Продюсер кивнул. Дмитрий немного подумал и согласился с нами.
Евлампий-Егор откашлялся, робко посмотрел на меня и сказал, что ему надо в туалет, а со связанными за спиной руками у него не получится. И хотелось бы какую-то одежду.
– Катя, иди в дом, – сказал Дмитрий. – Собери одеяла, одежду, а мы тут разберемся.
В результате мы облачили «старца» в одежду Григория (брюки и рубашку), которая лучше всего подошла по размеру. Я повесила на плечо свою сумку, в другую руку взяла собственную одежду. Мужчины разделили между собой остальное. Евлампия-Егора все-таки развязали и вручили ему матрасы. Еду мы всю забрали, как и кружки.
До водопада добрались быстро, окунулись в холодное озеро, напились, но устраиваться на ночлег решили на некотором удалении – от этого водоема сильно тянуло холодом.
Про блондинку Дмитрий не вспомнил ни разу. По крайней мере, вслух он ее не упоминал. Или решил, что она является обузой? Что без нее мы втроем скорее выживем? С этим я была согласна. Более того, я считала, что она может нам серьезно помешать или выдать нас, если нам придется скрываться – не из-за того, что хочет предать, а со страху.
Наконец Дмитрий задал Евлампию-Егору вопрос, который, по-моему, следовало задать гораздо раньше. У меня он давно вертелся на языке, но я не встревала. Пусть старшие ведут допрос. И вообще они – мужчины, а такие мужчины, как Дмитрий и продюсер, явно не любят, когда женщина куда-то лезет. Я, конечно, в процессе допроса тоже что-то спрашивала, но по большей части помалкивала, слушала и раздумывала.
– Где мы находимся? – спросил финансист, уже сидя на плетеном матрасе и уминая немного зачерствевшую лепешку.
– На острове, – как само собой разумеющееся ответил Евлампий-Егор. Слава богу, про рай больше ничего не говорил. – Вы же его обходили кругом. Вы должны были понять…
– Где этот остров расположен?! На карте мира? Ты земной шар представляешь?
– Глобус представляю, – сказал «старец».
– И где мы?
– Я не знаю.
– Тебя сюда что, в бесчувственном состоянии привезли? Как и нас?
– Нет. Но ведь из окна не поймешь.
– Какого окна?! – завелся Дмитрий.
– Самолетного.
– Оно иллюминатором называется.
– Все равно же не поймешь, как бы ни называлось, – пожал плечами молодой человек. – Там же только облака видны. А землю видишь, лишь когда взлетаешь и садишься. А я в любом случае в самолете в окно, то есть иллюминатор, никогда не смотрю, потому что боюсь.
– Тебя прямо из России доставили сюда? Прямым рейсом?
– Нет. С пересадками.
– Я его сейчас убью, – тихо сказал продюсер.
– За что вы собрались меня убивать? – завизжал «старец». – Я отвечаю на все ваши вопросы! Я не виноват, что не знаю ответов!
– Как ты сюда летел? – процедил продюсер, делая ударение на каждом слове.
– Я не понимаю вопрос, – пропищал Евлампий-Егор.
– Володя, ты сможешь его убить, только если я не убью его раньше, – сказал Дмитрий.
– Вылетал из Петербурга? – мягко спросила я.
– Нет, из Москвы. До Москвы ехал на поезде.
– Дальше, – процедил Дмитрий.
– Из Москвы ты куда летел? – спросила я.
– Куда-то в Африку. То есть нет! Вспомнил! Рейс был на Рио-де-Жанейро с несколькими посадками. Я еще удивлялся. Теперь же самолеты и по десять часов в воздухе могут находиться.
– И дольше могут, – сказал Дмитрий. – Но смотря какой самолет.
– Аэрофлотовский.
– Господи, дай мне сил устоять перед искушением! – воскликнул Володя-Виссарион, представлявшийся атеистом.
– Где вы делали посадку? – опять подала голос я.
Молодой человек явно напрягал память, потом сказал, что на курорте. Много наших граждан на этот курорт летают. Его часто рекламируют.
– В Египте, что ли? – подсказал продюсер.
– Нет. Но где-то рядом.
– В Тунисе? – спросила я.
– Точно! В Тунисе! Но мы не вышли из самолета. То есть окончательно не вышли. Нас примерно на час выгоняли сидеть в зале аэропорта. Но часть пассажиров больше в самолет не вернулась. А мы дальше полетели. И еще раз сели. Но мы до Рио-де-Жанейро не долетели. Мы вышли на второй остановке.
– И где была эта остановка? – процедил Дмитрий. Я подозревала, что у него уже руки чешутся начистить красивую морду «старцу». Правда, один глаз у красавчика был подбит продюсером.
– Я не помню название. Честно не помню! Не бейте! Я впервые такое название слышал!
– Садились в Африке?
– На острове. Как я понял, у побережья Африки. Народ там черный. Все служащие аэропорта – черные.
