Ознакомительная версия.
– Предвидеть?! – воскликнул Герман возмущенно. – Ты говоришь, что я мог предвидеть, что однажды подхвачу смертельный вирус и исчезну даже из твоего поля зрения на долгие месяцы, что меня все сочтут мертвым и что моя жена, не выдержав разлуки, впадет в глубочайшую депрессию и позволит обмануть себя, ограбить, унизить, а потом и вовсе свихнется, устроит этот спектакль для душевнобольных в духе Хичкока или Агаты Кристи, соберет всех своих врагов, чтобы расправиться с ними? И все это для того, чтобы продемонстрировать мне, на что она способна? Чтобы одной местью, кровавой местью в отношении своих главных обидчиков, отомстить теперь уже и мне – за то, что я не смог предупредить ее о своей болезни, о своей невозможности вернуться вовремя домой?..
– Ты должен был позвонить ей или попытаться хотя бы найти людей, которые передали бы ей весточку от тебя. Чтобы она была уверена, что ты жив. Это придало бы ей силы.
– А ты? Почему ты не сообщил ей о том, что я жив?
– Ты сам не позволил мне вмешиваться в ваши отношения. Ты думаешь, я забыл наш разговор?
– Но обстоятельства-то изменились!
– Давай обвиняй теперь меня… – разозлился Сергей и прибавил ходу. Он вдруг подумал, что это даже хорошо, что они сейчас так орут друг на друга, так отвлекаются от этого тяжелого и выматывающего перехода, от надвигающейся темноты, холода и неизвестности… А вдруг Маша не приедет? Что-нибудь спутает и будет ждать их совершенно на другой дороге.
Остальной путь они шли молча. Тяжело дыша. Проваливаясь в пухлые воздушные сугробы, им казалось, будто бы они шагают по облакам и под ногами у них, под снегом, – пропасть…
Внезапно за деревьями, в темноте, два раза вспыхнули фары.
– Ну, наконец-то пришли, – прошептал Сергей и рванул навстречу машине. – Маша… Машка!
Эмма Борисова, маленькая красивая женщина со смуглой кожей, кудрявыми черными волосами и заплаканными карими глазами, сидела напротив Славы Карпова и пила чай маленькими глотками. Черное платье, в которое она была одета, было сшито или куплено явно не для траура: слишком большой вырез открывал нежную полную грудь, от которой невозможно было отвести взгляд. Слава с трудом заставлял себя разглядывать расписную веселую чашку.
На кухне было чисто, светло и тихо.
– Я уже рассказывала вашим коллегам… Ну да ладно, надо так надо, я повторю… Хотя поймите и меня, мне неприятно рассказывать о том, как мой муж бросил меня в новогоднюю ночь. Он молчал до последнего. Ничего не говорил мне о своих планах. Мы с ним нарядили елку, я приготовила гуся, оставалось только поставить в духовку… И торт испекла, его любимый, с клубникой, знаете, я в июне замораживаю клубнику. Она хранится у меня вплоть до следующего июня… Детей я отправила к маме. Мне хотелось провести этот вечер с Ваней. Даже не знаю, как вам объяснить… Понимаете, я соскучилась по нему. В последнее время он много работал, его постоянно не было дома. Сын с дочерью как-то раз обратились ко мне с вопросом: мама, вы что, развелись с папой? Пришли вдвоем, взявшись за руки, глаза грустные-грустные, а ведь совсем еще дети… И задали вот этот вопрос. Мне пришлось их успокоить и сказать, что папа просто заработался. Что ни о каком разводе не может быть и речи…
– Но, Эмма, если у вас с мужем были хорошие отношения, разве он мог вот так взять и бросить вас на Новый год, одну? Или это уже бывало с ним…
– Нет, не было. И ушел он неожиданно. Но неожиданно для меня, понимаете? Он-то с самого начала, вероятно, знал, что уйдет. Потому что тщательно собирался, надел на себя все самое новое, дорогое… Даже запонки с брильянтами, представляете? Я-то думала, что он одевается к столу, для меня. Я тоже пошла к себе в спальню, оделась, причесалась, а когда вышла, то увидела, как он уже обувается в прихожей… Вы можете представить себе мое состояние? Я даже не нашла слов, чтобы остановить его. Просто стояла и смотрела, как он надевает шапку, дубленку…
– Он что же, вот так молча собирался на ваших глазах? – искренне удивился Слава. Он рассматривал сидящую перед ним соблазнительную женщину с красивым и тягучим, как сливочный ирис, именем Эмма и спрашивал себя: а смог бы он сам вот так поступить с ней, будь она его женой? И что же особенного могло произойти в жизни молодого мужчины, преуспевающего бизнесмена, хорошего семьянина наконец (каким его охарактеризовали соседи), чтобы в такой момент, в праздник, бросить жену и отправиться в Прокундино, на бал… – Эмма, вы простите меня, но вы мне что-то недоговариваете. Возможно, вы и торт испекли не для вашего мужа… И гуся зажарили, а? Думаю, что все было иначе. Да, ваш муж действительно ушел от вас накануне празднования Нового года, но не совсем так, как вы мне только что рассказали… Хотя, быть может, он и обувался на ваших глазах, а до этого вставлял в сорочку брильянтовые запонки, но все равно… Вы, я думаю, знали, что его с вами не будет в ту ночь. Потому что вы с ним договорились: он уходит, и вы встречаете Новый год с другим мужчиной.
