Ознакомительная версия.
Ну, так всё же понятно. Жозефинка Солдатова. Клоун.
В этой истории не было пока вот чего — покойника. А сейчас будет.
Половину последнего дня расследования я провел за рулем, на горячем ветру горных дорог, гоняя от Таормины до нашей кантины и обратно. И был постоянно зол, потому что стоит какому-то сельскому празднику перегородить мне путь по здешнему серпантину — и это уже не час пути и не полтора, а куда хуже. Что и происходило.
Я ставлю «мерседес» на нашу площадку и врываюсь в хозяйство Бориса в арке ворот.
Фигура Джоззи виднеется в дальнем конце двора, я намеренно ее не замечаю, прохожу в царство Бориса, сжав зубы (меня с таким лицом тут нечасто видят). Объяснения с Джоззи будут позже.
Вот сейчас я проверю одно свое умозаключение:
— Мне нужен труп, Борис.
Ну, а как вы думали. Реакция — чуть недовольное движение губами, и только. Труп — это как-то чересчур, вроде об этом не договаривались.
И это — всё. Никаких вопросов, никаких пальцев у виска.
Да, дорогой Борис, вот так. А кто же еще, если не вы? Конечно, в нашем хозяйстве немало и женщин, и кто сказал, что женщина не может работать на мафию? Да и работников мужеска пола в винных цехах хватает. Но кто сидит в самом центре паутины, на файлах и досье, делает все нужные звонки? Через кого мне организовали двух охранников? И кто мне объяснял, что мафии фактически уже не существует?
Конечно же, она не существует, зачем она нужна. Существуют, например, легальные охранно-детективные агентства, действующие пусть и не так демонстративно, как вот эти американцы. Ну и, как сказал тот же Борис, еще есть финансисты в Палермо и всё такое прочее. Что же касается графских семей — опять же Борис все правильно обозначил: им не надо бояться мафии. На старых семьях здесь стоит земля, как на стае китов. И к этим китам мафия должна с почтением приходить и просить о помощи, а не наоборот.
Я выдержал паузу и скромно добавил:
— Труп — из уже имеющихся в наличии. Допустим, из полицейского списка за последние два… Ну, три дня. Хороший вариант — кто-то сбитый на шоссе, если на мотоцикле — то вообще идеально. Подходящие профессии — ну, журналист, адвокат. Неважно. Мужчина или женщина, все равно. Итальянец, не надо иммигрантов. Смерть может выглядеть как несчастный случай, не вызывающий подозрений. Так даже будет лучше… или проломленная голова, и никаких концов. Мне нужно, собственно, только имя, адрес полицейского участка и номер досье — все, чтобы можно было проверить, что труп такой существует. И начинать отбор кандидатов надо с мотоцикла. Это важнее всего.
Борис заметно расслабился:
— Когда?
— А вот это самое главное. К сожалению, сегодня, до конца рабочего дня.
Борис пессимистично покрутил пальцами в воздухе, но возражать не стал. Поскольку полицейская статистика такова, что кандидатуры всегда найдутся.
А потом он предупреждающе посмотрел на меня.
— Конечно, конечно, — успокоил его я. — Никаких телефонов. Я здесь, в хозяйстве, пойду съем что-нибудь, потом зайду, запишу имя и данные от руки.
Борис кивнул и в ожидании уставился на меня. Да не буду я смотреть, как и по какому номеру он звонит. Я вышел из-под его сводчатых потолков на жару.
* * *
А до того, утром в Таормине, я сделал самое главное, даже не выписываясь из «Атлантиды» — я туда еще вернусь до ночи. Сделал вот что: вышел из отеля и просто перешел на другую сторону улицы.
Наверное, в обычной ситуации мне пришлось бы обойти штук десять точек, где дают мотоциклы или хилые скутеры напрокат. Хотя я бы очень удивился, если бы пришлось для этого подниматься в Таормину-верхнюю.
Но сейчас — дорогая Лена, что это был за маневр такой, когда я наблюдал за вами: выходите из отеля, поворачиваете резко налево, идете чуть согнувшись под усеянными цветами ветвями, которые переливаются на улицу из-за каменного забора чьего-то дома или виллы. Да, по сути, пробираетесь крадучись по тротуару, прикрываясь машинами, выстроившимися в цепочку у бордюра. А потом переходите дорогу, ныряете во тьму магазинчика, берете там какую-то несъедобную штуку на обед… И — обратно, под прикрытие веток и машин.
Очень характерный маршрут, потому что он по широкому радиусу обходит туристическую лавку, перед которой как раз и выстроились в рядочек разноцветные мотоциклы. Спасибо, Лена.
