друганов своих тогдашних в лицо не помню, фамилии напрочь позабывал.
– А поездочку ту запомнили, – подколол Богданов.
– Так то ж случай неординарный. Такое не забывается.
При виде первых домов Ульяна беспокойно заворочалась в кресле:
– Кажется, подъезжаем.
– Ну, Николай, не подведи, – предупредил Богданов. – Смотри в оба!
– Смотрю, э-хе-хе… – крякнул тот и от чрезмерного старания подался вперед, так что его огромная голова оказалась вровень с Богдановым и Ульяной.
Картина, которая явилась им в деревне Старая Куща, была весьма и весьма печальной. Бо́льшая часть домов стояла с провалившимися крышами в безумных зарослях зелени. Всеобщую разруху изредка скрашивали ухоженные летние домики дачников.
Они медленно проехали через всю деревню, состоявшую из одной длинной улицы. Потом, ввиду отсутствия результата, Богданов развернул машину и направил ее назад.
– Да нет, я же помню! Дом стоял на окраине, возле картофельного поля, – будто извиняясь, проговорил Николай.
– Смотрите. Смотрите внимательнее.
Добравшись до околицы, Николай вытянул руку и скомандовал:
– Туда! Сверните туда!
Богданов свернул и затормозил у развороченных ворот, за которыми стоял бревенчатый дом с заколоченными окнами.
– Здесь! – решительно заявил Николай. – Точно здесь!
Богданов открыл дверцу и посмотрел на Ульяну:
– Идемте! – Потом оглянулся на Николая. – Вы ждите нас здесь.
Через заросший кустарником двор они пробрались к дому и поднялись на ветхое крыльцо. Богданов постучал кулаком в дверь, но ему не ответили.
– Зачем стучать? – проговорила Ульяна. – Совершенно очевидно, дом нежилой.
Он огляделся, поднял с земли ржавый металлический прут и, всунув его в щель, вырвал дверной замок из прогнившего косяка.
Богданов первым вошел в сени, затем по коридору в одну из комнат. Ульяна шагала за ним, и с каждым шагом сердце ее билось все чаще.
Стены в доме были обшарпанные, мебель – полуразвалившаяся. Дойдя до комнаты, Ульяна обвела ее взглядом, прошла к окну и увидела через доски, прибитые крест-накрест, большое картофельное поле. Справа – покосившийся забор, за ним угол соседнего дома.
Перед глазами полетели «белые мухи», ноги подкосились, и она упала на грязный пол.
Голос Богданова прозвучал будто издалека:
– Что с вами?! Ульяна!
Следователь бросился к ней, но, не сумев поднять, выбежал на крыльцо:
– Николай! Быстро иди сюда!
Тот непонимающе прокричал:
– Чего?!
– Сюда, говорю, иди! Быстрее! – Не дожидаясь, он быстрым шагом вернулся в комнату и увидел, что Ульяна пришла в себя и уже сидит на полу. – Как ты?
Она вытянула руки перед собой, давая понять, чтобы ее не трогали.
В комнату вошел Николай.
– Чего звал-то? Что надо делать?
– Уже ничего. Иди.
Оставшись наедине с Ульяной, Богданов присел перед ней на корточки.
– Что случилось?
Она помотала головой и сквозь слезы пробормотала:
– Все дело в комнате… Я узнала бы ее через сотню лет.
– Давай помогу. – Он протянул руку и поднял ее. – Тебе уже лучше? В автомобильной аптечке есть нашатырь.
– Не надо нашатыря. – Ульяна повела взглядом по стенам и остановила его на грязном, продавленном диване: – На нем я спала, и у меня не было простыни. – Она развернулась и посмотрела на дверь. – Перед тем как войти сюда, старуха громыхала задвижкой.
Богданов выглянул за дверь и подтвердил:
– Она до сих пор здесь стоит.
– Вон та половица скрипела… – Ульяна сделала шаг и вздрогнула от резкого звука. – Она и сейчас скрипит!
