— Понимаю, — согласился Момзен. — Предупрежу. Эксцессов не будет.
Гвельвада подошел к французскому окну.
— Спокойной ночи, Момзен, он же Вахольц, он же черт знает кто… Надеюсь когда — нибудь ещё встретиться.
— Я тоже надеюсь, — кивнул Момзен. — До встречи, друг мой.
Когда Гвельвада вышел, он цинично ухмыльнулся.
Гвельвада торопливо шел по узкой песчаной дорожке, огибающей дом. Добравшись до кустов, он побежал. Минуты не прошло, как он нашел спрятанный автомат, схватил его, ещё прибавил ходу, преодолел калитку и припустил по дороге.
На перекрестке Гвельвада обнаружил Фрима в машине с рацией. Тот вышел навстречу.
— Рад видеть тебя целым. Что теперь?
Гвельвада тяжело дышал.
— Друг мой, сейчас скажу. В два счета все может сорваться, но надо рискнуть. Я заключил с Момзеном сделку.
Фрим поднял бровь.
— Это было необходимо?
Гвельвада пожал плечами.
— Ты знаешь этих людей. Отчаянные головорезы, и храбрости Момзену не занимать. Довольный тем, что добыл бумаги Стейнинга, он хочет спасти себя и своих людей. Миссис Лайон и Айлес служат ему заложниками. Он знает, что окружен твоими людьми, и хочет выбраться.
Эрнест ухмыльнулся.
— Ну так дадим ему возможность! Вот в чем суть сделки. Черт побери, красиво получилось! Момзен и его люди выезжают в три часа в двух лимузинах. В первой машине будет Момзен и его приближенные. Во второй — водитель, вооруженная охрана и миссис Лайон с Айлесом. При условии, что ему дадут выехать за пределы страны, Момзен обещал отпустить заложников с миром. Но если ты или местные копы ему помешают, — Гвельвада снова пожал плечами, — думаю, нашей парочке придется несладко.
Фрим кивнул.
— Еще я обещал, — продолжал Эрнест, — что Векштейна будут судить только за убийство Мервина Джаквеса. Не возражаешь? Ты передашь его на Черную Багаму. Его осудят и повесят.
Фрим горько хмыкнул:
— И Момзен так и ускользнет? Он получил бумаги Стейнинга и снова продолжит плести интриги, устраивать заговоры…
Гвельвада перебил.
— Дорогой Фрим, один предприимчивый шотландец однажды сказал, что самые хитрые планы у мышей, а человеку свойственно периодически проигрывать. У меня есть другой план.
— Да? Идеи у тебя так и бурлят, а, Эрни?
Эрнест улыбнулся.
— Очень часто. Понимаешь, он верит мне не больше, чем я ему. Знает, что если нужно лгать, я солгу. Поэтому, можешь мне поверить, все его люди будут вооружены. Я предостерег, чтобы ни у кого из его ребят не тряслись пальцы на курках. Сказал, что от полицейских и фэбээровских машин, которые проводят его до границы, помех не будет, но если хоть один из его людей выстрелит, я за последствия не отвечаю.
— Ну, они стрелять не станут! Зачем? Они просто с песнями выберутся из страны и сделают ноги.
Гвельвада поднял руку.
— Подожди… Надеюсь, машины полиции стоят по всей дороге?
Фрим кивнул.
— Тогда, друг мой, я вынужден тебя покинуть. Не сомневаюсь, скоро увидимся — в крайнем случае, завтра утром. Нужно будет уладить пару дел. До встречи.
Гвельвада развернулся и направился к своей машине.
II
Машина стояла в тени деревьев. На сиденье лежал автомат. Он взял его и принялся изучать в свете приборного щитка. Хорошая работа: огонь можно было вести и очередями, и одиночными выстрелами. Гвельвада довольно хмыкнул, бросил автомат на соседнее сиденье и взглянул на часы. Двадцать минут третьего.
Он завел мотор и проехал с полмили. Потом свернул на боковую дорогу. Указатель гласил, что она ведет на автостраду. Гвельвада съехал с насыпи, оставил машину под деревьями, выключил фары, вылез и запер дверцы. Потом свернул в чащу и стал продираться параллельно дороге.
Через десять минут он добрался до развилки. Прямо перед ним лежало широкое шоссе. В двадцати ярдах справа посереди дороги стояла полицейская машина. В свете приборного щитка Гвельвада разглядел двоих: водителя и полицейского с автоматом на коленях.
Эрнест свернул налево и занял позицию у обочины под деревьями, оттуда было видно и шоссе, и машину. Он проверил автомат, поставил на режим одиночных выстрелов, опустился на сырую землю и стал ждать.
Прошло с четверть часа. Откуда-то издалека, от поместья Момзена, послышался гул моторов. Он придвинулся к краю дороги. Судя по свету фар двух лимузинов они ехали медленно, километров тридцать в час, не больше.
Гвельвада, не выходя на опушку, лег ничком, прижал автомат к плечу и навел его на машину полиции.