Это же естественно — выйти из отеля вдвоем, увидеть почти прямо перед собой эту мотовыставку и понять, как это здорово, да еще и недорого — объехать все окрестности именно на такой вот штуке. Хотя бывает всякое, ребята могли бы вдруг решиться на этот подвиг в любом другом месте.
Я согнулся и зашел в лавку:
— Здравствуйте, синьор. Я вижу, у вас много мотоциклов.
Он как-то сразу почувствовал, что я не собираюсь брать напрокат ни один из них. Смотрел на меня и молчал.
— Что меня интересует — это что вы обычно делаете, если клиент не возвращает машину вовремя.
— Да ровно ничего! — всплеснул руками этот весьма достойный, седоусый и совсем не худой синьор. — Потому что они никогда их не возвращают вовремя. Что ж, заплатят за лишний день. За царапины еще, за всё прочее.
В лавке на мгновение стемнело. Хозяин очень быстро посмотрел в сторону дверного проема и тут же отвел взгляд. Свет восстановился.
Как же мне повезло, подумал я. А что бы я делал, если бы за стойкой тут мельтешил какой-нибудь нелегальный тунисец, который вообще бы не понимал моего итальянского? Тунисцы, как я слышал, что-то могут произнести на французском, но не очень много. А тут — нормальный человек.
— А что бывает, если клиент вообще не возвращает мотоцикл… и через неделю, и через две? То есть, в общем, никогда?
— Присядьте, синьор, — вздохнул он и повернулся к стоявшему за его спиной аппарату для эспрессо. — Я так и понял, что вы по серьезному делу. Можем выйти наружу и посидеть на ступеньках — я тогда попрошу у вас вон ту сигарету из нагрудного кармана. Утром тут хорошо и прохладно.
Выйдя, я привычно повел глазами: серый зернистый асфальт, сизые кипарисы, золотая дрожь моря внизу, цепочка машин у тротуара… а вот и пара парней в отдалении.
Я повернулся к хозяину и не без любопытства обнаружил, что его тоже занимают пейзажи.
— Отличная сигарета, синьор. А что я в таких случаях делаю… Это вопрос денег. Вон там, в конце ряда, стоит хорошая «хонда». Она будет окупать себя до следующего лета, с учетом того, что зимой здесь тихо, — вы ведь, я вижу, иностранец, но местный?
— У вас хорошие глаза, синьор…
— Умберто. Не уверен насчет моих глаз. А остальные машины — так или иначе, они себя давно окупили. Так вот, если бы исчезла «хонда», я обратился бы в полицию. Давал бы показания, заполнял полдня документы, вместо того чтобы торговать, и мне бы «хонду» вернули через пару месяцев — покореженную, извлеченную из какой-нибудь канавы. Она застрахована, конечно.
— Так-так, а прочие страховать уже нет смысла?
— От угона? Естественно! Это же не автомобили!
— А те, кто брал у вас «хонду»?
— Подозреваю, что они уже давно бы покинули Италию, в нашем воображаемом случае. Могут сюда и не вернуться, и даже с моей помощью иметь потом проблемы на территории всей Европы. Но тут надо посчитать, сколько стоит мое рабочее время. В случае с «хондой» — да, оно того стоит, ведь без полиции я ничего не получу по страховке.
— Так, ну а когда пропадает старый, незастрахованный, давно окупивший себя мотоцикл?
— Сто евро, — махнул рукой он. — Для того, чтобы полиция его вычеркнула из списков, не глядя на номера, которые я должен отвинтить и им принести. Обычная процедура, они понимают, что мотоцикла у меня больше нет.
Я внимательно посмотрел на него. Он улыбался в усы и рассматривал мою сигарету.
— Синьор, — сказал Умберто, — повторю: я не уверен, что у меня такие же хорошие глаза, как были когда-то. Но они увидели двух очень симпатичных сельских парней, которые мелькнули у входа в мою лавку, убедились, что вы здесь, и сгинули. Но не совсем. Посмотрите направо…
Я направо смотреть не стал, вместо этого улыбнулся ему.
— Вот именно. Я здесь родился и вырос, — сообщил мне он.
Я втянул ноздрями запахи улицы: бензин, молочный запах сыра из пиццерии напротив, хвоя и жасмин над каменной оградой. Интересно, а он чувствует ли все эти запахи? Или для этого надо уехать на неделю, потом вернуться, вдохнуть полной грудью и понять, что ты снова дома?
А если я куплю у него вот этот домик за оградой — вон же черепица за зелеными ветвями, и в лавку явно можно войти из сада внутри — буду ли я ощущать эти запахи всегда, или через месяц перестану их замечать?
Да только он не продаст. И правильно сделает. Не всё продается.
— Ну, что ж, синьор, посмотрим на мои записи? — предложил он. — Пока только один довольно старый мотоцикл у меня задержался. Так что всё будет просто.
Ознакомительная версия.
