Мила Бояджиева - Жизнь в розовом свете

- Обратила внимание на ловкий ????? добермана? - Эн повернула голову к катящей её кресло Ди. Сестры совершали субботнюю прогулку.

- Хитрый, шельма. Люди зачастую действуют менее умело, урвав под носом бдительных стражей свою добычу. И он по-настоящему красив.

- Хватит разглядывать пса. Посмотри быстро направо. Видишь? Запомни, а потом задашь мне вопрос.

- Какой? - Ди внимательно оглядела двигающуюся навстречу весьма впечатляющую пару. - Я же прошу - потом! Боже, ну и жара. Особенно в этой блузке.

Ди заставила сестру одеть белоснежную блузку с вывязанными её руками кружевными вставками. А потом - дополнить наряд нитью жемчуга и сережками в виде грушевидных жемчужин. Накануне обе они придали седине блестящий платиновый оттенок, но причесались по-разному: Ди предпочла аккуратные крупные букли, Эн заколола на затылке хвостик. Она считала, что дама в притенциозных очках должна выглядеть скромно.

На Ди был шелковыый брючный костюм в бело-серо-черную полосу и лаковые туфельки, возле которых послушно семенил Джон - меховой черный тюрячок с торчащими ушками и обкуском хвоста. Всем своим видом скочч давал понять, что он знает здесь каждую тумбу, каждую бетонную плиту пешеходной дорожки и уж, конечно, не нуждается в поводке, хотя и принимает эту необходимую условность. Зайда всегда давала Джони сестрам на воскресную прогулку.

- Почему ты все время катишь меня по солнцу? Рахит мне уже явно не угрожает.

- Ты же любишь смотреть на море. А тень возле домов. И то - с другой стороны. - Ди скользнула взглядом по группе седоголовых туристок, сплошь одетых в легкомысленные бермуды. - Мы, кажется, действительно несколько... Ну, вырядились, как на сельской вечеринке.

- Ничуть. Сегодня суббота, законный праздник после трудовых дней. Кроме того - мы с собакой. Собака ведет себя непринужденно - значит, мы местные. А у себя дома можно и повыпендриваться.

- Ты кого-то высматриваешь, Ди?

- Агнес с Питером. Неужели они больше не появятся здесь? Почему все приходит слишком поздно? Ведь для них только-только забрезжило запаздалое счастье. Как жаль, что Пит обречен.

- Ну, врачи ведь всегда ошибаются, Ди. Рудольф все же таскал тебя на руках, поровергнув приговоры медиков.

- А ты так и не стала бегать. Вопреки оптимистическим прогнозам профессора Эшли.

- Я чудом осталась жива. И об этом не надо забывать как бы ни обидными казались мои увелья. Зарули-ка в наш скверик. Приятно смотреть на фонтан из-за кустов голубых гортензий.

- Цветы не кажутся тебе сиреневыми? - засомневалась Ди, когда они расположились в тени большого каштана рядом с клумбой высоких бурно цветущих гортензий.

- Все никак не поверишь, что я различают не меньше оттенков, чем тренированный японец? Кажется, у них уже школьнику положено знать 240 тонов.

- Не сомневаюсь, а удивляюсь.

- Розовые миросозерцания - не оптический трюк, а философский принцип. Действительность невероятно разнообразна в своих проявлениях. Каждый волен выбирать то, что ему по вкусу... Я, например, ни за что не стану смотреть на урода или раздавленную кошку. Не хочу начинять себя кошмарами.

- Не заводись. Я все давно знаю. Анна с пеленок любила дурачить людей своими необычными штучками... Эти очки и это кресло... - Ди окинула сестру критическим взглядом. - Их бы здесь не было, если бы ты не была уверена, что эти вещицы тебе идут.

- Ну надо же мне как-то отличаться от Дианы.

- Принести тебе мороженое?

- Пожалуй. Ванильное с апельсиновым. Нет - с шоколадным.

Вернувшись, Ди протянула сестре рожок с закругленной острой шапкой разноцветной массой.

- Я видела их опять!

- Питера с Агнес?

- Нет, тех, что ты просто запомнить на променаде.? Их трудно не заметить - оба высоченные - на голову возвышаются над толпой и словно плывут - два белых лайнера в людском море.

- Они держались за руки?

- Кончиками пальцев, но смотрели в разные стороны.

- Зато о одинаковым выражением - нескрываемой тоски и снисхождения к происходящему. Ко всем вокруг и друг к другу.

- Элегантнейшая пара. Кажется, высокая ??????? единственная кроме нас, кто хорошенько задумался перед тем, как выйти на люди: а могу ли я доставить эстетическое удовольствие своему ближнему? - выпрямившись на скамейке, Ди мимолетным движением поправила букли и свой полосатый пиджачок. Она смахивала на английскую королеву, ожидающую посла.

