— Думаете, правда, врач?
— А кто ж его знает? — резонно возразил Николайчук. — Вообще-то Толька алкоголизмом не страдал и выпивал умеренно. Просто спиртное на него так действовало — язык сразу развязывало. На смертельно больного он не был особенно похож… Ну, да ведь вы ж его видели!
Конечно, я его видела. И сказала то же самое. А насчет болтливости под рюмку… Наверняка Ольховский выпивал не с одним только Николайчуком. Расслабившись, он мог начать трепаться обо всех делах в клинике как раз тому человеку, которому вовсе ничего рассказывать не следовало. Только, скорее всего, Ольховский не знал, что под маской одного из своих друзей прячется смертельно опасный враг. Эх, знать бы, когда и с кем выпивал убитый стоматолог, все было бы намного легче, появилась бы хоть какая-то зацепка… Да только как это узнать? Поди спроси у мертвого!
От досады и растерянности я попробовала «копнуть» старого слесаря с другой стороны.
— Скажите, а восковые оттиски, по которым вы работали, у вас сохранились? — спросила я.
— Да нет, — мотнул головой Николайчук. — Толька забрал их с собой вместе с готовыми ключами.
— Но ведь вы могли бы опознать свою работу? — не унималась я. — Те ключи, которые вы для Ольховского сделали.
— Наверное, — отвечал Николайчук. — А вы что, хотите предъявить их мне для опознания по всем правилам, как в милиции?
— Предъявила бы, если б могла, — сказала я не без досады. — С милицией у меня отношения дружеские, но не настолько, чтобы они доверили мне одно из вещественных доказательств… Кстати, к вам из милиции пока еще не приходили с такими вопросами?
— Нет, не приходили, — Николайчук усмехнулся, поглядывая на меня. — Даже Гарик Папазян, единственный мой знакомый мент, про меня забыл. Только вот вы, частный детектив, мной и заинтересовались.
— А с Гариком вы хорошо знакомы?
— Я-то? Да какое хорошо! — Николайчук пожал плечами. — Замки у него на даче поставил — и все наше знакомство. Я же для него кто? Простой работяга.
— Однако он пригласил вас на свой день рождения, — заметила я.
— Ну, как раз в этом ничего странного нет, — возразил Николайчук. — Такая уж у него манера, как я понял: когда ты ему зачем-нибудь нужен, он тебя к себе приглашает, поит, кормит, разговоры разговаривает, будто ты ему наилучший друг. А под конец рассказывает, что ему от тебя нужно. И он прав, хитрец! — с усмешкой сказал слесарь. — После такого обхождения попробуй заикнись, что не можешь его просьбу выполнить, что у тебя заказов полно или что-нибудь в этом роде.
— А позавчера на дне рождения Гарик что вам заказал?
— Так то и удивительно, что ничего!
— Ничего?
— Абсолютно! — Николайчук для пущей убедительности несколько раз подряд кивнул головой. — Посидели, потрепались, попили, потанцевали. Я все ждал, когда он отведет меня в сторонку и скажет, чего от меня хочет. А он нет — молчок. Так я и досиделся до конца, пока он не сказал, мол, все, гости дорогие, всем пора по домам.
— На день рождения к Гарику вы пошли вместе с Ольховским? — спросила я.
— Так он сам меня об этом попросил!
— Ольховский?
— Да нет же, Гарик! Сказал так: я знаю, у тебя друг есть, Ольховский, стоматолог хороший. Вот пойдешь ко мне, непременно его с собой пригласи. Он мне очень нужен.
— Нужен? — удивилась я.
— Вот и я теперь думаю: странно как-то, — согласился со мной Николайчук. — Сейчас не прежние времена, стоматологов сколько угодно, только деньги плати, и они будут тебя лечить.
— А Ольховский вам что-то объяснил? Уже у Гарика, на дне рождения?
— Да ничего он мне не объяснял! — отмахнулся от меня Николайчук. — Мы с ним трепались за столом о том о сем, и только.
— Он вел себя в тот день как обычно?
— Ну, мне трудно судить, — ответил старый мастер уклончиво. — Хотя… По-моему, он изрядно нервничал. И не пил ничего…
— Это было необычно?
— Достаточно, — согласился Николайчук. — Он еще тогда меня удивил, когда отказался обмывать комплект ключей. А тут уж я совсем растерялся. Подумал даже, может, он и правда заболел…
— Или просто боялся проболтаться, зная свою слабость… — вполголоса добавила я.
Мы немного помолчали. Я терялась в догадках, что бы еще спросить. Ощущение, что дальнейшие расспросы бессмысленны, не покидало меня.
— А вам знаком Евгений Маркович Шмуйлович? — спросила вдруг я.
