекая на санкционированный когда-то ельцинским правительством вывоз из страны большого количества необработанных алмазов одноимённым фигурантом.

— Никак нет. Не думаю. Тогда мы знали, а здесь…

— А колье? Колье, мне помнится, там какое-то у вас было жутко дорогое. Или это не у вас? Нет, у вас, в вашем деле было, в этом, с бутылками. Я, помнится, ещё удивился тогда, читал. Так было, или враньё?

— Да какое там колье, товарищ генерал-полковник! Враньё, конечно, враньё! Утка! Но не наша, это точно. Это скорее всего производитель утку запустил. Чтобы продажи свои поднять. Всё как на западе делают, сволочи, я извиняюсь, всё под копирку. Но отказываются. Мы через финансовую разведку послали представление в Счётную палату на предмет проверки ухода от налогов. Сейчас ждём результатов. Как только…

Директор устало перебил.

— Хорошо! Твои предложения, Юлий Михайлович. — Задержав крышку ноутбука в приоткрытом положении, спросил он.

— Нужно продолжить работу на той стороне. Вычислить, и доставить к нам.

— А не проще зачистить на той стороне… Чужими руками… Достаточно уже проколов, да и не поймёт нас никто, — директор кивнул в сторону портрета, с намёком на нашумевшую историю. — Там сейчас все напряжены. Трудно будет вывезти.

— Да нет, у СВР много способов, товарищ генерал-полковник, вывезет, — уверенно заметил Тибелис, на что директор поморщился. В отличие от Тибелиса, директор не любил излишнего официоза. На «людях» строг был, а в доверительных беседах, ещё и по-гражданке… — И специалистов и каналов сейчас много. — Поторопился сгладить неловкость Тибелис. — Да и напакостил фигурант в России на пожизненное. Его показательно нужно мировой общественности представить. Он сотрудник Ми-6.

— Это я знаю, я в курсе, — всё так же негромко произнёс директор, и заключил. — Хорошо, Юлий Михайлович. — Крышка ноутбука захлопнулась. — Попробуем. Я дам команду. Дело передадим, но с твоим участием. Ты начал, ты и доведёшь до конца. Твои люди, я имею ввиду. Решите там. И деньги с нас СВРовцы потребуют. Часть, конечно. Тебе же на выполнение. Потом компенсируем. Я распоряжусь. Жди. Сегодня же с тобой, я думаю, свяжутся. Всё. Извини, Юлий Михайлович, нет возможности дольше беседовать… Как у тебя дома, всё в порядке?

— Всё в порядке.

— Ну и добро.

— Разрешите идти, товарищ…

— Да, идите.

Своим появлением Фантомас сильно удивил местных прокатчиков подводного снаряжения. Скорее напугал даже. Он появился у них ещё перед открытием. Солнце только-только приподнялось, высушило лицо от утреннего купания в море. А боцман, худой, жилистый, с лысым черепом, большими глазами и выгоревшими бровями, с матерчатой сумкой в руках, смотрелся довольно тревожно. Полчаса уже как разглядывал вывеску проката подводного снаряжения.

Ещё на подходе, зацепившись взглядом за странную фигуру, Ромка остановился. Он был первым, кто открывать дайвинг-центр должен был. Но остановился. Гостя Ромка сразу узнал. Такого ни с кем не спутаешь. Внешность более чем запоминающаяся. Да и городок маленький, все друг друга знают… Вернее знали. Времена изменились. В последнее время кто только сюда не понаехал, кто только не отстроился. А Фантомаса знали все, или почти все. Ромка, например, точно знал.

Этим именем — бабка в детстве его страшным голосом пугала: «А ну-ка ешь сейчас же кашу, или Фантомаса позову!» Напугавшись бабкиного голоса, Ромка рот открывал. Не для каши. Он каждый раз собираясь спросить: а где он, баба, живёт, но не успевал — рот заполняла липкая каша. И так каждый раз. Или Бабай либо Фантомас. Другого пугала у бабки не было. Когда Ромка в школу пошёл, уже в классе четвёртом, кажется, ему кто-то из сверстников указал рукой на случайного человека, идущего на встречу: «Замри, Фантомас идёт!» У Ромки чуть глаза от страха не вывалились, во рту пересохло, ноги стали чужими, в животе льдом покрылось. Человек прошёл, даже не заметив мальчишек, а они, оглянувшись, бросились бежать, в испуге выкрикивая дразнилку: «Фантомас — перепляс, не боимся больше вас! Фантомас — перепляс»… и так несколько раз. Ромке даже весело от дразнилки стало, и вроде не страшно. Но взгляд Фантомаса — мимолётный, короткий, острый как шпага, как и пугающий образ — оттопыренные уши, и голый череп несколько ночей потом Ромке снились… С того времени и знал Фантомаса.

И вот, тот самый Фантомас и стоял сейчас возле входа в Ромкин дайвинг-центр, разглядывал замок. В Ромкиной душе что-то нехорошее шевельнулось, прямо оттуда, из детства. Отгоняя, он даже головой боднул. Вспомнилась спасительная дразнилка. Но и ещё кое-что. Вполне реальное. Как чья-то яхта на выходе из бухты ночью взорвалась. Они — Ромка, девчонки и дядя Вова с Матроскиным, закрывшись в ангаре, в очередной раз отмечали очередной «удачный» день. Дни, в прочем, все были удачными. Но, ради повода, каждый вечер их обмывали. Чуть-чуть так, слегка. Ромке четырнадцать ещё не стукнуло, его подругам тоже — одноклассницы. А Вован с Матроскиным, те выпивали красненького, местного, по стакану, и уходили к подругам. Их каждый раз — «море» у инструкторов было. Закрыв за ними дверь, для Ромки с девчонками наступала лафа. Ромка за старшего оставался. Такие уматные вечеринки устраивали — мама дорогая! И вдруг, где-то как ухнет. Что это? Как подземный взрыв, подумал Ромка, высвобождаясь из-под девчоночьих тел. И они тоже, головы на звук повернули. Может, стучится кто? Ромка подскочил, совсем голый — а кого стесняться, повернул ключ в замке, приоткрыл дверь, а там… «На море горит что-то», — крикнул он девчонкам. Те восторженно взвизгнули — фейерверк! «Непохоже, — не согласился Ромка, — кто-то подорвался. На мине, наверное, штормом принесло». Что-то подобное он где-то в кино видел, или слышал, но… Костёр горел. Истерично надрывались ревуны катеров. К месту взрыва — в ночи — прыгая по волнам, спешили яркие точки. К берегу бежали любопытные.