Мелани Милберн
Итальянская элегия
Анна с ужасом посмотрела на лечащего врача своего сынишки.
– Вы хотите сказать, что он… может умереть?
Доктор был мрачен.
– Вашему сыну необходима индивидуальная страховка, иначе ему придется целый год дожидаться очереди на операцию.
– Но я не в состоянии оплатить индивидуальную страховку, – испуганно сказала Анна.
– Прекрасно понимаю, как нелегко приходится вам, одиноким матерям, – сочувственно произнес врач. – Но ничего не поделаешь. Операцию на сердце необходимо сделать, пока изменения не станут необратимыми. Если бы вам удалось собрать необходимую сумму с чьей-нибудь помощью, можно было бы добиться операции в течение месяца в Мельбурнском кардиологическом центре.
У Анны упало сердце. Ей с трудом удавалось наскрести денег, чтобы добираться до города, что уж там говорить об операции в одной из самых лучших клиник страны.
– А сколько… это может стоить? – спросила она.
Доктор назвал сумму, и Анна едва не упала со стула.
– Так много? – выдохнула она.
– Боюсь, что да. Сэмми придется пробыть в больнице как минимум десять дней, что значительно увеличивает стоимость. А в случае каких-то осложнений…
– Осложнений? – переспросила Анна, глотая подступивший к горлу ком.
– Мисс Стоктон, любая операция сопряжена с. риском. Операция на сердце трехлетнего ребенка чревата негативными последствиями. Может возникнуть инфекция, не говоря уже о побочных реакциях на лекарственные препараты. – Доктор закрыл лежащую на столе папку и улыбнулся Анне ободряющей улыбкой. – Советую вам обзвонить всех ваших друзей и родственников и найти кого-то, кто согласится оплатить ваши расходы.
Неслышно вздохнув, Анна встала. Родственников, помимо сестры, у нее практически не было, а что касается друзей…
Четыре года назад она вернулась из-за границы и меньше всего думала о том, чтобы обзавестись надежными друзьями. Тогда ей хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше от семейства Вентресси.
Не проходило и дня, чтобы она не возвращалась мыслями к своему бывшему жениху Лючио и его брату Карло…
Нет!
Она отогнала от себя ужасные воспоминания о тех страшных обвинениях, которые и сейчас продолжали звучать в ее ушах.
Анне захотелось выпить чего-нибудь холодного. У нее был в запасе, по меньшей мере, час до того, когда она должна вернуться к маленькому сынишке и своей младшей сестре Джинни.
Заметив неподалеку кафе, она решительно направилась в его сторону. В горле у нее пересохло, дешевенькая блузка намокла от жары. Незанятым оказался только один столик в самом дальнем углу. В полумраке она заметила мужчину за соседним столиком только тогда, когда было уже слишком поздно. Взгляд его темно-шоколадных глаз был устремлен на нее.
Он поднялся с той томной грацией, которая отличала всех представителей мужской половины семейства Вентресси.
– Привет, Анна.
Его глубокий бархатный голос проникал в душу, будя воспоминания о том времени, когда жизнь, сулившая сплошное счастье, так внезапно и так страшно для нее перевернулась…
– Лючио…
– Можно к тебе присоединиться? – Он выдвинул стул и сел напротив, прежде чем она успела ответить. – Сколько же времени прошло? – Его взгляд скользнул по ней. – Три года? Четыре?
Его небрежный тон привел ее в совершенное смятение. Она могла бы назвать ему точное число дней, почти до минут. Могла бы слово в слово пересказать то, что он в гневе бросил ей в последний момент.
Анна вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Не помню. Это было так давно.
– Да, действительно давно. – Он внимательно всмотрелся в ее зардевшееся лицо. – Как ты? Выглядишь… измотанной.
– У меня все прекрасно, спасибо.
К столику подошла официантка. Лючио заказал большой бокал свежевыжатого апельсинового сока для Анны и ристретто[1] для себя.
Когда официантка отошла, Анна пристально посмотрела на вазочку со свежими цветами, стоявшую в середине стола, и спросила:
– Что привело тебя в Мельбурн?
– Кое-какие дела, – ответил он. – Корпорация Вентресси расширяется и охватывает теперь рынок и здесь, и в Сиднее. Растущий интерес к недвижимости работает в нашу пользу. Я приехал проинспектировать наше хозяйство.
Анна не могла отделаться от чувства, что он заодно инспектирует и ее.
Воспользовавшись тем, что официантка принесла заказанные напитки, Анна незаметно всмотрелась в его лицо.
Он по-прежнему оставался таким же красивым, как все мужчины семейства Вентресси, включая даже его отвратительного младшего брата Карло. Но в отличие от Карло, расположенного к полноте, Лючио был высоким и подтянутым. Волосы цвета воронова крыла, глаза темные, рот твердо очерчен. Эти губы могли быть нежными – она знала это по собственному опыту, – но в то же время они были способны произнести нечто такое, что могло убить любого человека. И это она тоже знала по собственному горькому опыту.
– Ты долго еще пробудешь здесь? – спросила Анна, чтобы нарушить тяжкое молчание.
– Месяца три, – ответил Лючио, – а может, и больше. Как твой сынишка?
Анна едва не опрокинула стакан, услышав его вопрос. Откуда ему известно, что у нее есть сын?
– Он… – с трудом произнесла она. – он… не очень здоров в данный момент.
– Я огорчен.
– В самом деле? – Она скептически посмотрела на него.
– Это же ребенок, – спокойно произнес Лючио. – Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы плохо себя чувствовать.
Повисло неловкое молчание.
– Сколько ему? – спросил Лючио.
– Три года.
– Он виделся когда-нибудь со своим отцом?
Анна стиснула в руке заиндевевший стакан.
– Нет.
– А где он сейчас?
– Сэмми… у моей сестры.
– Я имел в виду его отца.
Анна неуверенно взглянула на него.
– Не имею понятия.
Лючио вздохнул, а у нее по спине снова прошел холодок.
– Ты говорила когда-нибудь его отцу о том, что у него есть сын? – спросил Лючио.
– Нет, но если бы посчитала нужным, то сказала бы.
Ни за что в жизни она этого не сделает. А уж его братцу Карло она бы в последнюю очередь сообщила о существовании Сэмми.
– А как поживает твоя сестра? – спросил Лючио.
Анна обрадовалась, что разговор переключился на другую тему.
– Джинни делает большие успехи. Она окончила первый курс университета с блестящими оценками по всем предметам.
– Впечатляющий результат, – прокомментировал Лючио.
«Ну, давай скажи, – подумала Анна. – Скажи, что это просто подвиг для девушки, которая не слышит даже своего произнесенного вслух имени». Но эти наполненные горечью слова так и не сорвались с ее губ. Ее лицо приняло бесстрастное выражение.
