Большой палец двинулся вперед, нащупывая кнопку. Если нажать ее сейчас, то из темноты на свет может прилететь пуля. Он ждал, делая короткие, неглубокие вдохи. Несколько минут ничего не было слышно, потом зашуршали листья, словно их загребали чьи-то ноги.
Справа опять донесся тихий звук. Бишопу показалось, что на несколько минут человек задержал дыхание, потому что наткнулся на сук или чуть не споткнулся о корень. Теперь он снова двинулся вперед.
Бишоп мысленно ругался, обзывая себя дураком. Может быть, там Струве, или Фрисни, или один из людей Фрисни. Если он окликнет человека, а им окажется Струве, то получит пулю или услышит, как тот убегает. Если же это свой, а Струве достаточно близко, чтобы услышать окрик, он уйдет, успеет вовремя скрыться.
Не было никакого смысла тащиться сюда одному. Теперь же, раз он все равно здесь, нет смысла ругать себя. Бишоп ждал, прислушиваясь. Прошла еще минута, и снова послышался шорох, но на этот раз сзади. Он был гораздо ближе, чем другие.
По затылку Бишопа пробежали мурашки инстинктивного страха перед невероятным, потому что человек не может сделать круг за такое короткое время, не издав при этом ни звука. Потом пришло понимание. Людей было двое. Оба свои, или один из них Струве. Выхода не было, приходилось рисковать. Бишоп выбрал ближайший звук, тот, который раздался позади него.
Через тридцать или сорок секунд ему удалось повернуться совершенно бесшумно. Он не увидел ничего, кроме черных стволов деревьев и густой гипнотизирующей темноты между ними, но уши его опять уловили тихий звук. Бишоп напрягся, стараясь понять его. И понял.
Это был звук то убывающего, то нарастающего человеческого дыхания.
Кто-то находился совсем неподалеку от Бишопа.
Он встал так, чтобы ствол дерева немного защитил его, если будет выстрел, и, вытянув руку с фонарем во всю длину, нажал на кнопку. Когда луч света прорезал темноту, навстречу ему мелькнуло тусклое красное пламя. Пуля задела рукав Бишопа. Он увидел Мелоди, стоящую в потоке света с пистолетом в руках и готовую снова послать в него пулю. В тот же миг Бишоп пригнулся и швырнул в нее фонарик.
Луч света бешено закрутился, а Бишоп в полной темноте бросился вниз, на траву. Пистолет опять слепо грохнул. Вспышка выстрела ослепила глаза, звук отозвался в голове, когда Бишоп оказался у ног Мелоди и рывком опрокинул ее наземь.
Бишоп навалился на Мелоди всем телом, но она извивалась под ним и успела расцарапать ему щеку ногтями, прежде чем он схватил ее руку и прижал к земле. Когда ему удалось сдавить своими ногами ее ноги, она принялась обзывать его, издавая какие-то животные звуки, которые едва ли можно было разобрать. Но среди них попадалось имя — Эверет.
— Слушай, — убеждал ее Бишоп, — я не Эверет, а Хьюго! Я Хьюго!
Она не слышала или не понимала. Когда белый свет фонаря на миг осветил ее лицо, он увидел расширенные от ужаса глаза. Было ясно — она стреляла инстинктивно, от страха. Она выстрелила бы хоть в кого, хоть во что.
Бишоп зажал ей рот рукой.
— Я Хьюго, — повторил он.
Тело Мелоди обмякло.
Но Бишоп не отпускал ее. Даже теперь он не знал, насколько она была связана со Струве. Возможно, любой из них готовился убить его. Правда, пистолет выпал у нее из рук. Но кто знает, может, она притворяется до тех пор, пока не сможет отыскать на земле оружие.
Мелоди тяжело и напряженно дышала.
— Я думала, это Эверет. Хотела убить его.
Он поверил ей. Шок, который она испытала, когда луч фонаря ударил в лицо и когда он налетел на нее, оказался настолько сильным, что она не в состоянии была врать. Он снял руку с ее лица и перекатился набок, освобождая ей ноги.
— Я думала, это Эверет… — твердила она, — пыталась убить его…
— Он ушел, — твердо проговорил Бишоп. — Успокойся. Дыши ровно.
Он почувствовал, что она дрожит, услышал, как сдавленное рыдание вырвалось из ее груди. Руки Мелоди были холодными, когда Бишоп коснулся их. Он стал их растирать.
— Не беспокойся. Все хорошо.
Далеко за деревьями слышались голоса, они становились громче. Он узнал голос Фрисни.
— Теперь все хорошо, — снова сказал Бишоп. Мелоди замолкла. Он потянулся к ее волосам и откинул их со лба. — Не волнуйся.
— Я хотела убить его, — пробормотала она, и Бишоп теперь понял, что то были слезы ярости. — Он овладел мною, Хьюго, представляешь? Взял, приставив пистолет к виску.
— Да?