- Задумывались многие, но у них другие представления о внешнем виде солидной пары, прогуливающейся праздничным вечером в курортном местечке. Франсуаза Фейт - стилист косметической фирмы "Герлен". Жан преуспевающий дантист. У них за спиной бурный роман, экстравагантная свадьба на пляжном курорте и пятнадцать лет брака. Очаровательный дом в престижном предместье Парижа, собственный кабинет Жака на улице Оноре... В общем, они не зря возвышаются над толпой и сияют белизной. Им есть чем похвастаться. Дело в том, что Жак Фейт - потомственный дантист. Его отец был очень известен в Голливуде до второй мировой войны. Ты помнишь "акулий бум"?

- Как Вивьен Ли покрыла зубы перламутром морских раковин? Ее жемчужные зубы блистали на обложках всех журналов.

- Нет, дорогая! При чем здесь акулы? Хельмут Миль в тридцатые годы попробовал вставлять своим пациентам вместо испорченных зубов акульи, искусно обточенные и подогнанные. Одна из первых воспользовалась новинкой легендарная Грета Гарбо, заменив себе передние зубы на акульи. А никогда не отстававшая от неё соперница и подруга Марлен Дитрих вставила все верхнюю челюсть. Заодно она удалила четыре коренных зуба, чтобы подчеркнуть рисунок высоких скул.

- Ты шутишь. Но зачем сочинять такие ужасы про незабвенных звезд экрана? Скажи лучше какую-нибудь гадость про политиков. У кого из них акулья челюсть?

- Акульи зубы - не гардость. Они стали принципиально новым шагом в протезировании. В те годы, естественно, когда эксперименты с плябмассами только начинались. Примеры со знаменитостями вовсе не вымысел, а общеизвестный факт. - Эн с хрустом доела вафельный рожок и вытерла пальцы кружевным платочком работы Ди. - Речь идет вовсе не о них, а об отце того высокого шатена, которого мы видели на променаде. Перебравшись в Париж, американец заложил прекрасный фундамент для будущности своего единственного сына! Лучше бы старик остался в Голливуде и пристроил паренька на киностудию. Ты заметила, как он походил на Мейсона из "Санто Барбары"? Только немного постарше.

- Действительно, похожи. Если я верно уловила суть по виденным трем сериям, этот красавчик в сериале не прочь приволокнуться за дамами и приложиться к бутылке.

- Но он умница, профессионал и романтик. Все время цитирует Шекспира, кажется, пишет сам...

- Вот-вот. Наш дантист тоже романтик. Особенно в присутствии хорошенькой дамы и с бокалом в руке. Так он и познакомился на банкете фирмы "Герлен" с молоденькой сталисткой Франсуаз Бордери. Жак что-то консультировал по поводу новой зубной пасты или лосьона для десен. Ему уже перевалило за тридцать, Франсуаз исполнилось двадцать пять. Ужин проходил в ресторане "Парижское небо", который считается самым высоким рестораном в Европе. На 56-ом этаже башни Монпарнас вдоль стеклянных стен красовались живописные столы с закусками, посудой и питьем.

- Это был всего лишь фуршет. Вазы с цветами стояли прямо на полу, чтобы не заслонять сверкающую огнями панораму ночного Парижа. Двести метров - прилично высоко. Надо сказать, что Франсуаза всегда была яркой женщиной "Тициановская блондинка" с бело-розовой нежной кожей, классическими, скандальными для суптильных француженок, формами и золотыми пышными волосами. В её жилах течет коктейль кровей, что зачастую дает превосходный эффект. - Бабка по материнской линии - венецианка, дед - еврей, а с другой стороны - французы и венгры. Все - без особых дарований и основательного положения в обществе - средненькие провинциалы. Франсуаз - лучший росток на семейном древе: прекрасный специалист известной фирмы, красавица, добрая душа. В тот вечер она вся светилась - молодостью, жизнелюбием, ореолом золотых волос, костюмом джерси с мерцающим люриксом. Нечто сюрпризно праздничное, призовое было во всем её облике.

Жан со студенческих лет привык получать спортивные кубки, его сразу потянуло к яркому объекту.

Недолго размышляя, дантист кивнул в сторону окна, за которым светящейся иглой, словно отлитая из расплавленного золота, вонзалась в ночное небо Эйфелевая башня.

- Вы - символ Парижа, мадмуазешь. Младшая сестра это1 огненной стрелы.

Франсуаз рассмеялась - легко, мелодично. - Скорее, башня сейчас похожа на алмазный зуб Лити Грейт. - Она прищурилась, давая понять, что знает кое-что об импозантном стоматологе.

- Угадали. Жан Фейт, - представился он. - С меня фант. А как зовут красивейшую женщину Парижа?

- Франсуаз Бордери. Я изобретаю запахи. Мне пришлось поработать с вашими материалами, изобилующими медицинскими терминами. Боже, сколько же напастей изобрела природа для наших зубов!