Ознакомительная версия.
Крыша барака рухнула внутрь, стены сверху поросли желтой иссохшейся травой. Посреди комнаты с рухнувшими перегородками красовалась глубокая сурчиная нора, а над норой, вытянув лапки, стоял сурок. Было удивительно, что сурка еще не поймали и не съели.
Денис подмигнул байбаку, тот опомнился и дернул в нору.
Денис подошел к задней стене барака, присел и осторожно нажал рукой на первое снизу бревнышко. Бревнышко неожиданно подалось, открывая глубокую и влажную щель в фундаменте. Щель, наверное, была зэковской захоронкой, в которую добытчики черного золота прятали от шмона свои нехитрые припасы. Щель эту разведал в детстве сам Денис, и знали о ней немногие- Ваня Салкин, который сейчас жил где-то в солнечном Казахстане, да зампред «Чернореченсксоцбанка» по прозвищу попугай Кеша.
Денис сунул руку в щель. Захоронка была совершенно пуста.
Загородный дом отдыха «Квадратное», состоявший на балансе «Чернореченсксоцбанка», ничуть не напоминал те облезлые объекты соцсферы, некогда принадлежавшие заводам, фабрикам и министерствам, а ныне мирно догнивающие вокруг городов и весей России.
Бетонный забор вокруг «Квадратного» был обтянут новенькой колючей проволокой, с железных врат свисал глазок фотокамеры, и у проходной будки «Квадратного» молчаливо и неподкупно высились два омоновца с автоматами.
На стоянке перед домом отдыха грустил черный «опель», а в «опеле» сидел зам. начальника УВД Петраков. Он был, по обыкновению, пьян. Денис, сопровождаемый бдительными взглядами охранников, зарулил на стоянку и подошел к Петракову.
— Привет, — осклабился мент, — далеко путь держишь?
— Так, мимо ехал, — сообщил Денис. — А ты что тут делаешь?
— А у меня спецзадание, — сказал Петраков, — Никишина не пускать. Чтобы он никого опять по роже не двинул.
На сиденье рядом с Петраковым лежала бутылка водки, и у Черяги было такое чувство, что этой бутылке недолго придется лежать с полным горлышком.
— А у меня сложилось такое впечатление, что он мэра не зря обидел, осторожно сказал Черяга, — тот ведь его вроде как кинул?
— Всех кидают, — сказал Петраков, — но не все в ответ бьют по морде. У нас Миша Никишин вообще оригинальный человек. Он когда дом строил, свою старую мебель на помойку выкинул. А мебель еще классная была, тут же набежали шахтеры и стали по домам растаскивать. Так Миша ужасно оскорбился. Приказал воров посадить. А все остальное сжечь.
— И посадили?
— На пятнадцать суток, — сказал Петраков.
— И как же они к тебе после этого?
— А что ко мне? — усмехнулся зам. начальника УВД. — Благодарили. Я им из дома суп носил. А они суп последний раз из крапивы варили. Так что когда погромы начнутся, меня побьют в последнюю очередь. Супчик припомнят.
И Петраков сграбастал бутылку с сиденья. Пил он быстро, маленькими глотками, и бутылка вздрагивала в его слегка трясущихся руках.
— Что ж ты с этого места не уходишь? — спросил москвич.
— А куда уходить-то? Самому суп из крапивы есть? Да и потом, знаешь — уж лучше я на этом месте, чем последняя сволочь. Я хоть… супчик принесу.
— Почему Извольский велел убрать Луханова? — спросил Черяга.
— По дурости.
— А кого надо было гасить?
— Не скажу, — процедил сквозь зубы Петраков. Он был сильно пьян, но от долгой привычки владел собой хорошо.
— Почему?
— За Лухановым не хочу. Опротивел он мне еще при жизни. Ну я понимаю, если кто вор и ворует. Профессия у него такая. А этот мало того, что ворует, так еще и в грудь себя бьет. «Я, — грит, — за народ». Ты хоть в грудь себя не бей! А он не может. Если не бить в грудь, так и красть будет нечего.
— А при чем тут ты?
— Мы все тут при чем, — заявил Петраков, — ясно? И ты при чем. У меня «опель», а у тебя «мерс». Ты «мерс» на свою зарплату покупал. А теперь на нашем материале хочешь себе карьеру сделать? В Москве ты начальника округа побоишься тронуть, а здесь ты готов хоть на мэра наехать? Молодец против овец…
Петраков замолчал и внезапно спросил:
— Ты мимо вокзала проезжал?
— Нет. А что?
— Там ОМОН стоит.
— Как — ОМОН?
— А так. Поставили вчера опосля истории с Луханом. По личному распоряжению господина мэра.
— Т. ты хочешь сказать- что Извольский своего добился? Что шахтеров сгоняют с рельс?
