Ознакомительная версия.
Полина вынула носки и удивленно их рассмотрела. Одна пара была совсем крошечная, другая на размер больше. Отложив носочки, вынула папку и раскрыла ее. Папка оказалась пустой. Тогда она взяла в руки фотографии. Первой оказалась та, на которой было застолье. На второй – пикник на природе. Полулежащие на траве люди, расстеленные покрывала, бутылки, стаканы, нарезанная колбаса. Полина достала еще одну фотографию. Это был избитый сюжет: на стуле стояла крошечная девочка в костюме снежинки, позади – новогодняя елка. Полина улыбнулась, вместо наконечника на верхушке красовалась гуттаперчевая собачка.
– Сергей!
Дуло выкинул сигарету и подошел ближе.
– Что-нибудь интересное?
– Видите? – У Полины дрожали губы.
– Ничего, кроме девочки, стоящей на стуле. По-моему, ей не больше года.
Полина ткнула пальцем в правый угол фотографии.
– Что это? – спросил следователь.
– Не узнаете?
На стене за елкой, наполовину срезанная объективом, висела картина.
– Господи… это же репродукция той фрески… – Сергей Дуло пораженно замер. – Откуда?! А ну-ка, переверните фотографию! Что там написано?
– «Полине полтора годика». Почерк моей матери.
– Вы узнаете себя?
– Никогда не видела этой фотографии.
– Снимок сделан в вашей квартире?
– Определенно нет. И уж тем более я не видела раньше эту фреску. Разумеется, до тех пор, пока не попала в комнату Алины Бекешевой.
– Тогда откуда она здесь? – задумчиво произнес Дуло.
– Вы меня спрашиваете?
– Скорее себя. Там есть другие фотографии? – Он заглянул в чемодан.
Полина вытащила еще одну, большего формата:
– Кажется, семейный портрет.
На снимке были четыре человека. Мужчина лет тридцати, миловидная женщина и две девочки. Одной из них была та, что стояла у елки.
– Фотография не подписана? – спросил Дуло.
– Нет.
– Жаль. Что еще?
Полина развернула бумажный лист:
– Опять латынь! Та же надпись, что была на могильном кресте: «Loсо laudato est, ubi mors gaudet succurrere vitae».
– Ясно. Так сможете ее перевести?
Полина не успела ответить, потому что у Дуло зазвонил телефон.
Глава 48
Рыцари невидимой власти
Расплатившись с таксистом, Сергей Дуло распахнул заднюю дверцу и предложил руку Полине.
– Спасибо, – она выбралась на тротуар. – И все-таки что вам сказал Виссарион Иосифович?
– Велел срочно ехать к нему домой. Сказал, адрес вы знаете. И назвал код подъезда.
– Больше ничего?
– Ничего.
Они стояли во дворе дома на Кутузовском проспекте. Сюда почти не доносился уличный шум, двор был хорошо выметен, в добротной подъездной двери стоял кодовый замок.
Полина набрала код, раздался щелчок, и дверь отворилась. В просторном холле повсюду были ковровые дорожки и зеленые растения. Чувствовалось: в доме живут солидные, состоятельные люди.
– Который этаж?
– Последний. – Полина направилась к лифту.
На седьмом этаже была только одна дверь, которая распахнулась сразу, как только раздвинулись створки лифта.
– Скорей! – воскликнул профессор. – Входите, я должен многое рассказать! Где вы запропастились?!
– Цецилия Павловна дома? – спросила Полина, снимая шубку.
Профессор открыл шкаф, помогая повесить одежду.
– Мамочка на даче осталась. Прошу! – Он первым вошел в гостиную, а Полина задержалась в дверях.
– У вас все по-прежнему…
Большую часть комнаты занимали книжные шкафы. Кроме прочего, здесь были диван с деревянной спинкой, такое же кресло и огромный круглый стол с единственной точеной ножкой, похожей на балясину дворцовых перил. Вокруг стояло не меньше десятка стульев. В комнате было холодно.
Полина подошла к окну:
– Как всегда, нараспашку… Я прикрою?
– Только не полностью. Ты же знаешь, не выношу, когда душно. – Старик взял из шкафа бумаги и сел за стол. – Давайте устраивайтесь поближе…
Сергей Дуло не знал, куда девать чемодан, и, усевшись рядом с Полиной, поставил его на свободное сиденье.
– Итак, друзья, должен сказать следующее: не ожидал, что мне доведется соприкоснуться с такими удивительными фактами, – начал профессор.
– Вы прочли статью Николая Троицкого? – Полина выглядела притихшей.
– Да. Бедный Николаша, погибнуть на пороге открытия… – Виссарион Иосифович вздохнул, поднял очки и вытер ладонью глаза. – Простите, к старости стал сентиментальным.