— Впервые. Поэтому он так бесновался. Я думала, он застрелит меня потом, но он просто бросил пистолет и ушел. А когда я отыскала оружие, я побежала за ним, хотела убить. Но наткнулась на тебя.
Свет фонариков становился ярче, листья шуршали под ногами. Бишоп выпрямился и крикнул:
— Фредди!
— Ау!
Теперь из темноты отчетливо проступили силуэты людей.
— Струве был здесь несколько минут назад, — сообщил Бишоп. — Он безоружен.
— Держать линию! Продолжаем движение вперед! — крикнул Фрисни. Он навис над Бишопом и Мелоди, отведя в сторону луч фонаря.
— Она цела и невредима, Фредди.
— А с тобой что? — ворчливо спросил Фрисни. Он повернул фонарик и осветил красное пятно на рукаве Бишопа.
— Ничего серьезного. — Бишоп встал и помог Мелоди подняться. Ее обнаженные плечи были исцарапаны, узкое шелковое платье порвалось и испачкалось. Но к лицу уже вернулся румянец. — Я провожу тебя домой, — сказал Бишоп.
— Хорошо.
Фрисни посмотрел на Мелоди и сказал:
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мисс Карр, как только вы отдохнете. Я вам позвоню.
Она провела растопыренными пальцами по волосам, откидывая их назад.
— В любое время. Он убил Жофре де Витта. Он сам мне сказал.
— Хорошо. Вы можете дать мне показания. И я пошлю человека к вам на квартиру в случае, если мы не найдем Струве сегодня ночью.
Прежняя самоуверенность вернулась к Мелоди:
— Выберите высокого, с темными глазами.
— Не стоит беспокоиться, мисс Карр. Вы его не увидите, — ответил Фрисни. — Спокойной ночи. — Он наклонился и подобрал пистолет Струве.
Когда он отвернулся, Бишоп сказал вслед:
— Увидимся утром, Фредди.
— Я позвоню тебе.
Мелоди прихрамывая шла рядом с Бишопом. Фонарь то вспыхивал, то гас — испортился, когда его швырнули.
— Я потеряла туфлю, — пожаловалась Мелоди. Она остановилась и скинула другую, забросив ее в кусты. — Нет смысла оставлять вторую.
— Я могу донести тебя на руках до дороги, если хочешь.
— Нет уж, давай без слащавой романтики. Как твоя рука?
— Задело только кожу.
Фонарь опять погас, и Бишопу пришлось постучать им о ладонь, прежде чем они смогли идти дальше. Привыкнув к свету, они без него теперь ничего не видели.
— Я чуть не убила тебя, — сказала Мелоди.
— Да.
— Прости.
— Ты всегда говорила, что хочешь сделать мне больно.
— Я тогда тебя плохо знала.
— Не говори мне, что ты стала добрее.
— Ты просто стал мне больше нравиться.
Он помог ей перебраться через кусты, вспомнив, как уже делал это раньше, когда они карабкались вверх по холму, выбираясь из ямы — могилы Брейна.
— Почему Струве убил де Витта? — спросил Бишоп.
Мелоди шла чуть позади, и он обернулся.
— Скажи, для тебя это никакого значения не имеет, да, Хьюго? Нравишься ты мне, или я тебя люблю, или ненавижу, все равно. Ты просто не замечаешь.
Он остановился. Луч фонаря бил в землю и бросал на лицо Мелоди лишь слабый отсвет.
— Как ты изменчива! Когда идешь с тобой рядом, не знаешь, чего ждать: то ли тебя станут соблазнять, то ли пристрелят. С тобой не соскучишься.
— Да тебя ничто не волнует в этом мире! — Глаза Мелоди сверкали. Подняв лицо кверху, она смотрела на Бишопа.
— Прости, — сказал он. — Ты неисправима, и что бы ни случилось, опять принимаешься за свое. Восстанавливаешься словно стальная пружина, правда?
— Ты хоть кому восстановишь силы. Когда ты рядом, мне нравится жить. Если бы тут был ты, а не Эверет, пистолета бы не потребовалось.
Он поцеловал ее в губы и через минуту проговорил:
— Веди себя прилично.
— Иди к черту! — легко бросила Мелоди.
— Всегда пожалуйста.
Они подошли к ограде, и Бишоп подсадил ее, помогая перелезть. Минуту он чувствовал в своих руках ее теплое, гибкое тело. Не верилось, что сегодня дважды она была на волосок от смерти — сначала в перевернувшемся автомобиле, потом со Струве и его пистолетом.
Перебравшись через изгородь, они пошли через полосу молодых деревьев. Возле сгоревшей машины стоял констебль в форме. Он спросил:
— Ну как, они взяли его, сэр?
— Нет еще.
Констебль посмотрел на Мелоди. В свете двух дорожных фонарей она выглядела странно: платье разорвано, ноги босые, черные волосы растрепаны. Мелоди забралась в «роллс-ройс», и Бишоп закрыл дверцу.