— С чего ты взял, что шахтеров сгоняют с рельс?
— Ну как же… ОМОН… Петраков сумасшедше осклабился.
— ОМОН, мой дорогой, поставлен на рельсах затем, чтобы охранять и защищать товарищей пикетчиков от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Потому как расстрел товарища Луханова произвел на наш доблестный и храбрый пролетариат совершенно неожиданное действие, и вышеупомянутый пролетариат драпанул с рельс в невероятном количестве. Но как только товарищ мэр гарантировал бастующим полную неприкосновенность, плотные ряды пролетариата тут же снова сомкнулись…
В голове Дениса что-то смутно забрезжило: так мертвый и заржавевший мотор, воткнутый в розетку, потихоньку и со скрипом начинает проворачиваться. Он раскрыл было рот, — но в этот миг у ворот быстро затормозил светлосерый «БМВ» с эскортом, на пыльную землю вслед за своими ребятками выпрыгнул Негатив.
— Ты чего здесь стоишь, как бедный родственник? — сказал Негатив, подходя к следаку. — Заходи, коли пришел.
— А это твой дом?
— Банковский, — ответил Негатив. — Да ты заходи, здесь все дома мои.
Денис дождался, пока вор сел обратно в «БМВ» и проехал сквозь ворота усадьбы, а затем долго стоял, опершись на капот и вдыхая вечереющий воздух. С Петраковым они больше не разговаривали. В дом отдыха проехали еще две или три машины, исключительно с братвой, и затем — белый микроавтобус с девочками.
В микроавтобусе Ольги не было, но минут через пять после приезда микроавтобуса из ворот особняка выехал темно-синий «форд», сопровождавший Негатива, — и через полчаса вернулся с девушкой.
Предчувствия Дениса, подсказывавшие, что ему не стоит идти в особняк, вполне оправдались во втором часу ночи: треснул одинокий выстрел, вылетело окно, и до Дениса донесся пьяный гам и женские крики. Гулянка, судя по всему, в бывшем горкомовском доме отдыха шла еще та. Не хватало только, чтобы в родное ведомство отписали, что следователь прокуратуры Денис Черяга не только ездит с ворами на стрелки, но и гуляет ночи напропалую в бандитском притоне.
Денис сидел у ограды до трех ночи, ожидая Ольгу, а в три часа охранники шуганули-таки его, и он уехал.
Вор в законе Премьер обедал в излюбленном ресторане в окружении немногочисленных, но хорошо сплоченных друзей, когда официант доложил, что его ждут снаружи.
Премьер спустился и увидел у дверей ресторана темно-зеленый «брабус» Извольского в сопровождении серого «БМВ». Извольский сидел на заднем сиденье «брабуса», и это было весьма удивительно. Потому что если Извольский ездил с водителем, то тогда он ездил на представительской иномарке, а если он ехал на «брабусе», то за рулем был он сам.
Впрочем, присутствие Извольского на заднем сиденье объяснялось довольно просто: нога директора была замотана белым бинтом, а костюм выглядел так, словно его пропустили через стан холодного проката.
— Установили личность парня, который в меня стрелял, — сказал Извольский.
— Это который сварился?
— От которого сварился остался миллиметровый слой между листами, — ровным голосом произнес Извольский, — там не то что отпечатки пальцев, там из ДНК горячий прокат получился. Нет, другой. Некто Александр Хмаров, шестьдесят девятого года рождения, место жительства — город Чернореченск. Его задержали на шоссе.
— Я тебе сказал, что Негатив на тебя сезон охоты откроет?
— Он утверждает, что переговоры с ним вели вчера утром. До сегодняшней разборки и до того, как стреляли в Луханова. Насколько я понимаю, вчера у воров еще не было ко мне претензий?
— И кто именно вел переговоры?
— Мэр.
— Я тебе объяснял?
— Я понял.
— И что же ты от меня хочешь?
— Око за око, а за зуб — два зуба, — сказал директор.
— А что я с этого буду иметь?
— Мисина. Как мы и договаривались.
— Э нет. Мисина я уже имею. Мисин- за пикетчиков. Это как с трусиками на базаре. Проданный товар возврату и обмену не подлежит.
— Сто штук — устроит? Премьер усмехнулся.
— Я не киллер с Украины.
— Двести тысяч.
— Четверть «Стилвейл».
Steelwhale, Ltd была одна из фирм, продававших ахтарский металл за рубеж. Зарегистрирована «Стилвейл» была на Каймановых островах, и единственным ее владельцем был Извольский.
Извольский колебался мгновение.
— Это не цена одной головы, — сказал Извольский. — Это цена забастовки. Ты снимаешь шахтеров с рельс и получаешь четверть «Стилвейл».
— Согласен, — сказал Премьер.
Ознакомительная версия.