В ответ Николайчук рассмеялся.
— Ну, вы совсем как в детективе! — безмятежно весело воскликнул он. — Да, слышал я это имя…
— От кого?
— Да от Тольки, от кого же еще, — усмехнулся слесарь. — Сам-то я с ним незнаком. Это ведь начальник какой-то в районной администрации, а куда нам с начальством-то встречаться…
— Ольховский вам рассказывал что-нибудь про него? — нетерпеливо перебила я его.
— Да говорил, что ушлый он мужик, этот Шмуйлович, соответственно фамилии…
— А где они познакомились?
— Где-то на курорте, по-моему. Вообще, насколько я понял, отношения у них были весьма поверхностные. Толька едва знал этого Шмуйловича.
— И тем не менее рассказывал про него?
— Так он же вообще-то любил наблюдать за всеми, кого знал, — усмехнулся Николайчук. — А мне потом про свои наблюдения по пьянке пересказывал.
— И что же он вам рассказывал про Шмуйловича?
— Что он — настоящий волк, только небольших размеров, карликовый… Но от этого не менее злой. И что мое счастье, что я не стою у него на пути… Знаете, а ведь Толька незадолго до гибели искал частного детектива. У меня спрашивал, но я сказал, что не знаю такого. Так вот вроде он собирался узнать об этом у Шмуйловича.
Я с приоткрытым от изумления ртом глядела на старого слесаря, пытаясь понять, что может означать сообщенный мне фактик: Ольховский спрашивал у Шмуйловича, не знает ли он, как найти частного детектива. Интересно, в каком виде он это у него спрашивал, в пьяном или в трезвом, и когда…
— Вы извините, мне работать идти надо, — вдруг сказал Николайчук, поднимаясь с лавочки. — У нас ведь с рабочим временем строго. А мы с вами уже полчаса тут лясы точим…
Я рассеянно кивнула, поблагодарила старого слесаря за потраченное на меня время. Потом машинально проследила, как Николайчук зашел внутрь мастерских, откуда с не меньшей силой продолжал слышаться металлический грохот и скрежет.
Некоторое время я сидела неподвижно на той же самой лавочке, пытаясь собраться с мыслями. Потом заметила, что стало холодно и я буквально вся дрожу. Подняв голову, обнаружила, что мартовское солнце, до сих пор пригревавшее клочок земли возле мастерских, скрылось за большим синим облаком, отчего порывы весеннего ветра сразу стали казаться невыносимо холодными.
Поняв, что мне больше нечего делать на фирме «Тайзер», я поднялась с лавочки и направилась к выходу с ее территории.
Выбравшись с территории фирмы «Тайзер», я села в машину, но трогаться с места не торопилась. Вместо этого обхватила руками руль и уронила на них голову, борясь с жутким желанием завыть от досады и злости. С моим расследованием не получалось ничегошеньки, как я ни билась. Конечно, визит к слесарю Николайчуку кое-что прояснил, но что делать дальше, я понятия не имела.
У меня возникла мысль еще раз погадать, у своих маленьких помощников спросить, как выпутаться из сложившейся ситуации, но я все не могла на это решиться. Уж слишком ни к селу ни к городу оказывались результаты предыдущих гаданий. Сначала косточки посоветовали мне остерегаться блефа. А на самом деле со мной никто и не блефовал тогда. Даже мерзавец Должиков с его компанией доморощенных гангстеров. Они ворвались ко мне в квартиру, словно куклуксклановцы, с черными чулками на голове, избили меня, угрожали, но никакой нечестной игры со мной не вели.
Кстати, если кто и блефовал во всей этой ситуации, так только сам покойный Ольховский, мир праху его! Из-за него-то я и влезла по уши в историю с «золотым чемоданчиком», из которой мне еще предстоит выбираться, хотя я понятия не имею как. Совершенно очевидно, что мой несостоявшийся клиент многое наврал той последней в своей жизни ночью, когда предложил мне работать на него — найти чемоданчик с золотом. А в действительности сам же, по-видимому, его и украл. Говорил, что шеф доверил ему хранение материальных ценностей, а на самом деле главврач ничего ему не доверял, в том числе и ключей от сейфа, где якобы лежало золото. Даже наоборот — Ольховский снял с них слепки и заказал для себя дубликаты. А Бортников говорит, что никакого чемоданчика с золотыми слитками у него никогда не было, следовательно, и красть было нечего… Однако чемоданчик существует, я же сама его видела, и он побывал у Ольховского дома. А потом он оказался совсем у другого человека — у Перепелкина. Который тоже был убит. А чемоданчик таинственно исчез… Кошмар какой-то!