– То есть не Канары, – задумчиво произнес продюсер.
– Мы южнее, – уверенно заявил Дмитрий, потом его осенила мысль: – Острова Зеленого Мыса?
– Точно! Правильно! – искренне обрадовался Евлампий-Егор. – На одном из них. Но я опять не помню название…
– Ладно, это уже неважно.
– Это Атлантический океан? – продюсер протянул руку в сторону пляжа.
– Я не знаю. Не бейте! Я на самом деле не знаю! Может, это море какое-то!
– Егор, что ты делал на островах Зеленого Мыса? – мягко спросила я.
– Пил. Вино. Португальское. Знаете, мне португальское вино понравилось, а испанское не нравится. Слишком сладкое и привкус какой-то…
– Так, обсуждение вин оставим до лучших времен, – перебил Дмитрий. – Кстати, вам тут алкоголь положен?
– После успешной работы с клиентами. Пока вы здесь – ни капли. А как увозят – дают напиться допьяна. Последний раз мы дня три пили.
– Я бы все равно предпочел мясо, – сказал продюсер.
Я кивнула. Выпить мне совсем не хотелось – и обычно никогда не хочется на жаре. И вообще я не по этому делу. И я знаю, как быстро женщина может спиться. Насмотрелась в своем родном провинциальном городке. Муж уходит – женщина начинает пить. Одна наша соседка за полгода из красивой цветущей женщины превратилась в неприятную бабу неопределенного возраста с испитым лицом. И в таком случае никакая пластическая операция не поможет. За примерами далеко ходить не надо – можно просто включить телевизор.
После расставания с Владимиром Станиславовичем я выпила бутылку коньяка. Одну. В одиночестве. И приняла решение. А потом пить было просто некогда и не для чего. Забываться мне не требовалось, засыпала я и так прекрасно. И сейчас не требовалось. Вот мороженое я бы съела… И мясо, которого мне на жаре тоже обычно не хочется есть. Но здесь и сейчас хотелось. И хлеба черного с куском колбасы. Я устала от огурцов, бананов, апельсинов и хлебных лепешек.
– Сколько времени ты провел на островах Зеленого Мыса? – спросил продюсер у Евлампия-Егора.
– Не помню. Честно. Это ж год назад было! Но вроде пару дней.
– А что было дальше?
– Дальше меня сюда переправили.
– Каким видом транспорта? – процедил Дмитрий.
– Самолетом.
– Здесь не может сесть самолет! Или у вас тут есть раскатывающаяся взлетно-посадочная полоса, как газон?
– А разве газоны раскатывают? – поразился Евлампий-Егор.
– Есть такая штука для очень обеспеченных людей, – рассказал Дмитрий. – Правда, я этого никогда не понимал. Но некоторые хотят зимой выпендриться перед друзьями и знакомыми. Правда, вянет быстро. Можешь у себя дома расстелить по возвращении. Если вернешься и если денег не пожалеешь на это удовольствие.
– Он типа коврика, что ли? – заинтересовался Евлампий-Егор. Для своих будущих афер почву готовит в прямом и переносном смыслах?
Дмитрий кивнул.
– Разных размеров бывают, – пояснила я. Мне доводилось видеть эти «газоны». – По желанию заказчика. Но трава натуральная. Не искусственный газон.
– Обалдеть, – сказал молодой аферист. – Век живи – век учись.
– Было бы чему, – хмыкнул Дмитрий. – Так что со взлетно-посадочной полосой? На пляже расстилаете? Хотя я, признаться, не представляю, как можно это сделать.
– Самолет садился на воду.
– Гидроплан, что ли? – подал голос продюсер.
– Я не знаю, как он называется, – вздохнул Евлампий-Егор. – Но он и садился на воду, и взлетал с воды. Я никогда не видел, как самолет разбегается по воде… И ноги пришлось промочить. Он не у самого берега садился. Мы прыгали с него в воду и все пожитки на себе тащили до берега.
– Понятно. Значит, гидроплан.
– Интересно, сколько отсюда до островов Зеленого Мыса? – задумчиво произнес Дмитрий, явно не ожидая ответа.
– А может, мы на одном из них? – подала голос я. – Вы помните, сколько там островов? Аэропорт, наверное, на одном или на двух. Или один международный, остальные – для маленьких самолетиков. И острова наверняка разных размеров. И совсем необязательно, что с одного видно другой.
– По-моему, они даже на две группы разделяются, – ответил Дмитрий. – Наветренные и Подветренные. А может, это и не они так разделяются. Или не только они. Много их там. И другие какие-то, наверное, есть поблизости. Эй, старец, а ты не помнишь, сколько времени вы летели на гидроплане?
Евлампий-Егор покачал головой.
– А мысли добраться до другого острова у вас тут не появлялось? – спросил продюсер. – Например, чтобы в баре посидеть? К цивилизации вернуться?
