– Отравить хочет, – мрачно пошутила я.
Горлов ничего на это не ответил, а взял нож и отрезал себе большой кусок.
– Ммм… Хочешь попробовать?
Я молча отрезала себе кусок поменьше и стала неторопливо есть, поглядывая на Горлова, который, увидев пироги, сразу забыл о своем кофе.
– Молодец твоя тетя. Искусница, – приговаривал он, доедая кусок. Потом вынул из шкафа кофемолку, насыпал в нее кофе и стал молоть. Дальше шел ритуал варки, который трудно описать словами. Это было священнодействие, в результате которого Андрей Николаевич получил две чашки крепкого и ароматного напитка. Он налил одну чашку себе, а вторую мне.
– Угощайся, – проговорил он, добавляя в кофе сахар.
– Спасибо.
– Ну, теперь рассказывай, где была, что видела.
– Была в полиции. Гиревого арестовали, – рассказала я ему главную новость.
– Арестовали?! За что?!
– И вы еще спрашиваете? – удивилась я. – Вы же сами сказали Бодрову, что Антон и ваша жена хотят вашей смерти. Чего вы ожидали от блюстителей порядка? Вы же личность, словам которой можно доверять.
Горлов подпер рукой подбородок, обхватив при этом губы так, как будто хотел заставить себя замолчать.
– Расскажи все по порядку, – попросил он.
Я во всех подробностях передала ему разговор с Бодровым и пожаловалась, что Чернов учинил мне настоящий допрос.
– Он очень долго добивался, чтобы я рассказала ему, откуда у Антона рецепт яда Медичи.
– А он? – Горлов был весь внимание.
– Уехав от него, я попыталась предупредить Гиревого об опасности ареста. Но Чернов меня выследил. Получилось так, что я сама привела его людей к офису Антона.
Горлов хлопнул рукой по столу.
– Все! Завтра же выхожу на работу. А то без меня в фирме черт знает что творится! Скопов по горло занят производством, Гиревого арестовали… Кто сегодня руководил моей фирмой? Ты знаешь? Нет? А я тебе прямо скажу: никто! – Андрей Николаевич разошелся не на шутку. – Предприятие оставлено на произвол судьбы, а я тут с тобой тетушкины пироги пробую! – Он схватил телефон и набрал номер.
– Иван! Моя машина готова?.. Да?.. Тогда завтра в восемь. Жду. – И повесил трубку. – Завтра мы с тобой едем в офис, – обратился он ко мне, – а потом посмотрим. Я давно собирался проверить, чем там в Энгельсе занимается Скопов. Последний раз мне не понравилось то, что я не застал ни одного рабочего. Может, конечно, пока там работы мало, кадры меняются – я все понимаю. Не понимаю только одного: неужели директор не может поболеть спокойно хотя бы неделю? Женя, ты иногда позволяешь себе болеть?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, когда я работаю, я не имею на это права.
Горлов немного поостыл.
– Да что я спрашиваю? У тебя, наверное, и болячек нет таких, как у меня, правда? – Андрей Николаевич смотрел так, словно ждал от меня поддержки.
– Почему? Я тоже иногда подхватываю простуду, – созналась я, – но я не могу себе позволить взять больничный, когда работаю с клиентом.
– Значит, у тебя тоже бывают такие ситуации. – Горлов, похоже, смирился с тем, что для него болеть – непозволительная роскошь. – Ну что ж, тогда завтра мы выходим на работу. Правда, Женя?
Я утвердительно кивнула, хотя, если честно, меня больше устраивало то, что Андрей Николаевич болеет: он охотно отпускал меня от себя, и я могла заниматься поисками преступника. Теперь станет намного сложнее: я должна буду находиться рядом с Горловым практически весь день и такая возможность мне вряд ли представится. Ну что ж, как выражается Андрей Николаевич, будем использовать то, что у нас под руками. То есть ждать, когда преступник напомнит о себе еще раз. А он обязательно напомнит, и это будет его ошибкой, потому что этих действий уже ждут.
– Женя, давай быстрее. – Андрей Николаевич, стирая мыльную пену, заглянул на кухню, чтобы посмотреть, как я справляюсь с приготовлением завтрака.
– Сейчас, тосты уже готовы. – Я не успевала. Не то чтобы я совсем не умела готовить, но скорость, которой требовал от меня Горлов, меня напрягала.
– Одних тостов мало, нужно приготовить бутерброды, сварить кофе. Ты что, маленькая? – В его голосе чувствовалось раздражение.
Я ничего не ответила на это. В конце концов, я телохранитель, а не кухарка. С досады я разлила из джезвы набранную воду, плюнула и снова открыла кран. Какая это морока каждый день готовить завтрак! Не выйду замуж никогда. И ни за кого. Ни за какие коврижки. Даже за нефтяного короля.