– Послушайте! – Богданов схватил ее за плечи и развернул к себе: – Если хотите, чтобы я хоть что-нибудь понял, расскажите все с начала до конца!
Ульяна склонила голову, соглашаясь. Она заговорила, и ближайшая четверть часа прошла очень быстро, словно пролетела.
Выслушав ее, Богданов подвел черту:
– Вам надо было рассказать мне об этом раньше. Поэтому вы посещаете психолога?
– В том числе. Но в большей степени по решению дисциплинарной комиссии.
– Знаю. Слышал.
– Вот только не думайте, что я беспредельщица!
– Ну, слава богу! Очухалась. Идемте отсюда. – Он взял ее за руку и вывел в коридор. Там сказал: – Что касается вашего проступка, или, как говорят, дисциплинарного нарушения, я бы сам перестрелял этих подонков. И уж точно не стал бы стрелять в воздух.
Ульяна послушно шагала за ним и только однажды виновато заметила:
– Я не могла не нажать курок.
– Понимаю. – Богданов был подавлен рассказом Ульяны и, демонстрируя ей уверенность, на самом деле расстроился.
Проследовав до машины, они увидели, что Николая там нет. Оглядевшись, следователь заметил его в стороне, рядом с какой-то старухой.
– Вас спрашивают! – Николай отступил назад с видом случайно оказавшегося здесь человека.
– В чем дело? – Богданов подошел к старухе, и та спросила:
– Вы по объявлению? Дачники?
– С чего так решили?
– Вы смотрели дом, а он продается.
Чуть помедлив, Богданов проронил:
– Ну, предположим.
– Ежели хотите о чем-нибудь спросить, я расскажу. – Старуха с готовностью подалась вперед.
– Вы хозяйка?
– Живу по соседству. А дом уж лет пять продается. Как только хозяйка Катерина Ивановна померла, Ленка и начала его продавать.
– Ленка – это кто? – уточнил Богданов.
– Ейная внучка.
– Ага… Значит, хозяйка была преклонного возраста?
– Восьмидесяти девяти годков померла. Да и Ленка уже не девочка – лет пятьдесят ей, не меньше.
– Катерина Ивановна долго здесь жила?
– Да всю свою жизнь, как родилась.
– Ее фамилию знаете?
Старуха затянула концы платка и, прежде чем ответить, вытерла ими губы.
– Катерина Ивановна Курочко. С «о» на конце.
Ульяна и Богданов обменялись тревожными взглядами, и Ульяна спросила:
– А дом продает ее внучка?
– Ленка продает, я же сказала.
– О ней что-нибудь знаете? Она сама жила в этом доме?
– Ну уж нет! – Возмутившись таким предположением, старуха замахала руками, будто напрочь отметая такую возможность. – Она с родителями в городе жила, сюда приезжала редко. Обычно с хахалем своим на милицейской машине.
– Ее хахаль был милиционером?
– Ну да. Потом, когда они поженились, Сашка в большие чины вышел. Говорят, генералом стал.
Снова переглянувшись, Богдан и Ульяна замолчали. Со стороны могло показаться, что у них происходил телепатический обмен мыслями.
В конце концов Ульяна перевела глаза на старуху и спросила:
– Телефончик не дадите?
– Чей? – Старуха оказалась на редкость сообразительной. – Ленкин, что ли? Записывайте. – Она достала из кармана передника четвертинку тетрадного листа, продиктовала номер и в конце добавила: – А зовут ее Елена Петровна Гурова.
Глава 20
В клубке ядовитых змей
Николая высадили возле его дома в Зареченске, и только после этого, по дороге в пансионат, они заговорили.
– Да-а-а… – протянул Богданов.
– Я до сих пор не могу прийти в себя, – призналась Ульяна. – Получается, что убийство Софьи Тыртычной связано с моим похищением?
Богданов промолчал. Глядя на дорогу, он сосредоточенно вел машину