Первый лимузин был в сотне ярдов от него. Гвельвада поймал в прицел окно полицейской машины, осторожно прицелился и нажал на спуск. Окно машины разлетелось вдребезги. Как Гвельвада и задумал, пуля прошла перед носами полицейских.
Он видел, как полицейский вскинул автомат. Засвистели пули, дырявя лимузин. В ответ поднялась стрельба, но потом лимузин накренился и свалился в кювет.
Когда второй лимузин, взвизгнув тормозами, притормозил напротив, Гвельвада лязгнул переключателем и окатил лобовое стекло градом пуль. Машина остановилась. Эрнест выскочил на дорогу практически одновременно с экипажем патрульной машины. Он рванул дверцу — на полу лежали Айлес и Тельма Лайон.
— Доброе утро. Надеюсь, вы в порядке?
— Бог мой! — воскликнул Айлес. — Эрни! Что произошло?
Гвельвада пожал плечами.
— Кто-то выстрелил по машине полиции. Должно быть, один из людей Момзена. В ответ открыли огонь. Если судить по количеству пуль, всаженных в машину, живых там не осталось. Потом кто-то застрелил вашего водителя и охранника. Думаю, это самое главное. Можете считать это хеппи-эндом.
Тельма Лайон заметила:
— Можем, конечно, но верьте или нет, но, кажется, мне задело руку.
— Дайте погляжу…
Гвельвада откинул с её плеч меха и разорвал легкий шелк платья.
— Дорогая, это ерунда. Легкая царапина на предплечье. Обещаю, и следа не останется.
Сзади завизжали тормоза. Из машины вылез Фрим.
Гвельвада поспешно распрощался.
— Возвращайтесь как можно быстрее в квартиру Тельмы.
И зашагал навстречу Фриму.
— Итак, Эрни?
— Жуткое дело, — ухмыльнулся Гвельвада. — Кто-то выстрелил по машине полиции. Те открыли огонь по передней машине, потом кто-то всадил несколько пуль в лобовое стекло вот этой. Видишь, водитель и его коллега мертвы. Миссис Лайон и Айлес в порядке.
Фрим смотрел на него и скалился.
— Бога ради, Эрни!.. Я что, ребенок?
Гвельвада улыбнулся.
— Помнишь, друг мой, я говорил тебе о мышах и людях… И не забывай, что первый выстрел раздался из машины Момзена!
Фрим кивнул.
— Ага… Я запомню!
— Отвези миссис Лайон и Айлеса в её квартиру. Я зайду к тебе утром, Вилли.
Эрнест углубился в чащу и стал пробираться к машине. Лунные блики красиво расцвечивали дорогу.
Гвельвада был счастлив и мурлыкал под нос старую испанскую серенаду.
I
Айлес стоял у окна и глядел на залитую солнцем лужайку, когда из-за угла повернулся Гвельвада. На нем был шикарный шелковый костюм, мягкая белая шляпа и коричневые замшевые туфли. По правде сказать, он был чересчур разодет.
Айлес вернулся в прохладную гостиную и принялся готовить себе выпивку.
Гвельвада переступил порог.
— Доброе утро, друг мой. Как себя чувствуете после таких приключений? А Тельма?
— Она в порядке. Как вы и сказали, это не более чем царапина. К тому же то, что её не ранили серьезно — или не убили — не ваша вина.
— Может, сделаете мне бренди с содовой — и со льдом? И помните, дорогой мой Айлес: нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц.
— Даже если яйцо — женщина? — Айлес принялся смешивать коктейль.
Гвельвада пожал плечами.
В комнату вошла Тельма Лайон в белом блестящем пиджаке и юбке. Одна рука висела на шелковой перевязи в тон.
Айлес протянул Гвельваде бокал:
— Значит, конец приключению? Ужасно жаль, что после таких усилий документы ушли на сторону. Как вам это нравится, Эрнест?
Тельма взглянула на Гвельваду.
— Они пропали, Эрнест?
— Конечно, нет, — буркнул тот. — Бумаги Стейнинга находятся на пути в штаб — квартиру ФБР в Вашингтоне.
Он посмотрел на часы.
— Если уже не доехали.
И отхлебнул бренди с содовой, любезно улыбаясь.
— Надеюсь, Джулиан, вы не рассчитывали, что я доверю эти документы вам?
— Все ясно, я был просто приманкой, — буркнул Айлес.
— Нет, Джулиан, — возразила Тельма. — Не так. Помнишь, когда ты привез то, что считал документами, я слегка усомнилась? Я не могла поверить, что Эрнест их тебе отдал.
Гвельвада сел и разгладил безупречные складки на брюках.
— Стейнинг был умен. К несчастью — или к счастью — сестра его оказалась глупа и неосмотрительна. Я с самого начала не верил, что он отправит такие важные документы почтой, причем сестрице без царя в голове и не дуре выпить. И оказался прав. Он этого не сделал.
