высокого спуска к реке. Вниз вела еле видимая тропинка. Яна поняла, что на каблуках ей не спуститься.
– Хочешь, на руках отнесу? – спросил Данила.
Яна отрицательно покачала головой.
– Вот еще! – Она решительно сняла туфли и зажала в руке. – Я готова, пошли.
Данила протянул ей руку и пошел вниз впереди, поддерживая Яну, чтобы она не соскользнула вниз.
Берег был песчаный. Песок к вечеру отсырел и стал прохладным. Яне было неприятно идти босиком по влажному песку, но она держалась стойко и не показывала виду, что ей не очень хочется шагать без обуви. Да еще острые камешки попадались.
– А куда мы, собственно? – поинтересовалась она, зябко передёрнув плечами. – Что-то не жарко.
– У реки даже в жаркий день прохладно, низина и высокая влажность, – пояснил Данила. – А вот, собственно, и пришли, – указал он рукой на старый, покосившийся причал.
Причем «старый» – это было именно то слово, которое подходило причалу на сто процентов. Уж в каком лохматом году здешние умельцы соорудили его, и не вспомнить. Доски разъехались, кое-где были скреплены проржавевшими скобами. Огораживающий причал барьер где-то накренился к воде, а где-то и вовсе отвалился. Ветхая кабинка не то сторожа, не то смотрителя была завалена мусорным хламом, и ее без единого стекла окошки тоскливо и равнодушно смотрели на мир. У причала качались на воде старые деревянные лодки, штук шесть. Две из них были наполовину затоплены. Пахло тиной и подгнившими брёвнами. В воздухе носились шустрые стрекозы, так как солнце еще стояло довольно высоко и они не устроились ночевать на высоких травинках.
Данила помог Яне подняться на причал. Сквозь щели между досками была видна текущая речная вода. Яна, словно канатоходец, довольно ловко прошлась по рыхлой шаткой досочке, рискуя провалиться в раскрошившуюся зияющую расщелину.
– А ты уверен, что на этих лодках можно кататься? – спросила она.
– Я отвяжу свою лодку. Лично подлатал. Течи нет, – заверил Данила, помогая Яне залезть в качающуюся на волнах лодку и усаживая ее на скамейку. – Сильно украшать лодку нет смысла – угонят. Место, не охраняемое…
Данила сходил к кабинке сторожа, пошурудил в ней и извлек на свет два тяжелых деревянных весла с металлическими уключинами. Он спустился к Яне в лодку, закрепил весла и уселся на скамейку напротив.
– Отчаливаем.
– Отлично… – одобрила Яна. – На всякий случай предупреждаю: плавать я не умею!.. От слова «совсем»…
– Плавать не придётся. Честно говоря, хоть и лето, но из-за сильного течения вода плохо прогревается и всегда прохладная. Вот зараза! – хлопнул он себя по шее. – Слепень! Кусаются гады аж до крови.
Данила ловко взялся за вёсла и уверенно погреб против течения. Парень он был спортивный и грёб вёслами легко.
– Ты девушек можешь кадрить, катая на лодке, показывая свою мужскую красоту и силу, – отметила Яна.
– Хотелось бы брать не бицепсами, а умом, – хмыкнул Данила.
– Зачем тогда накачал?
– Не специально. Спорт с детства. Такой вот результат… А твой Мартин чем тебя взял?
Яна невольно поморщилась.
– Всем. Это – любовь.
– Ну, он же занимается спортом?
– Давай не будем о нем. Я и так чувствую себя… – Она опустила руку в воду. Вода действительно была прохладной.
– Прости. Глупость спросил, – сказал Данила, напряжённо выгребая против течения.
– Не легче плыть по течению? – поинтересовалась Яна.
– Не поверишь, легче, но если мы сейчас сможем повернуть налево, то там река сильно расширяется, и ближе к острову течение помягче…
– К острову? Здесь есть остров?
– Да, и очень красивый. Сама увидишь… Там местные рыбачат. Утверждают, что на острове самый клёв. Здесь, на стремнине, какая рыба?
