Ознакомительная версия.
– Вы там не разыгрываете из себя частного сыщика? Имейте в виду, это очень опасно, ведь вы совершенно не знаете местных законов и обычаев, не знаете языка! Черт, Индира, бросайте все и приезжайте домой: в конце концов, в права наследования вы вступили, а дела с клиниками уладит этот ваш…
– Милинд?
– Да!
– Я подумаю над вашим предложением, Егор. Держите меня в курсе состояния адвоката Баджпаи. Может, ему что-нибудь нужно? Я имею в виду деньги, лекарства?
– Нет, спасибо: того, что вы перевели, вполне достаточно. Сейчас его состояние зависит не столько от капиталовложений, сколько от силы организма. Баджпаи не так стар и, вполне вероятно, выкарабкается.
– Будем надеяться!
Закончив разговор, я плюхнулась в резное кресло Кундалини, стоящее напротив ее портрета. По своему обыкновению я стала разговаривать с картиной, обращаясь к прабабушке, словно она стояла передо мной во плоти.
– И что же мне делать? Если предположить, что меня хотели убить еще в Питере, это означает, что заказчик убийства здесь, в Индии. Вполне может быть, что в самом поместье и я каждый день сталкиваюсь с ним лицом к лицу! Как считаешь, это может быть Анита? Она – темная лошадка, и между нами с самого начала возникло напряжение, но ведь оно и понятно: я перебежала ей дорогу с наследством. Это еще не значит, что Анита решила физически меня устранить, тем более что у нее сейчас есть проблема поважнее – как вытащить сына из тюрьмы! И все-таки эта женщина меня нервировала. Она каждый раз появлялась неожиданно, подкрадывалась незаметно и подолгу не обнаруживала своего присутствия, внимательно прислушиваясь к разговорам. Опять же, Анита пыталась продать недостроенную клинику, но у нее ничего не вышло, так как всплыло новое завещание. Она понятия не имела о моем существовании, а потому действительно могла здорово разозлиться! Способна ли она на убийство? Нет, не сама, конечно, но ведь даже чтобы нанять кого-то, требуется определенная решимость… С другой стороны, как быть с убийством отца – неужели Анита имела к нему отношение? Но ведь сразу было ясно, что его убили из-за клиники в районе Таджа, разве нет? Братья Каматхи мечтали о том, чтобы сначала дискредитировать его, а потом и вовсе убрать с дороги, чтобы вернуться на вожделенный клочок земли! Кстати, сейчас мне вспомнилась еще и ситуация с проникновением в фотолабораторию Санджая: что там было такого, что можно украсть, тем более что не пропало ничего из дорогого оборудования? Что неизвестные взломщики искали в месте, которое мой брат считал своим убежищем? В общем, совершенно ясно, что ни черта не понятно…
Кундалини наблюдала за мной с полуулыбкой. Честное слово, мне порой кажется, что ее выражение лица и в самом деле меняется, словно она пытается выразить свое мнение: то хмурится, то издевается, то подшучивает! Может, я потихоньку схожу с ума? Ни один психиатр не в состоянии сам поставить себе диагноз, но то, что я постоянно беседую с неодушевленным портретом, никак нельзя назвать нормальным.
* * *
Я не стала звонить Ноа и сообщать ему о том, что еду к Тусшару Шетти – у него и так полно забот, чтобы еще и со мной возиться. Кроме того, в сущности, его помощь мне и не требовалась: полицейский владеет английским, в чем я имела возможность убедиться, позвонив по телефону и договорившись о встрече. Он удивился, поняв, кто я такая, но отказываться не стал. Я отправилась в путь, как обычно, с Лалом, а позади нас сопровождал автомобиль, в котором находились два охранника, присланные братьями Баджпаи, Говинд и Сидху.
По телефону мне показалось, что Шетти – совсем молодой человек, но при личной встрече убедилась, что ему слегка за тридцать. Невысокий, поджарый, темнокожий, но приятной наружности, бывший полицейский сразу производил положительное впечатление.
– Значит, вы – его дочь? – уточнил он, впуская меня в квартиру. Охранники остались снаружи – один в машине, второй у двери.
– Мистер Шетти…
– Тусшар, если не возражаете, – перебил он. По-английски парень говорил весьма неплохо, но с сильным акцентом, который нисколько не мешал пониманию. – Пратап Варма был колоритной личностью. Наверное, мало кто, кроме собственной семьи, его любил, но не уважать его характер было нельзя!
С семьей у него тоже имелись проблемы, подумала я, но вслух ничего не сказала.
Мы прошли в тесную, скромно обставленную гостиную. Не успела я сесть на предложенное место, как вошла миловидная молодая женщина в синем сари и, приветливо улыбаясь мне, поставила на стол поднос с кофе. Несмотря на эту улыбку, от меня не укрылся тревожный взгляд, брошенный ею в сторону хозяина дома.
