– Не стоит плакать, – мягко попросила я Варю. – Не трать ни энергию, ни влагу понапрасну.
– Угу, – угрюмо пробурчала она, но неожиданно добавила: – Да и нос вытереть нечем.
– Молодец! – похвалила я ее слабую попытку пошутить. Этот факт говорил о силе характера девушки. Я невольно испытала за нее гордость.
– В конце концов, то, что мы до сих пор живы, вселяет в меня надежду, что у преступника относительно нас не совсем кровавые планы. Может, это какой-нибудь шантажист, сейчас получит за нас деньги и отпустит, – продолжила она рассуждения.
Время текло медленно. Я несколько раз впадала в состояние дремы, сопровождающееся какими-то бредовыми то ли снами, то ли видениями. Вдруг ухо мое уловило какой-то неясный звук, похожий на скрежет ключа в замке. Спустя мгновение раздался тихий хлопок закрываемой двери, и сквозь щели между досками стен я, к своему большому облегчению, различила слабые полоски света. Сразу же нашла глазами Варю, она лежала метрах в пяти от меня и тоже следила за происходящим у двери. Я немедленно подползла к ней ближе, насколько позволила веревка. Размеры нашей темницы были весьма скромные и очень походили на какое-то подсобное помещение. Тем временем скрип половиц в смежном помещении извещал о нахождении в непосредственной близости от нас какого-то человека. Я решила, что поставить его в известность о том, что мы рядом, совершенно не помешало бы. Я несколько раз громко кашлянула и замерла, ожидая его ответной реакции. Прошло несколько минут, вдруг за стеной я различила какое-то оживление, потом кто-то завозился с ключами в замке двери, которая вела в нашу комнатку. В моей голове блеснула шальная мысль, что этот кто-то по ту сторону сейчас нас спасет. Но я никогда не была мечтателем, чтобы ухватиться за нее. Скорее всего, к нам собирался войти преступник. Варя же набралась храбрости и закричала:
– Пожалуйста, помогите!
В этот момент заветная дверь распахнулась. Я зажмурилась от яркого электрического света, бесцеремонно ворвавшегося в нашу комнату. Но тут же открыла глаза, чтобы разглядеть нового человека. Полная надежд, что все может быть не так плохо, как показалось вначале, я задрала голову и наткнулась на холодный взгляд двух темных глаз, смотрящих поочередно то на меня, то на Варвару сквозь прорези черной маски, как раз такой, в каких наши доблестные бойцы отряда специального назначения проводят операции. У меня зародились самые худшие подозрения, но внешне я продолжала сохранять спокойствие. Чего нельзя сказать о Птичкиной. Она застыла на месте, не в силах отделаться от гипнотической силы злых глаз, вызывающих в девушке, судя по выражению ее лица, животный ужас одним только своим видом. Через минуту она принялась испуганно подвывать. Я испугалась, что это разозлит мужчину, поэтому грозным голосом рявкнула:
– Заткнись!
– О! – Крик застрял где-то в горле моей подопечной. Она не ожидала от меня ни такого тона, ни самого слова, поэтому обиженно поджала губы.
Мужчина, который показался мне какого-то богатырского роста, наверное, это из-за того, что он возвышался над нашими поверженными и связанными фигурками как скала, что-то процедил сквозь зубы, но я не смогла разобрать ни слова, потом опустил на пол какую-то миску, развернулся и захлопнул за собой дверь, покинув нашу темницу. Я выдохнула с облегчением, мысленно возрадовавшись, что до сих пор жива, хотя образ тюремщика одним своим грозным видом наводил меня на мысль, что перспективы у нас довольно безрадостные. Надежду вселял только тот факт, что он прячет лицо, значит, боится, что мы сможем его опознать в будущем, а это порождало слабую, но такую необходимую надежду, что убивать нас в его планы совсем не входит. Иначе он бы уже давно это сделал или, если срок еще не настал, сейчас не стал бы таиться. Хотя кто там разберет психологию убийцы, может быть, эта шапочка-маска – его привычный вид одежды и с его планами относительно нас никак не связана.
Мы опять оказались в темноте. Я полежала еще какое-то время, гоняя в голове свои невеселые мысли, но как ни крути, а на данный момент помочь нам я была бессильна. Я повернулась, чтобы взбодрить Варю, наткнулась на миску и наклонилась к ней, чтобы понять, что в ней. Едва моя щека коснулась холодного алюминиевого бока, как я старательно втянула носом воздух, пытаясь по запаху выяснить, чем порадовал нас наш тюремщик. Но никакого аромата я не почувствовала. Я села на колени, потом наклонила максимально низко голову и языком, как собака, попробовала содержимое. Обыкновенная вода, вкус которой мне показался слаще и лучше, чем самый изысканный нектар. В тот момент, когда мой язык, словно губка, впитал первые несколько капель, жажда затмила доводы рассудка, и, идя у нее на поводу, я почти опустила лицо в миску и, громко хлюпая, большими, жадными глотками стала пить. Но увлекаться не стоило. Я аккуратно локтем подвинула миску в ту сторону, где, как я запомнила, находилась Варя.
