— Ну как, они взяли его, сэр?
— Нет еще.
Констебль посмотрел на Мелоди. В свете двух дорожных фонарей она выглядела странно: платье разорвано, ноги босые, черные волосы растрепаны. Мелоди забралась в «роллс-ройс», и Бишоп закрыл дверцу.
Когда они выехали на дорогу, он снова вернулся к своему вопросу:
— Почему Струве убил де Витта?
— Из-за меня. — Она улыбалась. — Можешь опять сказать, что мне нравится эта мысль. Не возражаю, мне и правда нравится. Жофре тоже не был бы против.
— Легко говорить за мертвых. Они не могут возразить.
Мелоди промолчала.
— Почему Струве убил его — из ревности? — продолжал Бишоп.
— Да. Долгое время Жофре держался в стороне от меня — из-за Дэвида. Дэвид убил бы любого, кто посмел приблизиться ко мне. Поэтому и Эверет тоже сохранял дистанцию.
— Отчасти, — добавил Бишоп.
Мелоди взглянула на него.
— Правильно, была еще одна причина.
— Де Витт держался в стороне из-за Брейна, да? А потом?
— Когда Дэвида не стало, Жофре вновь начал думать обо мне. Струве сказал об этом в самолете, по дороге домой. Жофре, мой муж… вернее, бывший муж, решил вернуться в Англию и предложить мне вновь жить вместе с ним. Эверет вспылил, и на вилле Жофре произошла ссора.
Машина повернула налево и сделала круг по транспортному кольцу; лучи фар высветили указатель — «ЛОНДОН».
— Ссора? Так ты называешь убийство де Витта?
— Да. Вилла стояла на берегу. Тело обнаружили только вечером…
— Откуда ты знаешь?
— Мне позвонили из полиции, задали множество вопросов: известно ли мне, где Эверет, когда я в последний раз видела Жофре…
— Их не удивило, что ты не очень-то поражена тем, что твоего мужа убили?
— Полиция никогда не удивляется. Они просто спрашивают. Это мне, кстати, нравится.
Некоторое время было тихо, потом Бишоп спросил:
— А почему Струве убил Дэвида Брейна? По той же причине?
В ветровом стекле он увидел повернувшееся к нему лицо Мелоди.
— Это не так, Хьюго. Эверет был в Штатах, когда разбился Дэвид.
— Нет, он был в Лондоне.
— Я не верю.
— Он прилетел утром, до того, как погиб Брейн.
В голосе Мелоди звучало волнение:
— Но он сказал мне, что приехал за два дня до проведения дознания! Приехал ко мне прямо из аэропорта. Он врал?
— Да.
— Почему?
— Потому что убил Брейна. И меньше всего хотел, чтобы ты об этом знала.
Она вновь устремила взгляд на дорогу, следя за красными задними огнями идущей впереди машины, которая как будто отступала перед ними, убегала от них.
— Хьюго, может, Струве и приехал сюда до того, как погиб Дэвид, но он его не убивал. Ты знаешь об этом лучше, чем кто-либо другой. Машина попала в аварию. Ты сам видел.
— Я не видел всего. Меня ослепили его фары.
— Но Эверет не мог находиться там! Следующей машиной, которую ты увидел, была моя.
— Да. Струве там не было, но он все же убил Брейна. — Бишоп слегка поправил зеркало, чтобы в него не попадал слепящий свет фар. — Несколько лет назад у Струве тоже была в Америке автокатастрофа. Ты знаешь о ней?
Мелоди кивнула:
— Да. Я летала туда, чтобы навестить его в больнице.
— А из-за чего все случилось?
— У машины внезапно поднялся капот, — ответила она. — Эверет поехал, не заперев его как следует.
— И когда набрал скорость, капот вдруг откинуло ветром?
— Да. Это было похоже на внезапное затмение. Он мчался на скорости восемьдесят миль в час и ничего не видел.
— Да, понятно, — Бишоп миновал небольшой бар, замедлил ход и остановился в сотне ярдов от него. Они еще были на дороге, когда их осветило светом фар. Подъехавшая машина остановилась, и Бишоп подошел к ней:
— Привет, Горри.
Мисс Горриндж выглянула из окна с левой стороны. Софи уже выбралась из машины и хлопнула дверцей.
— Что случилось, Хьюго? — спросила она.
— Струве ушел, но, думаю, ненадолго.
— Как Мелоди, в порядке? — осведомилась мисс Горриндж.
— Да.
— Мы видели по дороге обгоревшую машину, — сказала Софи. — Никто не пострадал?
— Нет.
Положив руку на край стекла, Бишоп наклонился и спокойно сообщил Вере Горриндж:
— Струве разбился тогда в Америке из-за того, что у него открылся капот.
— Неужели?
— Мелоди только что рассказала мне. Вряд ли ей было известно, что Струве открыл капот брейновской «вентуры» в ту ночь. Она думает, он прибыл в Лондон после аварии. Если так, то она ни при чем.
