в котором был найден белый кроссовер. И складывалось впечатление, что и от машины, и от смартфона, которым пользовался Владислав, тот избавлялся в большой спешке.
– Сам ли он это сделал? Лично я не знаю человека, который бы в наше время по своей воле согласился остаться без смартфона.
Однако Грибков заявил, что смартфон, по всей видимости, являлся расходным материалом, рассчитанным на один, максимум несколько звонков и минимум контактов.
– Фактически этот смартфон, от которого избавились, представляет собой очень дешевое устройство, в котором совсем мало принятых или отправленных вызовов и сообщений. Человек покупает его, использует для своего какого-то дела, потом выбрасывает, чтобы не возникло возможности отследить его при помощи смартфона. С машиной, судя по всему, этот Владислав поступил точно так же. Дежурил в аэропорту, где наметил себе жертву. Убедился, что она улетает надолго, машину оставляет на парковке, после чего угнал автомобиль, использовал его в своих целях, а потом бросил за ненадобностью.
Итак, поиски Владислава существенно затруднялись. Даже будь к поискам подключена система распознавания лиц, сам Грибков признавался, что от нее в данном случае мало проку, систему нетрудно провести. Грим, борода, специальные вкладыши для изменения контура лица. Походку до неузнаваемости меняла даже легкая хромота и сутулость.
– А Владислав, как я понимаю, достаточно опытен в таких делах, ждать от него прокола не стоит. Такого подарка он нам не сделает. Так что про эту лазейку можно забыть.
Но вот сам номер, которым пользовался Владислав, неожиданно заинтересовал Грибкова.
– Номер приобретен менее недели назад, а зарегистрирован на некую Клавдию Семеновну.
– Обычное подставное лицо.
– Этой Клавдии Семеновне уже под восемьдесят, а самое главное, что на нее зарегистрировано еще два десятка других телефонных номеров.
– У старушки потеря памяти, и она каждый день отправляется в салон связи покупать себе новый телефонный номер?
– Похоже, что тут другое. Кто-то пользуется услугами старушки, чтобы разжиться новыми номерами телефонов для своих темных делишек.
– Это уже более похоже на правду.
– Попытаемся поговорить с бабушкой?
Но выдвигая такое предложение, Грибков одновременно сказал, что сомневается в успехе. Вряд ли гражданка Клавдия Семеновна захочет выдавать свой источник доходов.
– Потому что я практически уверен, что за покупку очередной сим-карты на свое имя нашей бабушке хорошо платят.
– Есть зафиксированные переводы на ее имя?
Таких переводов не было, но ведь старые люди частенько по старинке принимают благодарности наличными.
– Эта старушка – пока что наш единственный шанс.
Саша кивнул, другого выхода у них не было, а Владислава требовалось найти.
Клавдия Семеновна оказалась типичной старушкой-процентщицей. Худая, сгорбленная и морщинистая. Она окинула цепким взглядом и пришедших к ней молодых людей. И несмотря на присутствие тут же участкового, с которым была хорошо знакома, изучила и служебное удостоверение Грибкова. Ясно, что без участкового она с визитерами и говорить бы не стала.
– А второй кто? – спросила она, глядя на Сашу.
– Мой помощник.
– Его удостоверение где?
– Пока не выдали. Первый день на службе.
– Нигде порядка нет, – неодобрительно пробормотала старуха. – Чего явились-то?
– Прошел слух насчет вашего бизнеса по продаже левых телефонных номеров. Хотим узнать кое-что о ваших клиентах.
Клавдия Семеновна не торопилась отвечать. Вместо того она сверлила сердитым взглядом всех троих. Мужчины молчали, потому что были предупреждены участковым, бабка очень вредная, если не захочет разговаривать с ними, то никакое давление не заставит ее это сделать. Поэтому мужчины стояли и покорно ждали. Наконец, бабка пошевелилась.
– Развели бардак в стране, – проворчала она. – Сталина на вас нет.
– Вы бы думали, что говорите, бабушка. При том режиме вас бы саму в первую очередь арестовали.
– Вот я и говорю, Сталина на вас нет! Разве можно представить, чтобы такой бизнес в мое время бы существовал. Это же форменный непорядок! Телефонный номер должен быть закреплен за конкретным адресом и конкретными лицами, которые к этому адресу приписаны и по которому они должны проживать! Только после того, как каждый станет жить там, где ему и положено, только тогда в мире будет хоть какое-то подобие порядка!
– Вы не волнуйтесь, Клавдия Семеновна, мы вас ни в чем не обвиняем, мы вас о помощи в раскрытии преступления просим.
– А я и не волнуюсь. Я свое уже пожила, это вы за себя переживайте, как дальше жить станете.
– Но мы к вам как раз и пришли по тому поводу, чтобы помочь сделать этот мир лучше.
– Чего надо-то?
– Скажите, вы всех своих клиентов помните?
– Каких еще клиентов, прости господи! – Женщина перекрестилась. – Ты за кого меня принимаешь, молокосос?
– Ничего такого вульгарного, я спрашиваю про людей, которые с вашей помощью покупали себе сим-карты.
– Никого я не знаю. Ленька-бездельник, он это затеял. У него и спрашивайте. А с меня нечего, я все те деньги, которые он мне давал, в храм нашему батюшке относила.
– И вы не подумали, может, это неправедные деньги?
– Что же, мне свою пенсию им нести? Я так рассудила, со мной или без меня Ленька эту махинацию все равно провернет и сим-карты добудет. Только я от него ничего не получу. Вот и согласилась. А деньги себе не брала, на помощь храму отдавала.
– А ваш батюшка знал, откуда у вас деньги?
– Какая разница, знал или нет?
– Не говорил он вам, что не всякая жертва угодна Богу?
– Нет. Не говорил он такого. Нашему приходу все сгодится. Люди-то не слишком щедро жертвуют, а нужд у храма много.
– А где нам этого Леньку искать?
– Так за дверью.
И она кивнула на дверь напротив. Участковый тоже кивнул. Он этого Леньку явно хорошо знал.
И когда тот открыл дверь, сразу же на него набросился:
– Ты что же это? В тюрьму захотел? Ведь разговаривали с тобой, ты мне клятвы давал, что исправишься, учиться будешь.
– Я и учусь! Чего вы кричите!
– Дома сидишь! Бездельничаешь!
– Сейчас каникулы вообще-то!
– А если каникулы, то можно мошеннические схемы крутить?
– Вы это о чем, дядя Игорь?
– Нашелся племянничек! Бабку за фальшивыми телефонными номерами ты водил?
– Зачем ее водить? Она сама ходила. Дело нехитрое.
– То есть признаешься?
– В чем, дядь… Ой! Не делал я ничего плохого.
– По-твоему, предоставить третьему лицу зарегистрированную на другого человека сим-карту – это пряники?
– Какому еще третьему лицу? – изумился подросток. – Я только двоим и отсылал.
Грибков сделал жест, останавливая распалившегося участкового, который еще многое собирался сказать мальчишке.
– Каким двоим? – спросил Грибков голосом мягким и внушающим доверие. – Кто эти люди?
– Не знаю. Они мне деньги, я им карты. Один у меня сразу много купил, штук пять, я уж
