Ознакомительная версия.
– Ну а как же, мы ж не можем работать с завязанными глазами.
– Так вот, я недавно с ним, с Машковым этим, беседовал, а как ушел, он тут же сюда кинулся. И Алена с ходу подлетела. Интересно.
– Ну… тут такое дело, Юрий Петрович… – Филиппу было вроде бы не очень удобно говорить. – Понимаете, телефонный разговор Елены Георгиевны из машины у нас зафиксирован. Можете послушать, если это вам чего-то даст. Только ж вы сами понимаете, есть законные вещи, а есть другие, необходимые. – Он улыбнулся.
– А вы что же, можете «слушать» ее машину?
– Надо же знать… чтобы предпринять меры, упредить неожиданные действия…
– Молодцы!
– Тогда давайте я тут посижу, а вы пойдите к Самохе. К Коле. Вы его тоже знаете. Он даст послушать. Во-он тот серенький «опель» видите?
Ребята были для Гордеева просто золотой находкой. А эти пусть себе пока «танцуют»…
Глава одиннадцатая КРУГИ НА ВОДЕ
Дела, в которых требовался особый, дипломатический подход, Денис Грязнов брал на себя. Это было тем более важно, что предварительная разведка, которую провела его секретарша Галочка – бывшая выпускница Московского государственного лингвистического института еще в ту пору, когда он назывался пединститутом иностранных языков имени Мориса Тореза, показала, что посещение отдела кадров станет делом непростым.
Галочка навестила альма-матер и не преминула заглянуть в «кадры», где, к своему удовольствию, увидела милейшую Серафиму Ивановну, помощницу начальника отдела, которая, сколько себя помнила бывшая студентка иняза, всегда занимала в тесном кабинетике стол у окна и называлась громко – инспектором по кадрам. Однако напротив Серафимочки по-прежнему сидел лысый человечек, которого терпеть не могли и преподаватели, и студенты. Звали его Эдуардом Константиновичем Хлебником, и был он тоже ветераном института, более трех десятков лет возглавляя отдел кадров. Это лично он в приснопамятные семидесятые, потом андроповские восьмидесятые и, наконец, горбачевско-лигачевские перестроечные годы каждое утро выходил к подъезду института и тщательно фиксировал в свою тетрадь всех опаздывающих на лекции, чтобы потом довести до сведения ректора. В общем, порядочная сволочь. Единственный его плюс, как говорили, заключался в том, что он помнил в лицо каждого студента, каждого выпускника. Впрочем, Серафимочка тоже не отличалась слабой памятью. И она, узнав Галочку, так обрадовалась, будто весь день только о ней и думала.
Верная своим привычкам, она курила только папиросы «Беломорканал». Чтобы сделать ей приятное, Галочка попросила угостить и ее папироской. И они вышли на лестницу, где висел транспарант «Курить запрещено» и стояла фаянсовая урна для окурков.
Началась обычная в таких случаях болтовня: что ты, где ты, как ты, а где та или эта и прочее, тому подобное. Так за разговором и выведала Галочка, что все дела прошлых лет сданы в архив, куда, кстати сказать, нередко в последнее время наведываются разные посетители с «красными удостоверениями», что-то просматривают, что-то ищут. А что – кто их знает? Короче, поговорили. Галочка почерпнула нужную информацию и ушла. К Денису Андреевичу.
А Грязнов-младший быстро понял, что с его ксивой генерального директора ЧОП «Глория» ему в кадрах ничего не светит. Значит, надо запасаться «вездеходом» погромче, посолиднее. И тут помощь могла проистекать от дядьки. Как и в том деле, которое сам на себя навесил Юра Гордеев: надо же помочь ему разобраться с этими жертвами притязаний и сексуальных домогательств перовского «азера».
И он, не теряя времени, созвонился с дядькой и отбыл на Петровку, 38.
Выслушав племянника, Вячеслав Иванович, не вдаваясь пока в подробности, сказал:
– Иди, продиктуй Людмиле мое поручение и укажи нужные фамилии. А я подпишу. Нет проблем. Ну и что у вас появилось новенького?
– Уже началось! Юрка пашет вовсю… Да, кстати, дядь Слав, тут попутно еще одна проблема возникла. Один гад объявился на Перовском рынке. Мамедов фамилия. Девочки от него плачут. Похоже, и прописка временная. Но гад самый настоящий.
– Гад говоришь? – Грязнов-старший потеребил свои пегие кудри. – Подумаю. Есть у меня один человечек в Перове. Ну а на Остоженке-то, я не совсем понял, какой у вас интерес?
Вот же дает дядька! Уже и распорядился, а теперь спрашивает!