– Ты так напрягаешься… Доплывём ли?
– Попробуем! Я один выгребал, но вот с грузом…
– Грузом меня еще никто не называл, – улыбнулась Яна.
– Груз лёгкий… Справлюсь. Рыбаки обычно на моторках ходят.
Яна вскоре почувствовала, что лодка заскользила медленнее. Перед ней раскрылась широкая водная гладь во всей красе первозданной природы. Лёгкий туман слегка растушёвывал сочные краски береговой линии острова, утопавшей в густой зелени.
– Почему рыбаков нет? – присмотрелась Яна.
– Я, знаешь, не заядлый рыбак. Наверное, сейчас клёва нет. С утра пораньше наверняка лучше здесь рыбачить, – ответил Данила, не сводя глаз с Яны. – О чём ты думаешь?
– Мне кажется, что все происшествия, которые здесь происходят, связано между собой. Это как пазл, который надо собрать. У меня полные горсти кусочков пазла, но нет картинки, чтобы ее сложить. Что-то важное упускаем. А когда начинаешь топтаться на месте, надо вернуться назад, к исходной точке. Это как в лесу. Леший кружит тебя, кружит и возвращает на то место, откуда ты ушёл.
– Убийством вообще-то следователи должны заниматься… Не знал, что тебя действительно всё это так волнует. Хочешь, подумаем вместе. На воде хорошо думается.
– На воде я боюсь утонуть. Это мешает сосредоточиться, – ответила Яна, трогая воду. – Смотри, а у берега кувшинки.
– Ошибаешься, это – кубышки.
– А в чём разница?
– Кувшинки обычно живут в озёрах, они белые, а кубышки жёлтого цвета. Кувшинки – это редкое растение, а кубышки растут повсюду: в реках, озёрах, прудах. Ты говорила, что боишься утонуть? Не утонешь. Я хорошо плаваю. Спасу, если что. И лодка надёжная. Видишь, дно сухое, – успокоил ее Данила, оставляя весла и пересаживаясь к ней на скамейку. – Что ты считаешь исходной точкой? – спросил он доверительно, не решаясь ее обнять.
– Похороны Людмилы четыре года назад или около того. Причины смерти ее неясны. Как она жила, чем занималась… Сама утонула или кто помог…
– И утонула ли вообще? – вздохнул Данила. – Я в то время только приехал сюда и не успел толком еще ни с кем познакомиться. Людмилу не знал. Я тогда был занят строительством ресторана, дел было по горло, вертелся день и ночь.
– А ты что, всех здесь знаешь? – удивилась Яна.
– Почти всех. Городок небольшой. Через полгода я уже, кажется, всех знал.
– Всех-всех? – уточнила Яна, чувствуя, как лодку покачивает на лёгкой волне.
– Всех, – утвердительно кивнул Данила.
– Меня очень мучает гибель Людмилы, всё-таки она мне не чужой человек, одноклассница моя.
– Единственно, кто мог бы ответить на твои вопросы, это ее муженёк.
– Точно! Я его только калечила, бедолагу. Да и теперь вряд ли он захочет со мной разговаривать.
– Разговаривать точно не захочет. Зачем это ему надо? Да он ведь в бега подался, так что интервью у него сейчас не возьмёшь, – напомнил Данила. – Упустили ниточку.
Туман продолжал сгущаться, укутав берег белой клочковатой пеленой, хлопковая рубашка Яны впитала неприятную влажную прохладу. Солнце почти село, робкие лучики еле-еле пробивались сквозь клочья тумана, грозя каждую минуту исчезнуть. Яна невольно прижалась к тёплому Даниле, даже положила голову ему на плечо.
– Надо будет сходить в больницу, поговорить. Может, кто что помнит. Это в первую очередь, – загнула длинный палец с неидеальным маникюром Цветкова. – Даня, ты можешь грести? Что мы крутимся на одном месте? У меня начинает кружиться голова и подташнивает. Как на карусели. Стой! Сама погрести хочу! Никогда не получалось,
