Данило говорил довольно долго, Брунетти даже не нужно было задавать ему никаких вопросов. Наконец, взглянув на часы, аптекарь сказал:
— Мне надо идти. Ужин в восемь.
Они вместе покинули бар и дошли до Риальто, неспешно беседуя о том о сем. На мосту они разошлись, и оба поспешили домой, к ужину.
Уже не первый день Брунетти перетасовывал, по-разному расставлял разрозненные кусочки информации, пытаясь создать логически непротиворечивую схему. Люди из Кадастрового отдела, насколько он понял, должны знать, кто из венецианцев собирается начать реставрационные работы или должен будет заплатить штраф за нелегальную реконструкцию в прошлом. Они должны знать и то, какова сумма штрафа. Не исключено даже, что они сами решают, какой должна быть эта сумма. Для этого им требуется информация о финансовом положении владельца недвижимости, а добыть ее не так уж трудно — ведь синьорина Элеттра, разумеется, не единственный компьютерный гений в городе. Ну а потом… Потом всякому, кто жалуется, что у него недостаточно денег, чтобы заплатить штраф, чиновники, должно быть, предлагают обратиться к Волпато.
Брунетти решил: пора нанести визит в Кадастровый отдел.
Когда на следующее утро, чуть позже восьми тридцати, он пришел в квестуру, дежурный офицер доложил, что приходила молодая женщина и хотела поговорить с ним. Нет, она ничего не объяснила и, когда офицер сообщил ей, что комиссар Брунетти еще не появился, сказала, что сходит выпить чашечку кофе и вернется. Брунетти попросил молодого человека привести ее, как только она придет.
Он читал первую полосу «Газеттино» и уже подумывал, не пойти ли и ему выпить кофе, когда в дверях появился офицер, — привел посетительницу. Он отступил в сторону, и в кабинет проскользнула девушка, почти подросток. Дежурный офицер отдал честь и закрыл за собой дверь. Брунетти жестом пригласил посетительницу войти: она все еще стояла у двери, словно чего-то опасаясь.
— Смелее, синьорина, проходите.
Она медленно пересекла комнату и присела на краешек стула, сложив руки на коленях. Брунетти мельком взглянул на нее и, склонившись над столом, стал перекладывать бумаги с одной стороны на другую, чтобы дать ей время освоиться.
Через минуту комиссар поднял глаза и улыбнулся, подумав, что это ободрит девушку. Он скользнул глазами по темно-каштановым волосам, подстриженным коротко, как у мальчика, светло-голубому свитеру и потертым джинсам. Пригляделся: глаза такие же темные, как и волосы, а ресницы такие густые, что сначала он подумал, что они накладные, пока не заметил, что у нее на лице вообще нет макияжа. Она была хорошенькой, какими бывают совсем молоденькие девушки: тонкая кость, аккуратный прямой носик, гладкая кожа и маленький рот. Если бы он увидел ее в баре с чашкой кофе в руках, второй раз не посмотрел бы, но сейчас, изучая ее внешность, он подумал: должно быть, это счастье, что он живет в стране, где так часто встречаются симпатичные девушки и где даже очень красивые девушки — не такая уж редкость.
В конце концов она победила свою робость, откашлялась и проговорила:
— Я подруга Марко.
У нее был необыкновенно красивый голос: низкий, мелодичный, чувственный, такой обычно бывает у женщин, чья жизнь полна счастья и удовольствий.
— А почему вы пришли ко мне, синьорина?
— Потому что я хочу помочь вам найти людей, которые убили его.
Брунетти постарался сохранить на лице невозмутимость. «Это, должно быть, та девушка, которая звонила Марко из Венеции», — сообразил он и спросил с улыбкой:
— Видимо, вы и есть второй кролик?
Вопрос комиссара ее потряс. Она прижала руки к груди и, не замечая этого, надула губы, что и вправду делало ее очень похожей на кролика.
— Откуда вы об этом знаете?!
— Я видел его рисунки, — объяснил Брунетти. — Марко был очень талантлив, а кролики у него — сквозной мотив.
Она склонила голову, и он подумал, что она плачет, но ошибся.
— Когда я была маленькой, у меня был крольчонок. — Она посмотрела ему в глаза. — Я рассказала об этом Марко, и он пожаловался, что его отец отстреливает и травит кроликов у них на ферме. Его отец сказал: «Когда они дикие, они настоящие паразиты». Так он сказал.
— Понятно, — протянул Брунетти.
Девушка замолчала, но он не стал ее торопить.
Она качнула головой и заговорила, будто и не упоминала о кроликах:
— Я знаю, кто они.
Пальцы, лежащие на коленях, нервно сжимались и разжимались, но голос оставался спокойным и почти обольстительным. Брунетти в голову пришла мысль, что она понятия не имеет о силе воздействия и красоте своего голоса.