– Там могут быть концы той самой дамочки, о которой рассказывал Юра, а кроме того, ее подруг, также судя по всему замешанных в деле Рогожина, понимаешь?
– Да, трудно сообразить… Ну ладно, запиши-ка себе телефончик в Перове, – Грязнов открыл свою книжку, порылся в ней и сказал: – А зовут этого капитана Новиченко Василием Егоровичем. Но я ваш приход к нему предварю собственным звонком. Поэтому предупредите заранее. – И уже провожая, у двери добавил: – Вы все-таки, ребятки, постарайтесь не сильно того… Не зарывайтесь, понял? С этой конторой дай Бог Сане совладать. А вообще лучше никаких дел не иметь. Но раз уж… я понимаю… И пока у них не устаканится, будут продолжаться и «утечки», и собственные разборки, и что угодно. Стрельнут и не поморщатся.
На Остоженку Денис Грязнов прибыл, что называется, во всеоружии – на шикарном представительском «ауди», одетый по последнему писку моды: костюмчик от Поля Готье цвета маренго, а при нем желтый галстук. Только на самых серьезных тусовках позволял себе Денис Андреевич появляться в этом эксклюзивном прикиде. Производил впечатление на тех, кто понимает толк в этом вопросе. Решил и сейчас не скромничать. Лысый сморчок, конечно, не клюнет, но и сильно гоношиться не станет. А к костюмчику да еще тон снисходительный – и куда он, гад, денется!
Однако уже через пять минут после знакомства с Эдуардом Константиновичем Денис готов был усомниться в убеждении Галочки по поводу образа кадровика. Вполне нормальный, между прочим, мужик, самый настоящий начальник отдела кадров, из бывших, естественно. Он внимательно прочитал поручение, подписанное начальником Московского уголовного розыска. И, не спрашивая больше, зачем понадобились МУРу личные дела давнишних студенток-выпускниц пединститута, поручил Серафиме Ивановне принести из архива требуемые папки с материалами.
Но и его, Дениса, ждало неожиданное разочарование. Дела Татьяны Зайцевой и Ирины Гараниной оказались на месте, а вот папка, касающаяся Елены Воеводиной, исчезла. Будто и не было ее. Но ведь была же!
Четко установленный порядок рушился на глазах ответственного работника. Однако истина была так же быстро установлена. Если сам Хлебник имел исключительную память на лица, то его верная помощница – на события. И она вспомнила, что примерно с полгода назад сюда приезжали товарищи с Лубянки и тоже очень интересовались делом этой Воеводиной. Вот, возможно, после проявления этого интереса папка и пропала.
Ну что ж, сразу остыл кадровик, ничего не поделаешь, такие ситуации случались. Когда та или иная фигура входила в контакт с органами госбезопасности, дела действительно изымались. Каждая служба имеет свои тайны и старательно их сохраняет. Скорее всего, и здесь такой же случай. Так что молодому человеку придется искать теперь следы Воеводиной в известном доме на Лубянской площади.
Сказано это было безо всякой иронии, просто констатация факта.
Но, слава Богу, сохранились личные дела ее подруг – Татьяны и Ирины, по передвижениям которых также можно было проследить и некоторые детали биографии Алены. Так, во всяком случае, предполагал Юрий Петрович Гордеев. И Денис, отсев в сторонку, принялся за изучение этих двух совсем и не толстых папок.
Выписал себе в блокнот адреса и время загранпоездок, отметил, что, учась, по сути, в педагогическом институте, то есть на будущих педагогов, школьных преподавателей иностранных языков, все три подружки ни разу не проходили практику в школах Москвы или области. В чем же тогда заключалась тайна их педагогической деятельности? Значит, ее вообще не было, как таковой? В то время как загранпоездки очень даже впечатляли. Семинары и симпозиумы – Париж, опять Париж, Лондон, три раза подряд Мюнхен. Затем Рим и Варшава – единственная из соцстран. Работа переводчиц. Понятно, догадываемся, что это за работа такая. Тем более что Гордеев довольно подробно описал свои впечатления от двоих из данной троицы. И их оценку, высказанную Евгением Осетровым: гетеры, а не обычные бляди, как нетрудно догадаться.
Ну, в общем, если две дамы более или менее понятны, то куда же от них деваться третьей? Тем паче что и дело-то ее исчезло после посещения лубянских ребяток. Картина ясная. Больше все равно ничего из скупых записей кадровика не высосешь, а оно и не нужно.
Поблагодарив гостеприимных хозяев кабинетика, Грязнов-младший гордо удалился.
Но, усевшись за руль своего лимузина, на всякий случай позвонил Агееву, осуществлявшему в настоящий момент, видимо, наблюдение за фигуранткой с таинственно исчезнувшим личным делом.
Ознакомительная версия.
