улыбнулась Женька. — Вы как здесь?
— Так за письмом заказным явился. Ты же сама, Евгения, мне весточку принесла, за что самое искренное спасибо. Как твой гербарий?
— Собираю, — девушка улыбнулась. — Правда, много чего еще нет.
— А я вот не далее как вчера такие изумительные вещи нашел! Ты вот что, Евгения, загляни ко мне прямо хоть завтра.
— Обязательно загляну! Даже, может, сегодня.
— Кстати, молодой человек, я — Мельников Михаил Петрович, инженер. Ныне — дачник.
— Максим… Макс.
— Очень приятно! Ладно, не буду вам мешать, — приподняв шляпу, Михаил Петрович откланялся.
— Новый наш сосед, Мельников, — наскоро пояснила Женя. — Ну, помнишь, я тебе говорила? Дачник, у Потаповых комнату снял. Ну, где мы молоко берем.
— А-а! Я его уже где-то видел.
— Он гербарий собирает, ну и я тоже… В школе по биологии задали. Как-то разговорились…
Между тем дачник вдруг подошел к сидевшему на лавочке краснолицему и приподнял шляпу:
— Ба! Семен Иваныч! Смотрю, не уехали еще в Ленинград? Как поживаете?
— Да неплохо, Михаил Петрович, неплохо, — вежливо отозвался бугай. — На почту, гляжу, собрались?
— Они что же, знакомы? — ошарашенно моргнула Женька. — Давай-ка отъедем. Вон туда, к кустам. Чтобы не на глазах.
Ребята переместились к зарослям акации.
— Да-да, на почту, — Мельников уселся на лавку. — Надобно заказное письмо получить. Сестра из Риги пишет. А вы какими путями здесь?
— Да вот, это… по межгороду только что говорил…
Макс скривил губы, прошептал:
— Ни фига он по межгороду не говорил!
— Врет, — так же тихо откликнулась Женя. — Значит, есть что скрывать! Все ясно — при делах он. Слышь, Макс, а может, в милицию надо?
— И с чем мы к ним придем? Проследим сначала, — юноша прищурился. — Да-а… Не так-то прост этот краснорожий! Как его…
— …Семен Иваныч. В Ленинград собирался ехать. А смотри-ка, он явно встрече не рад! Тяготится как-то, ерзает, глазами по сторонам стреляет!
Похоже, это заметил и дачник. Встал, приподнял шляпу:
— Хорошего вечера, Семен Иваныч!
— И вам.
Поднимаясь на крыльцо, Мельников едва не столкнулся с почтальоном. Дядя Слава посторонился, подкрутил усы.
— Извините. — Дачник зашел было внутрь, но тут же вышел: — Извините еще раз.
— Да ничего.
Спустившись по ступенькам, почтальон подошел к краснолицему, что-то негромко сказал, прикурил, уселся на мопед и уехал, чадя и треща двигателем.
Краснолицый тут же поднялся, оглянулся по сторонам и быстро зашагал обратно, в направлении Советской улицы. Зачем, спрашивается, приходил? Не звонил, ни письма, ни телеграммы никому не отправил. Вообще на почту не заходил!
Женька закусила губу:
— Тут явно что-то нечисто!
Переглянувшись, ребята поехали следом.
Выйдя на Советскую, краснолицый пошел тем же путем, что и прибыл, — все прямо и прямо, лишь за аптекой свернул в чайную. Поднявшись на невысокое крыльцо, оглянулся, скользнув по юным сыщикам равнодушным взглядом, и толкнул дверь…
— Смотри-ка! — Макс кивнул на знакомый мопед, прислоненный к теневой стене чайной. — У них тут встреча, что ли?
— А поглядим! — решительно заявила напарница. — Вот сейчас зайдем в чайную и лимонаду выпьем!
Положив велосипед на землю, Женька бросилась к двери.
— Постой! А, ладно…
Махнув рукой, Макс прислонил велосипед к забору и вошел следом. В конце концов, ну, катаются ребята — мало ли? Посмотрели у почты афишу, теперь вот заглянули в чайную — попить. Жарко же!