Андрей Николаевич закончил приводить себя в порядок и вышел на кухню, благоухая мужской парфюмерией.
– Ну, что тут у нас? – спросил он немного мягче. Видимо, тоже понял, что я занимаюсь немного не своими обязанностями.
– Кофе сейчас будет, – сказала я, высыпая смолотые зерна в джезву.
– Не все сразу! Женя, какая же ты неловкая! – не удержался он от упрека.
У меня опускались руки. Андрей Николаевич привык, чтобы обслуживание было на высоте. Я тоже. Как-то нехорошо получалось: телохранитель, вместо того чтобы оберегать подопечного от опасности, готовит ему завтрак. Я сказала об этом Горлову. Он громко расхохотался и, отодвинув меня плечом, принялся готовить сам.
– Ладно, бодигард, на кухне от тебя толку мало, – произнес он с улыбкой, – а я вот иногда люблю приготовить что-нибудь вкусненькое. – Он аккуратно нарезал хлеб, намазал ломтики тонким слоем масла и положил на них тушки шпрот. Получилось очень красиво и аппетитно. Потом он понюхал приготовленный мной кофе и вылил его в унитаз. Чисто вымытую джезву он наполнил до половины холодной водой и поставил на огонь. Пока вода закипала, он смолол на кофемолке еще порцию кофе, высыпал ее в бурлящую жидкость и сразу снял с огня. Помешав содержимое, он подержал джезву над огнем, не ставя ее на плиту, потом снова отставил на край плиты и помешал еще раз. Так он проделал трижды, руководствуясь непонятными мне соображениями. Готовый кофе он поставил на стол на подставку и сказал:
– Пусть настоится, – а сам полез за чашками.
Я внимательно наблюдала за действиями Андрея Николаевича, удивляясь его познаниям в кулинарном искусстве. Его активность позволила мне отвлечься от кухонной возни. Я просто сидела за столом и следила за тем, как ловко Горлов справляется с приготовлением завтрака. Наконец он закончил и сел за стол. Пододвинув к себе обе чашки, он налил в них отстоявшийся кофе и подал одну мне.
– Угощайся, телохранитель, – сказал он с улыбкой, – кто же тебя замуж-то возьмет?
– Я не хочу замуж, – ответила я, беря бутерброд.
– Ой, не могу! – хохотнул Андрей Николаевич. – Замуж она не хочет! Скажи это кому-нибудь другому, он, может быть, поверит. – Горлов придвинул ко мне лицо и, понизив голос, произнес: – Скажу тебе по секрету: все девушки говорят, что не собираются замуж, а потом выходят как миленькие. Ведь почему вы все не желаете замуж? – разглагольствовал директор. – Потому что не встретился еще подходящий парень, в которого можно влюбиться без оглядки. А когда он появится, тут уж вас не удержишь ничем: все готовы отдать, только бы остаться вместе с ним.
– Неправда. – Я покраснела, вспомнив Антона.
– Правда. – Горлов, передразнивая меня, наклонил голову набок. – Ну ладно, поговорили и будет, – сказал он серьезно. – Сегодня у меня трудный день: придется много работать, а я еще не выздоровел до конца. – Он доел бутерброд и маленькими глотками допивал кофе. – Доедай и пошли, Иван уже приехал, – велел он, выглянув в окно. – Посмотри, Женя, машина-то какая чистая! Вот у кого учись: может угодить кому хочешь. И шофер, и повар, и собеседник, и друг. Очень хороший человек.
Я подошла к окну и посмотрела на очень хорошего человека. В принципе, я его уже видела и особенно разглядывать было нечего: мужик как мужик. Я полюбовалась на чистенький горловский «Мерседес» и отошла от окна. Нужно было идти собираться. Я быстро прошла в гостиную, на ходу снимая пижаму, и облачилась в джинсы, белую майку и куртку. Проверила пистолет, спрятала его в кобуру и пристегнула ее. Потом положила в задние карманы джинсов по сюрикену, надела кроссовки с металлической вставкой в носовой части и прихватила на всякий случай наручники: кто знает, когда придется обезвредить преступника? Я, конечно, не мечтательница, но мне почему-то казалось, что именно сегодня он даст о себе весточку.
Закончив одеваться и взяв необходимое снаряжение, я заглянула в спальню к Андрею Николаевичу. Тот стоял в раздумье перед бутылкой своего авторского бальзама и, видимо, решал, выпить его или нет.
– Не нужно рисковать, – сказала я и забрала у него бутылку.
– Ты думаешь? – Горлов повернул лицо в мою сторону.
– Настоятельно рекомендую, – выразилась я его языком.
– Хорошо, не буду, – послушно пообещал он и спрятал бутылку в стоявший рядом шкаф.
– Я готова, – сообщила я, подтягивая ремень кобуры.
– Тогда пошли, – сказал Горлов, взял в руку портфель и направился к выходу.