– Скажите, вы нашли в статье что-нибудь, относящееся к нашему делу? – спросил Дуло.
– Все! В ней все относится к вашему делу! – Ученый разложил бумаги. – Извольте меня выслушать и вы все поймете сами. Начну с того, что для написания этой статьи Николай использовал дневник Стеллецкого, который был оставлен Игнатием Яковлевичем его отцу.
– Николай Троицкий отдал вам только статью?
– Увы, наброски и ничего больше. – Старик окинул взглядом разложенные листы. – Этот замечательный научный труд пролежал на антресолях больше тридцати лет! Тогда мне казалось, что все потеряло смысл.
– Прошу вас, начнем, – сказал Сергей Дуло.
– Не будем спешить, – профессор поправил очки. – Сблизи, мамочка, оно все виднее… Начну с того, речь идет о легендарной библиотеке Ивана Грозного.
– Так я и знала… – выдохнула Полина.
– Здесь весьма достоверно пересказана история ее поисков, однако на основании найденных документов предложена новая, невероятно интересная гипотеза.
Сергей Дуло упрямо склонил голову.
– Боюсь, для того, чтобы понять, необходим небольшой экскурс в историю. Я не слишком подготовлен в этом вопросе.
– Тогда начну излагать с самого начала… Загадка исчезновения либереи – одна из величайших тайн человечества, которая будоражит умы многих людей и в нашей стране, и за рубежом. И не потому, что нашедший станет обладателем сокровища, которое оценивается в сотни миллионов долларов. Измерить деньгами подобное собрание человеческой мудрости невозможно. – Профессор встал и принялся расхаживать по комнате. – В какую сумму, по-вашему, оценивается Священный Грааль? Возможно ли мерить килограммами золото инков? – Он улыбнулся. – Ну, это только риторика, ни то, ни другое еще не найдено. О чем это я… Ах да! Вам известно, что основную, возможно, самую ценную составляющую знаменитой библиотеки, привезла бабка Ивана Грозного Зоя Палеолог в качестве приданого, когда выходила замуж за деда его, Ивана III.
Это были книги из Константинополя, который захватили турки. Самыми известными библиотеками павшей столицы Византии были царская, патриаршая и публичная. В патриаршей библиотеке хранилась духовная литература, в публичной – общедоступная для всех горожан, а в царской находилось все самое ценное. Отец Зои Палеолог, Фома, младший брат последнего византийского басилевса, вывез из Константинополя часть этой самой царской библиотеки. По разным сведениям, там были редкие даже для того времени экземпляры рукописей – греческие пергамины, латинские хронографы, древнеегипетские манускрипты, ярлыки от монгольских ханов, собрания древних географических карт империи Чингисхана, а также книги и рукописи из еще более знаменитой Александрийской библиотеки.
– Представляю, о каких раритетах идет речь, – воодушевилась Полина. – Я читала, что один из основателей Александрийской либереи выкупил библиотеку Аристотеля.
– Вернемся в Москву, в одна тысяча четыреста семьдесят второй год, – продолжил Виссарион Иосифович. – Зоя Палеолог привозит библиотеку. Книги, для обеспечения сохранности, помещаются в подземные хранилища, в те времена Москва горела по два раза в год. К исходу пятнадцатого века либерея пополняется богатейшими собраниями книг, вывезенных из Новгорода, Твери, Владимира, Суздаля и Пскова. Подобная библиографическая активность была связана с гонениями на еретиков. Книги отбирались у опальных князей, бояр, купцов и монастырей.
– Возможно, именно в это время туда попали отреченные книги новгородских еретиков, – предположила Полина.
Профессор легкомысленно хохотнул:
– Думаю, если бы нам удалось покопаться в царских хранилищах, мы сумели бы отыскать пару книг с собственноручными пометками Захарии Скара. Итак, в начале шестнадцатого века по приказу Ивана III библиотека была спрятана подальше от людских глаз. Как мы уже говорили, скорей всего это было связано с угрозой распространения ереси.
После смерти Ивана III его сын, великий московский князь Василий III, решает составить опись библиотеки. Однако многие книги, привезенные его матерью, были написаны на неведомых языках, и прочитать их никто не мог. Поэтому Василий III обращается к константинопольскому патриарху с просьбой прислать ему искусного переводчика.
Напомню, Константинополем владели турки, но христианская религия не была под запретом. В марте 1518 года в Москву приезжает афонский монах Максим Грек и переводит Толковую Псалтырь, Евангелие от Матфея и Иоанна… Интересный факт: переводил он с греческого на латынь, и только потом его помощники перелагали тексты на церковнославянский.
Ознакомительная версия.