– Перекатись в мою сторону, попей! – позвала я, и второго приглашения не потребовалось. Через пару мгновений Варя уже жадно вычерпывала языком содержимое миски.
– Эта вода удивительная! – воскликнула она чуть более оживленным голосом. – Ничего вкуснее ее я в своей жизни не пила. Должно быть, причиной тому явилось мое долгое пребывание без сознания, а также жуткая жажда, почти сжигающая меня изнутри, утолить которую мне удалось только теперь, – затараторила она.
Но наше бодрствование оказалось недолгим. Угнетатель все не шел. Мы лежали в скрюченном состоянии на полу, очень страдая от неприятных ощущений в затекших и перетянутых веревкой ногах и руках.
– Я сейчас зареву в голос, – предупредила меня Варя, но приступить к этому занятию не успела. Дверь в темницу распахнулась во второй раз. На этот раз я не ждала ничего хорошего от нашего тюремщика, но я не хотела вызвать его гнев, поэтому просто отвернула лицо в сторону, чтобы больше не встречаться с его холодным взглядом. Варю я предупредила заранее, что не стоит вызывать его эмоции, поэтому она последовала моему примеру.
Мужчина что-то произнес, мое ослабленное обстоятельствами сознание все же смогло отнести его речь к турецкому языку. Поэтому я даже не стала напрягаться, чтобы понять, о чем была фраза. В следующий момент, видимо, не дождавшись нашего ответа, он неожиданно наклонился и, грубо схватив Варю под мышки, привел ее тело в сидячее положение. Моя подопечная – не железная леди и, увы, не обладатель черного пояса по карате, воля ее тоже совсем не закалена, в отличие от моей. Поэтому она тоненько запищала: «Ааа!» – и больше вымолвить ничего не смогла. В это мгновение в руках нашего стража блеснуло что-то очень напоминающее лезвие ножа. Я не могла допустить, чтобы он пустил его в дело. Во мне проснулась просто звериная ярость. Я настолько резко рванула в его сторону, что мне удалось разорвать удерживающие щиколотки веревки. В следующее мгновение я выбила ногой нож из его руки.
Он был просто обескуражен моей выходкой. Я ожидала, что он немедленно накинется на меня с намерением наказать кулаками или тем самым утраченным ножом за самоуправство. Но он лишь выругался на своем родном наречии, размахнулся, влепил мне пощечину, от которой я немедленно почувствовала вкус крови на губах. После чего поднял нож и опять направился в сторону Варвары, которая к этому моменту пребывала в полуобморочном состоянии. Я не могла допустить, чтобы турок закончил начатое дело. Поэтому я в прыжке поднялась на ноги, мужчина переключил все внимание на меня. Зажав нож в правой руке, он направился в мою сторону. Варя была в ужасе, наблюдая эту картину. Слезы покатились у нее по щекам, в следующее мгновение она упала из сидячего положения на пол, едва успев произнести короткое, какое-то удивленное: «О!»
Я не могла заняться ею в данную минуту. Турок ухватил меня руками за волосы, я, игнорируя боль, попыталась ударить его ногой по колену, очень жалея, что руки мои до сих пор связаны. Он увернулся, еще сильнее рванул мою роскошную каштановую гриву вниз, отчего я была вынуждена выгнуться, выставив перевязанные запястья в сторону. В следующее мгновение мужчина занес руку с ножом над моей головой, полоснул воздух стальным лезвием и рассек веревки, связывающие мои руки. Не дав мне опомниться, он вылетел прочь из комнаты, сразу же заперев дверь снаружи.
Сознание возвращалось к Птичкиной медленно.
– Неужели он не убил меня, а ранил, а потом меня спасли и сейчас я в больнице? – спросила она, пытаясь сфокусировать зрение на моем лице.
Такой поворот событий показался мне счастьем, но я была вынуждена ее расстроить. Мы продолжали находиться в темнице. Наш надсмотрщик отчего-то облегчил наши страдания, разрезав веревки на руках. Но на этом его добрые дела закончились… Хотя стоит отметить еще тот факт, что он оставил нам свет. Тем временем Варя осознала, что может двигаться, и очень обрадовалась. Я не стала ей говорить, что мне пришлось перегрызать путы зубами, так как после неожиданной схватки со мной турок бежал, прихватив нож.
