— Совершенно верно, сэр.
Я задал целый ряд вопросов по процедуре вскрытия и состоянию здоровья девочки перед смертью. Ройс несколько раз заявлял, что я задаю наводящие вопросы, и некоторые протесты были поддержаны судьей, но цель их заключалась не в этом. Адвокат защиты просто хотел сбить меня с ритма. Так или иначе, Эйзенбах подтвердил, что Мелисса Лэнди перед своей насильственной смертью была абсолютно здорова. Никаких признаков сексуального насилия он также не заметил. Девочка была девственницей. Причиной смерти стало удушение, причем повреждения шеи и гортани указывали на то, что душила ее грубая мужская рука.
Глядя на экран с фотографиями, Эйзенбах отметил лазерной указкой синяки на шее жертвы, подтверждавшие вывод, что ее задушили одной рукой.
— Доктор, вы смогли определить, какой именно рукой — правой или левой?
— Да, это очевидно — правой.
— Значит, одной правой рукой?
— Да, и никак иначе.
— Вы смогли определить, как было расположено тело девочки в момент удушения?
— Судя по повреждениям костей, убийца взял ее за шею и сдавил, прижимая к поверхности, которая оказывала сопротивление.
— Такой поверхностью могло быть сиденье автомобиля?
— Да.
— А колени взрослого мужчины?
Ройс заявил протест против навязывания домыслов. Судья согласилась, вопрос был снят.
— Доктор, — продолжил я, — вы говорили о двадцати тысячах вскрытий. Полагаю, среди них встречались случаи, когда смерть наступила от удушения. Часто ли бывало, что жертву душили одной рукой?
Ройс снова вскочил с места. По его мнению, свидетель был недостаточно компетентен, чтобы отвечать на такой вопрос. Однако на этот раз Брайтман лишь усмехнулась.
— Двадцать тысяч вскрытий — опыт более чем достаточный. Вопрос разрешен.
— Вы можете ответить, доктор Эйзенбах, — сказал я. — Это необычно?
— Да не так чтобы. Когда жертва сопротивляется, бывает и такое. Одна рука может быть занята, и душат другой. Девочка двенадцати лет, хрупкого сложения — с ней можно было справиться и одной рукой.
— А другой рукой, к примеру, вести машину?
— Возражаю, — сказал Ройс, — по той же причине.
— И получаете то же решение. Свидетель может ответить.
— Да, — ответил Эйзенбах, — если одной рукой вели машину, то могли другой душить девочку. Это одна из возможностей.
Готовые вопросы были исчерпаны, и я уступил слово Ройсу для перекрестного допроса. К нашему несчастью, Эйзенбах знал слишком много, и Ройс не преминул этим воспользоваться.
— Вы сказали — одна из возможностей, доктор Эйзенбах?
— Простите?
— Вы сказали, что сцена, описанная мистером Холлером — одна рука на руле автомобиля, другая душит девочку, — это одна из возможностей. Так?
— Да, сэр.
— Но вы не присутствовали при убийстве и не можете знать наверняка, так ведь?
— Верно.
— А каковы другие возможности?
— Ну… я не знаю. Я отвечал на вопрос обвинителя.
— Убийца мог держать другой рукой, скажем, сигарету?
— Что?
— Мог убийца держать в одной руке сигарету, а другой душить девочку?
— Да, наверное. Думаю, да.
— А свой пенис?
— Прошу прощения?
— Свой пенис он мог держать? Правой рукой душить, а левой держать свой пенис.
— Ну… Да, наверное, мог.
— Значит, он мог одной рукой мастурбировать, а другой душить? Верно, доктор?
— Все может быть, но из протокола вскрытия такой вывод сделать нельзя.
— А из того, что не попало в протокол?
— Ни о чем таком я не знаю.
— Это потому, что вы, так сказать, «на подхвате»? Принимаете сторону обвинения независимо от фактов?
— Я не всегда работаю с обвинителями.
— Рад за вас.
Я встал:
— Ваша честь, защитник издевается над свидетелем!
— Мистер Ройс, — нахмурилась Брайтман, — пожалуйста, соблюдайте вежливость! Ближе к делу.
— Да, ваша честь… Доктор, сколько вскрытий из тех двадцати тысяч, что вы провели, имели отношение к сексуальному насилию?
Эйзенбах бросил взгляд в мою сторону, но я ничем не мог помочь. Босх, сидевший на месте Мэгги, прошептал мне на ухо:
— Он что, решил нам помогать?
— Нет, себе. — Я отмахнулся, продолжая слушать.
Эйзенбах долго не отвечал.
— Доктор, — не выдержала Брайтман, — вы можете ответить?
— Я не считал, но многие.