— То есть я знаю имя одного из них, того, кто продал наркотики Марко. Я не знаю имен людей, от которых он их получает, но думаю, он скажет вам, если вы напугаете его как следует.
— Боюсь, пугать людей не входит в наши обязанности, — с улыбкой сказал Брунетти, в глубине души желая, чтобы это было правдой.
— Я имею в виду — напугать его так, чтобы он пришел и рассказал вам все, что знает. Он бы это сделал, если бы считал, что вам известно, кто он такой, и думал, что вы собираетесь арестовать его.
— Если вы назовете его имя, синьорина, мы можем задержать его и допросить.
— А не лучше, если он придет сюда сам и добровольно сообщит что знает?
— Да, это, конечно же, было бы…
Она перебила его:
— Как вы понимаете, у меня нет никаких доказательств. Я вряд ли могу свидетельствовать, что видела, как он продавал наркотики Марко, или что Марко говорил мне об этом. — Она беспокойно заерзала на стуле. — Но я знаю, что он пришел бы сюда, если бы у него не было выбора, ведь с ним не случится ничего ужасного, верно?
«Почему это она так беспокоится о судьбе продавца наркотиков? — удивился Брунетти. — Не иначе как он ее родственник».
— Простите, вы не представились, синьорина.
— Я не хочу называть свое имя, — ответила она уже менее сладким голосом.
— Это ваше право, синьорина. В таком случае единственное, что вы можете сделать, сказать этому человеку, что ему следует прийти в полицию.
— Он не послушает. Он никогда меня не слушает, — категорично заявила она.
Брунетти обдумывал, что еще он может ей предложить, внимательно разглядывая свое обручальное кольцо. Оно стало потоньше — с годами немного стерлось. И придумал:
— Он читает газеты?
Она удивилась, но ответила:
— Конечно.
— «Газеттино»?
— Да.
— Вы можете выяснить, прочитает ли он завтрашний номер? — спросил комиссар. — Она кивнула. — Вот и хорошо. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заставить его прийти поговорить с нами. Вы поможете ему принять это решение?
Тут она опустила глаза, и он снова подумал, что она собирается заплакать. Но она сказала:
— Я пытаюсь это сделать с тех пор, как умер Марко.
Ее голос дрогнул, а руки опять сжались в кулаки. Она покачала головой.
— Он боится. Я никак не могу заставить его. Мой…
Она осеклась, не закончив фразу, подтвердив то, что он уже и так понял. Девушка сделала движение встать, и он понял, что, выдав себя, она готова сбежать.
Брунетти медленно поднялся, вышел из-за стола. Она встала и повернулась к двери.
Брунетти придержал перед ней дверь и поблагодарил за то, что она пришла. Как только дверь закрылась, он бросился к телефону. Узнав голос дежурного офицера, он попросил:
— Мази, молчите и слушайте. Когда эта девушка спустится вниз, задержите ее в своем кабинете под любым предлогом хоть на несколько минут.
Не слушая ответа, Брунетти бросил трубку и подошел к большому платяному шкафу у стены рядом с дверью. Он так резко дернул дверцу, что та с грохотом ударилась о стену. В шкафу висел старый твидовый пиджак, который он оставил здесь больше года назад. Комиссар сорвал его с вешалки, выскочил из кабинета, взглянул вниз, на лестницу, и быстро направился к комнате младшего офицерского состава, расположенной этажом ниже.
Тяжело дыша, он вбежал в комнату и несказанно обрадовался, увидев за одним из столов Пучетти.
— Пучетти, — бросил он приказным тоном, протягивая ему свой пиджак, — переодевайтесь.
Молодой офицер тут же скинул форменную куртку и натянул твидовый пиджак.
— Там внизу у выхода девушка. Мази на несколько минут задержит ее в дежурке. Не упустите ее. Я хочу знать, куда она пойдет и кто она такая.
Через секунду Пучетти был уже в дверях. Пиджак оказался длинен, поэтому он завернул рукава, сорвал форменный галстук и засунул его в карман. Он выглядел теперь молодым плейбоем, одетым в стиле кэжьюэл: белая рубашка и темно-синие брюки военного покроя, широкий пиджак из дорогого харисского твида ручной выделки с небрежно подвернутыми рукавами.
Брунетти вернулся в свой кабинет, набрал номер редакции «Газеттино», попросил позвать знакомого репортера и изложил тому свою просьбу. В тексте, который он продиктовал, говорилось следующее: полиция в процессе расследования смерти студента от передозировки установила личность человека, который несет ответственность за продажу наркотиков, ставших причиной гибели студента. Неизбежный арест приведет к задержанию и остальных участников наркотрафика в районе Венето. Он надеялся, что даже краткой заметки будет достаточно, чтобы заставить родственника его сегодняшней посетительницы найти в себе смелость прийти в квестуру, а его показания помогут выяснить обстоятельства нелепой смерти Марко Ланди.
