пожала плечами. – Постирали, кое-что подчинили, дошили фартук…
– Стойте. – Ульяна медленно выдохнула. – Вы сказали, дошили фартук. Что это значит?
– То и значит, что одного не хватало.
– Можем поближе рассмотреть эти костюмы? – попросила Надежда.
– Пожалуйста. Только мешки с вешал снимайте сами. Потом аккуратно упакуйте и повесьте обратно.
– За это не волнуйтесь, все сделаем аккуратно, – пообещала Ульяна и на всякий случай поинтересовалась: – Сколько у нас времени?
– Часа через полтора я заканчиваю. Так что постарайтесь уложиться.
– Уложимся.
Работа по распаковке костюмов оказалась тяжелой, пыльной и неприятной. От одежды разило ядреным потом. В мешках находилось по нескольку костюмов от разных танцев, и они были невероятно объемными. Осмотрев два или три мешка, подруги стали сдергивать фартуки с плечиков, не разбирая остального, и так же вешать обратно.
Задачей номер один была идентификация фартуков. Одиннадцать из двенадцати оказались такими же, как тот, что нашли в номере. Тот же покрой, такая же черная тесьма с петухами и кружевные бретели.
Их также интересовали надписи на изнанке, подобные той, которую обнаружил криминалист. К величайшему разочарованию, они были практически стертыми. Были заметны отдельные буквы, из которых никак не складывались фамилии бывших участников.
Костюмерша все объяснила только в конце работы, когда был повешен на место последний мешок.
– Теперь танцоры подписывают только мешки. У каждого свой набор по числу исполняемых танцев.
– А бывает так, что костюм или отдельный его предмет танцор забирает домой? – поинтересовалась Ульяна.
– Бывает.
– С какой целью?
– Например, подогнать по размеру, если кто-то сам шить умеет. Или постирать. Белые вещи быстро пачкаются.
– Ясно… – Немного поразмыслив, Ульяна задала еще один вопрос: – Во Дворце культуры сохранились списки участников?
– Понятия не имею. Мое дело костюмы. – Сняв халат, женщина загремела ключами. – Вам лучше расспросить у методиста. А мне пора уходить.
Ульяна посмотрела на часы:
– Десять часов… Методист еще на рабочем месте?
– Она работает до шести, но иногда остается на мероприятия, такие как это. Ее кабинет третий, на первом этаже у главного входа.
Было начало одиннадцатого. На втором этаже Дворца культуры звучала танцевальная музыка, но в фойе оставалось не больше десятка посетителей. Дверь третьего кабинета была заперта, однако Надежда заглянула в замочную скважину и увидела, что свет в кабинете горит, а на спинке стула висит дамская сумочка. Догадавшись, что методист еще на мероприятии, подруги решили ее подождать.
Явилась она в половине двенадцатого, когда народ уже разошелся и музыка стихла. Милая шатенка с легкой танцевальной походкой могла показаться девушкой, если бы не худое морщинистое лицо, выдававшее возраст. Ей было лет пятьдесят, не меньше.
– Вы ко мне? – спросила она, подойдя к двери.
– Прошу уделить нам несколько минут, – заговорила Надежда.
– Этим не обойдемся, – веско проронила Ульяна. – Разговор займет не меньше получаса.
– Вы из полиции? – в голосе методиста послышался испуг. – У нас что-то произошло? Драка? Или, может быть, кража?
– Ни то, ни другое.
Женщина распахнула дверь и пригласила:
– Пожалуйста, проходите! Меня зовут Валентина. – Она прошла в кабинет и в ожидании разговора расположилась на стуле. – Что вас интересует?
– Список участников танцевального коллектива за девяносто шестой и девяносто седьмой год.
– Ого! Да где ж я вам его отыщу? Эти журналы давным-давно на помойке. Если бы мы хранили их за все прошедшие годы, здесь было бы не протолкнуться.
– Может быть, фотографии какие-то сохранились?