— А убийство Мелиссы Лэнди имеет отношение?
— По результатам вскрытия я не смог сделать такого вывода, но чаще всего, когда речь идет о похищении ребенка посторонним человеком…
— Свидетель не отвечает на вопрос, — прервал его Ройс. — Эти факты не содержатся в базе показаний.
Брайтман кивнула.
— Доктор, отвечайте только на заданный вопрос.
— Я на него и отвечал…
— В таком случае спрошу конкретнее, — сказал Ройс. — Вы не обнаружили признаков сексуального насилия в этом случае?
— Не обнаружил.
— А на одежде?
— Этим занимались другие эксперты, я патологоанатом.
— Да, я понимаю.
Ройс заглянул в свои бумаги, он явно колебался. Классический случай: стоит ли рисковать? И все-таки он решился:
— Доктор, в ответе на один из вопросов вы упомянули похищение посторонним человеком. Данные вскрытия могут подтвердить этот факт?
Эйзенбах надолго задумался, потом углубился в бумаги.
— Так как же, доктор?
— Ну… я не могу вспомнить.
— На самом деле данные вскрытия говорят совсем о другом, не так ли?
Доктор пребывал в растерянности.
— Не понимаю вас, — наконец сказал он.
— Вы не могли бы обратить внимание на страницу восьмую протокола вскрытия? Предварительное обследование тела.
Эйзенбах листал страницы, Ройс ждал. Я тоже заглянул в протокол, хотя в этом не было нужды. Теперь главное — не пропустить момент и заявить протест.
— Доктор, — снова заговорил Ройс, — в протоколе говорится, что под ногтями жертвы не обнаружено следов крови или телесных тканей… Вы видите восьмую страницу?
— Да, под ногтями я ничего не нашел.
— Это означает, что жертва не оказывала сопротивления, верно?
— Да.
— Из чего следует, что она знала своего убий…
— Протестую! — Я вскочил на ноги, но недостаточно быстро. Присяжные успели услышать слова Ройса. — Защитник оперирует фактами вне доказательной базы. Ваша честь, мистер Ройс пытается навязать присяжным необоснованные домыслы.
— Поддерживаю. Мистер Ройс, вам предупреждение.
— Да, ваша честь, — улыбнулся он. — Защита больше вопросов не имеет.
Понедельник, 5 апреля, 16:45.
Глядя прямо в глазок, Босх постучал в дверь с номером 804. Макферсон впустила его и поглядела на часы.
— Почему ты не в суде с Микки? — спросила она.
В окне виднелась Гранд-авеню и сбоку отель «Билтмор». В номере были диван и два стула, на одном из которых сидела Сара Глисон. Босх кивнул ей и вошел.
— Потому что я там не нужен, — ответил он, — зато нужен здесь.
— Что случилось?
— Ройс раскрыл свои карты, нужно рассказать Саре.
Он двинулся было к дивану, но Макферсон задержала его:
— Погоди, расскажи сначала мне.
Босх кивнул, она была права. Он осмотрелся, но в тесной комнате негде было уединиться.
— Прогуляемся? — предложил он.
Макферсон шагнула к кофейному столику и взяла ключ.
— Сара, мы скоро вернемся. Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, я пока поработаю. — Она показала на альбом для зарисовок.
Они спустились на лифте в вестибюль и нашли свободный уголок у двери в переполненном баре.
— Ну что Ройс?
— Когда он допрашивал Эйзенбаха, то прицепился к тому, что девочку душили одной рукой.
— Ну да, Джессап был за рулем, запаниковал, когда услышал радио, и задушил ее.
— Это версия обвинения, у Ройса другая. Он спросил, могли убийца другой рукой мастурбировать.
Макферсон нахмурилась.
— Это старая версия обвинения, — сказала она, — убийство во время полового акта. Просто Ройс получил от нас сведения, узнал, что ДНК принадлежит отчиму и решил на этом сыграть — мол, убийца не Джессап, а отчим. — Она сложила руки, размышляя. — Но это противоречит показаниям Сары и волосам в машине! Стало быть, мы чего-то не знаем. Возможно, Ройс отыскал кого-то, кто может опровергнуть опознание Джессапа.
— За тем я и пришел — принес список свидетелей защиты. Мне не всех оттуда удалось найти, они прячутся. Сара должна посмотреть и сказать, кто из них важен.
— Ей-то откуда знать?
— Там сплошь ее бывшие знакомые: бойфренды, мужья, наркоманы. Почти все сидели. Ройс явно их прячет — все адреса указаны старые.
Макферсон кивнула, поднимаясь.
— Ловкач, что еще сказать. Ладно, поговорим с ней, только я первая, о'кей?