Славе хотелось зажмуриться и оказаться у себя дома, на диване, с телевизионным пультом в руке. Лечь и уставиться на экран. Вдруг он ошибся и теперь выглядит в глазах этой грудастой и аппетитной женщины полным идиотом? Он размышлял логически, исходя из ее внешней привлекательности, никак не вяжущейся с образом одинокой и брошенной женщины, а также с отсутствием внешних причин, которые заставили бы ее мужа вот так странно поступить со своей женой… Но логика иногда идет вразрез с истинными мотивами поступков…
– А что мне оставалось еще делать? – вдруг глухим голосом отозвалась Эмма и отвернулась. Он понял, что попал в самую точку. – Сколько можно было терпеть рядом с ним эту стерву?
– Вы имеете в виду… – Он снова блефовал, отчаянно, воодушевившись своей догадкой, так как имени этой стервы назвать с точностью не мог.
– Эту Васильеву, кого же еще?! Он потерял всякий стыд, совсем перестал появляться в доме…
Она повернулась к нему, глаза ее были полны слез. Но эта чудесная горькая влага так украшала ее нежное лицо, что Слава вновь залюбовался этой женщиной.
– Значит, вы знали, что он собирается проводить новогоднюю ночь с ней?
– Да. Конечно, знала. Больше того, мы собирались разводиться… Но пока никому не говорили. Не хотели, чтобы дети пока знали. Знаете, как все это тяжело…
– И вы знали, где он собирается проводить эту ночь?
– Я слышала только, что в каком-то загородном доме. Но Ваня мне ничего не говорил, мне стало известно об этом от других людей, работающих у него… Намечалась теплая компания: Ваня, Васильева с Семой, ее двоюродным братом, еще какие-то люди, с которыми я не была знакома… Это должен был быть бал…
– Бал? Понятно…
Все сходилось, за исключением одного: среди присутствующих на балу Васильевой-то как раз и не было…
– Вы уверены, что на балу должна была быть Васильева?
– Более чем! Мне неприятно об этом говорить, слишком уж пошло это звучит, но она – самая настоящая шлюха!.. Понимаете, она вообще-то замужем, еще не развелась официально и сначала ушла от мужа к Тарасу, был у Вани такой водитель… Она влюбилась в него, как кошка. А поскольку у Тараса были какие-то проблемы с жильем, то она поселилась с ним у одной своей знакомой, ее зовут Женя. Кажется, она недавно овдовела и очень тяжело переживала смерть мужа. Совсем еще молодая женщина. Об этом, кстати, мне рассказывал в свое время сам Ваня. Так вот, у нее была депрессия, она не могла оставаться одна дома, и Васильева, воспользовавшись этим, под предлогом, будто бы она делает это все ради самой Жени, поселилась у нее с этим Тарасом… Нахалка, что еще я могу сказать… Но потом у них что-то не получилось, думаю, что эта Женя пришла в себя и поняла, что совершила ошибку, разрешив ей поселиться со своим хахалем у нее… И вот тогда они съехали оттуда. Куда – не знаю, мне это было неинтересно. Но отношения после этого переезда у Васильевой с Тарасом изменились. Она к нему охладела. И стала много времени проводить с моим мужем. Мир не без добрых людей, сами знаете… Конечно, мне рассказали об этом. Когда я спросила Ваню, правда это или нет, он устроил настоящий скандал, сказал, что они связаны с этой Васильевой по работе и чтобы я выкинула эту чушь из головы… И однажды, как говорится, в один прекрасный день, он не пришел ночевать… Ну и понеслось…
– Видите ли, в чем дело, Эмма, среди приглашенных на этот бал, на эту вечеринку, на этот новогодний вечер, как угодно называйте, Васильевой-то как раз и не было.
– Как это так? Этого не может быть!
– Однако это так.
– Я слышала, что в том доме было много трупов… В том числе и женских, – осторожно заметила она.
– Но Васильевой среди них не было. Если учитывать, что усадьба была отрезана от внешнего мира снегом, то и уйти она тоже не могла… Вот и делайте вывод. Может, ваш муж был связан с какой-то другой женщиной?
– Ну, не знаю… – Борисова лишь развела руками. Она растерянно смотрела на Славу, словно ждала, что он расскажет ей что-нибудь, касающееся трагедии в Прокундине. Видно было, что она никак не ожидала, что ее соперница, возможно, жива, и это при том, что ее муж погиб. – А где же она?
Ознакомительная версия.