– У нас этого нет. – Валентина вежливо улыбнулась. – Что-нибудь еще кроме списков и фотографий? Дело в том, что с девяносто четвертого по двухтысячный я сама танцевала в этом коллективе.
– Софью Тыртычную помните?
Валентина наморщила лоб, припоминая.
– Маленькая такая, она еще с Курочкой Рябой дружила?
– Кто такая Курочка Ряба? – насторожилась Ульяна.
– Была у нас одна танцовщица, черноволосая, вся в веснушках.
– А почему ее звали Курочкой Рябой?
– Из-за куриной фамилии. Не то Курицына, не то Курникова.
– Точнее не вспомните?
– Нет. – Валентина покачала головой. – Слишком много времени прошло. Да и танцевала она недолго. Собственно, как и Тыртычная.
– Расскажите о них, пожалуйста. Может быть, припомните какие-то детали или ситуации.
– В их дружбе верховодила Ряба. Тыртычная скромницей была, нерешительной.
– Еще что-нибудь?
– Тыртычную после репетиции встречал какой-то паренек. Пожалуй, это и все.
– Спасибо. – Ульяна встала и протянула свою визитку. – Если вспомните что-нибудь еще, пожалуйста, позвоните.
На обратной дороге в пансионат Ульяне позвонил Богданов.
– Не поздно?
– Я не сплю, – ответила она.
– Кажется, вы куда-то едете?
– Возвращаюсь из Зареченска в пансионат. Есть новости?
– Да. Получил результат анализа ДНК по Тыртычной. Все совпало, это она.
– Ну вот и определились, – проговорила Ульяна. – А я узнала, что у Тыртычной была подруга, с которой она занималась танцами.
– Фамилия у подруги есть?
– Только прозвище – Курочка Ряба, как мне сказали, из-за куриной фамилии. Не то Курицына, не то Курникова. Но это не точно.
– Будем искать… – устало сказал Богданов. – Утром позвоню сестре в Ярославль, может быть, она что-то расскажет.
– И спросите, был ли у Тыртычной парень.
– А говорят, что был?
– Вроде да.
– Постараюсь разузнать. До свидания. – Он помолчал и добавил: – Аккуратнее там, на дороге.
Дойдя до двери номера, Ульяна остановилась.
– В чем дело? – спросила Надежда.
– Подожди, – прислушавшись, она тихонько приблизилась к номеру Миланы и оглянулась. – Как думаешь, она уже спит?
– Смотри… – Надежда показала рукой в конец коридора и бесшумно скрылась за дверью.
Ульяна медленно обернулась и увидела Милану, которая, не замечая ее, босиком, на цыпочках, кралась к своей двери. Подняв наконец глаза, она замерла и в растерянности помахала рукой, в которой держала босоножки.
– Упс! – было видно, что Милана в легком подпитии и не рассчитывала встретить свидетелей своего столь позднего возвращения.
Теперь наступило время Ульяне объяснить свое нахождение под ее дверью.
– А я как раз решала, постучаться к вам или нет.
– Стучите, – благосклонно разрешила Милана и, открыв дверь, махнула босоножками, приглашая Ульяну в свой номер. – Только Тягачеву – молчок.
Прикрыв поплотнее дверь, Ульяна прошла в комнату:
– Давайте договоримся. Я не скажу Тягачеву о вашем позднем возвращении, а вы ответите мне на пару вопросов.
– До завтра дело не терпит? – Милана по-кошачьи, сладко зевнула.
– Всего два вопроса, – повторила Ульяна.
Швырнув босоножки в угол, Милана прыгнула на диван. Из открытого окна послышался звук дождя. Она нащупала плед и накрылась.
– Давайте по-быстрому, спать хочу – нету мочи.
– Помните ссору, о которой мы говорили за столом?
– Какую ссору?
– За день до убийства Елены Петровны вы слышали, как она ссорилась в своем номере с каким-то мужчиной. Это было примерно в восемь часов вечера.
– Не с каким-то, а с Гуровым, – поправила Милана и томно