— Нам лимонад, два стакана! — подойдя к прилавку, быстро распорядилась Женька.
— Хорошо не пива! — пошутил буфетчик. — У нас только «Дюшес». Мест, правда, нет — сами видите. Здесь, стоя, выпьете?
— Ну да, дядя Жора. Выпьем.
В маленьком городке все друг друга знали. Ну, почти все…
Мест в чайной и в самом деле не было. Все четыре столика заняты, что и понятно — конец рабочего дня. Леспромхозовцы уже закончили работу, вон сидят теперь, дуют свое пиво, а кто и водку с бутербродами и котлетой.
Почтальон и краснорожий нашлись за дальним столиком у распахнутого настежь окна.
— Ну, я же говорила! — выдохнув, Женька поставила на стойку пустой стакан. — Спасибо, дядя Жора!
— Не за что. Шесть копеек с вас.
— Ой… — девушка растерянно моргнула. — А денег-то я и не взяла.
— У меня есть гривенник! — успокоил ее Макс. — Вот, получите.
— Ага, вот вам сдача. Женечка, отцу привет!
— Идем, — напарница потянула Максима за руку. — Там, под окном…
Выскочив из чайной, ребята расположились прямо у заборчика, напротив распахнутого окошка. Притащили велосипеды, Макс отцепил от держателей на раме насос и сделал вид, что подкачивает колеса.
Увы, слышно было плохо — мешал общий гул.
— Ну, во-от, — поправив носочки, разочарованно протянула Женя.
— Ничего, — Макс закрутил на колесе колпачок. Пластмассовый, красный — такие почему-то ценились среди ребятни куда больше черных, их постоянно свинчивали. — По крайней мере, кое-что уже ясно. Наш почтальон и краснолицый знакомы. Сейчас еще чуток последим…
— Ой, Михаил Петрович!
Оглянувшись на звук шагов, Женька увидела Мельникова. Ну да — он как раз с почты и шел. Верно, получил уже свое письмо — радостный.
— А я вот думаю, не выпить ли мне стаканчик портвейна? — подмигнув ребятам, расхохотался дачник. — Вам еще рано, а мне можно. Грешен, иногда балуюсь. Но — только стаканчик! Не знаете, есть здесь портвейн?
Женька взялась за руль:
— Не, Михаил Петрович, не знаем.
— Ах, ну да, откуда вам знать? Ладно! — еще раз подмигнув, Мельников сдвинул на затылок шляпу. — Зайду гляну. Ежели нет, пойду напротив, в рюмочную. Уж там-то, верно, есть.
— Веселый дядька, — проводив глазами скрывшегося в недрах чайной дачника, усмехнулся Максим.
Напарница согласно кивнула:
— Веселый. А сколько всяких историй знает! Я же за молоком захожу к Потаповым…
— Смотри, смотри!
Из чайной, один за другим, вышли двое — дядя Слава-почтальон и краснолицый. Почтальон сразу пошел к мопеду, завел и тут же уехал куда-то по своим делам, краснолицый же неспешно зашагал к автостанции.
— Уедет, наверное, — вслух предположила Женя. — Он же в Ленинград собирался.
— До автобуса-то еще почти три часа, — Макс глянул на часы и фыркнул: — Странно как-то они расстались. Не попрощались, ни слова друг другу не сказали. Рукой не махнули даже.
— Так, может, они в чайной уже попрощались?
— Может…
На автостанцию краснолицый не заходил, билеты в кассе не спрашивал, а завернул в продмаг, где купил себе тюльки, пачку грузинского чая, конфет-подушечек и жестяную коробочку бульонных кубиков.
— На ужин себе взял, — глянув на авоську подозреваемого, усмехнулся Макс. — Только еще хлеба нужно.
— Так он туда и идет… — напарница кивнула, смахнув упавшую на глаза челку. — Вон, в хлебный…
— Может, и в хлебный… а может, и в Дом крестьянина… — задумчиво протянул молодой человек. — Так и