– Это – Санджна, моя жена, – представил Тусшар. – Она знает, кто вы, и очень боится, как бы наш разговор не вышел мне боком.
– Мне очень жаль, что я подвергаю вас опасности.
– Не стоит! – отмахнулся Шетти. – До сих пор скучаю по старой работе, каждый день ловлю себя на этой мысли.
– Вам удалось куда-нибудь устроиться после увольнения? – спросила я сочувственно.
– Охранником в банк на три раза в неделю. Но я не жалуюсь: у жены магазинчик сари, и мы как-то сводим концы с концами. Беда в том, что я любил службу.
– Я слышала, что неприятности у вас начались именно по этой причине – из-за излишнего рвения.
– Лучше и не скажешь! – усмехнулся Тусшар.
– Мадху сказала, что вы занимались расследованием пожара, в котором погибла семья Агарвал?
– Никакого «расследования» и не было: просто спустили все на тормозах, признав несчастным случаем. Только вначале это дело однозначно квалифицировали как поджог.
– Да что вы говорите!
– Пожар начался снаружи, а не изнутри, дверь и окна были наглухо закрыты. Кроме того, эксперт обнаружил следы зажигательной смеси на стенах.
– Почему же, если начался пожар, люди не успели выскочить? – спросила я. – Ведь у них было время!
– В том-то и вопрос. Мое мнение таково, что люди были мертвы еще до начала пожара – вот вам и приличное объяснение тому, что они преспокойно обугливались, не пытаясь выбраться. Я первым делом опросил очевидцев. Их немного, так как дело было ночью, однако все как один показали, что никаких криков из дома не слышали.
– А как насчет судебно-медицинской экспертизы?
– Ее не проводили.
– Как это?
– Так как дело признали несчастным случаем, возникшим в результате неосторожного обращения с огнем, экспертизу не сочли необходимой. Уже на следующий день старший инспектор Ваманкар вызвал меня к себе и поставил об этом в известность.
– Интересно! Все знали, что Амар Агарвал ведет борьбу за землю Таджа, что у него неприятности с Бабур-ханом и теми, кто мечтает заполучить эту территорию, и вдруг расследование прекращается?
– Я тоже возмутился, – кивнул Тусшар. – А мне намекнули, что в дело замешаны люди, с которыми не стоит связываться. Я намека не понял, потому и вылетел из доблестных рядов полиции вскоре после «несчастного случая» с Агарвалами.
– Как думаете, старший инспектор Ваманкар берет взятки? – поинтересовалась я.
– Все берут. И я брал, когда работал в полиции, – врать не стану. Зарплата у полицейских маленькая, а жить надо: негоже, когда взрослого, здорового мужика кормит жена! Но одно дело – брать небольшие суммы от хулиганов, разгромивших бар, чтобы не возбуждать уголовное дело, или, скажем, принимать мзду от путан, которых все равно не перевоспитаешь… Совсем другое – покрывать беспредельщиков, способных на зверские преступления вроде убийства всей семьи только за то, что человек пытался отстоять свои права!
То, что Тусшар Шетти говорил откровенно, не пытаясь разыгрывать из себя святого, подкупало, и я спросила:
– А Ваманкар, по вашему мнению, взял деньги и замял дело?
– Может, и взял. А может, просто испугался: всем было ясно, что без Бабур-хана тут не обошлось, а с ним связываться никто бы не захотел!
– А как же насчет «служить и защищать»[«Служить и защищать» – девиз американской полиции.]?
– Америка – это Америка, – скривился Тусшар. – Да и там, между нами говоря, все дело в том, кому служить и кого защищать! Район Тадж-Махала – только с виду милое местечко, красивая картинка на плакатах. Это – для туристов, которым недосуг вдаваться в подробности житья-бытья местного населения. На самом деле вся эта местность пропитана криминалом, как губка водой: трудно назвать область преступной деятельности, которая не процветала бы там, и близость иностранцев – только дополнительный плюс. Иностранцы являются частыми посетителями публичных домов, в которых содержатся несовершеннолетние – как по собственной воле, так и насильно: родители продают дочерей за долги. Иностранцы покупают наркотики – здесь они стоят дешевле, хотя качество и оставляет желать лучшего. В Тадже процветает торговля редкими животными, запрещенными к вывозу из Индии, и так далее. И всем этим заправляют Бабур-хан и его банда. Так что сами видите, как трудно с ним бороться – Агарвал попробовал, и вот чем дело кончилось! Лично я считаю, что Ваманкар оказал мне в некотором роде услугу: если бы он не вышиб меня вон, я мог бы закончить, как Амар!
Ознакомительная версия.