— Она счастливица, что осталась жива, хотя много раз оказывалась на волосок от смерти. Ты отвезешь ее домой?
Бишоп кивнул и выпрямился.
— Да. Я приеду сразу вслед за тобой. Мы позавтракаем и обменяемся новостями.
— Идет.
Едва он отступил от машины, Софи спросила:
— Они все еще ловят Струве?
— Да.
— И поймают?
— Думаю, да.
Минуту она молча смотрела на него, потом задала еще вопрос:
— Они считают, что он убил Дэвида?
— Мы теперь почти уверены в этом.
— Но это глупо.
— Ну что ж, у него есть возможность заявить об этом на суде. К тому времени тебе уже не захочется защищать его.
Похоже, ее удивление было искренним:
— Зачем? Зачем мне защищать его?
— Кроме тебя этого никто не знает, Софи.
— Но это не так. Я просто знаю, что убийца не Струве.
— Тогда твои показания будут ценными для защиты, — ровным голосом проговорил Бишоп. — Ты готова выступить с ними?
Она покачала головой:
— Нет.
— Ну, тогда я забуду то, что ты мне сказала, и оставлю все на твоей совести. Надеюсь, в ночь перед его казнью ты не потеряешь здоровый сон.
Софи открыла дверцу своей машины и села.
— Спокойной ночи, Хьюго.
Он поднял руку, когда они отъезжали. Мисс Горриндж слышала, о чем говорила девушка; он может предоставить ей возможность довести тему разговора до конца. Бишоп вернулся к «роллс-ройсу» и сел за руль.
Мелоди курила. Он включил двигатель.
— Я устала, — сказала она.
— Да, сегодня была трудная ночь.
— Я устала от смертей.
Бишоп набрал скорость и, оставив проселочную дорогу, въехал в пригород Лондона.
— Скоро будет еще одна.
— Чья? — спросила Мелоди.
— Этого пока никто не знает. Но заседание жюри состоится.
— Не будет никакого суда, милый. Никаких доказательств нет.
Она произнесла это сонно, выпустила дым и, глядя в ветровое стекло, продолжила:
— Против меня нет никаких улик, у меня не было оснований хотеть его смерти. Я любила его, разве нет?
— Я помогаю Скотленд-Ярду, — сказал Бишоп. — Ты знаешь об этом. Если бы ты убила Брейна, ты бы мне все равно не сказала.
— Это было бы только твоими словами. Твои слова против моих. Нельзя обвинить человека на этом основании.
Через некоторое время он спросил:
— Поэтому ты и уверена, что это сделал не Струве?
— Да.
Вдали в темноте появились уличные фонари, их отсвет мелькнул в глазах Мелоди. Она их закрыла.
— Если Струве суд приговорит к смерти, что ты будешь делать?
— Ничего, — ответила Мелоди.
— Потому что хочешь погубить его или потому, что хочешь спасти себя?
— Отчасти и то, и другое. К тому же есть надежда, что я попала в него, когда стреляла в тебя в лесу. Пуля или веревка, какая разница? Это лишь вопрос времени.
Фрисни повернулся на крутящемся стуле и посмотрел на крышу дома напротив. Ласточки свили там гнездо несколько месяцев назад, а теперь у них уже вырос малыш и выучился летать. Это напомнило ему о течении времени. Он склонялся к мысли, что философы правы, когда утверждают, что оно циклично.
— Недолго ему гулять на свободе, — сказал он Бишопу.
— Может, твои ребята не возьмут его живым.
Фрисни пожал плечами.
— Это зависит от него. Есть распоряжение брать его только живым… для суда.
— Вы сразу передадите его государственному обвинителю, как только поймаете?
Фрисни обернулся.
— Надеемся на это.
— То есть?
— Надеемся получить от него признание.
— Ты не считаешь, что имеется уже достаточно достоверных свидетельств, чтобы осудить его?
— Достаточно… — ответил Фрисни. — Но иногда это хуже, чем если бы их вообще не было. Суды отнимают много времени и денег. И стоит оправдать человека под тем предлогом, что есть сомнения, и вы его навсегда потеряете.
Бишоп следил за тем, как из пенковой трубки поднималась к потолку струйка дыма.
— Много ли ты имеешь против него, Фредди, без этого возможного признания?
— Он разбился в Штатах, потому что капот машины открылся и на высокой скорости закрыл ему обзор. Это был несчастный случай. Но мы нашли отпечатки его пальцев на запоре капота брейновской «вентуры». У нас есть утверждение первоклассных механиков, что мотылек мог влететь внутрь и разбиться в лепешку только при открытом капоте. У нас есть свидетельство авторитетного энтомолога о том, что мотылек должен был развить скорость не менее пяти-десяти миль в час, чтобы так повредиться. Поэтому мы можем утверждать, что капот «вентуры» был открыт и что открылся он перед тем, как машина разбилась. Ты, Хьюго, этого не видел, потому что свет фар ослепил тебя.
