Николай Балаев - Искатель. 1989. Выпуск № 04

Долго Нирбию слезы томили, пока не повергли в сон тяжкий. Сон — а во сне сновиденья…

— Ну, довольна? Получила во сне все, что хотела? Эпоху, страну, религию, предрассудки, войну, жертвоприношение, мифологию? «Сновидец» четко сработал.

— Но ведь и ты согласился принять участие в этом сне. И даже сделал его сном в стихах!

— По-твоему, стилизация не удалась? Так ведь маловато материала… Хрестоматия по истории древнего Востока, несколько стихотворений, эпос этот, «О все видавшем», еще немножко из Геродота… Больше-то не найдешь в наших библиотеках. А что до стихов, так это скорее ритмическая проза. Да и разве я не имею права увидеть сон хотя бы… гекзаметром? Однако сюжет навязала ты!

— Можно подумать, тебе неприятно, что эта особа тут разлеглась пред тобою! Если б она тебя увидала, пожалуй, решила б, что ты и есть господин Южный Ветер!

— Знакомый ритм, а? Стихосон и на тебя произвел впечатление? И вдобавок ревнуешь? Ну, милая, ревновать ко сну, да еще который ты сама вынудила смотреть…

— Да, я. Зато «ужаса луч», да и изменчивость очертаний храма — это уж твои игры. Не можешь обойтись без технических эффектов. И, между прочим, жену для Южного Ветра выбрал ты, именно эту, вот ее! Мне-то было все равно, которая из них придет сюда. А она тебе понравилась, не отрицай!

— Просто она совсем другая, чем эти черноокие красотки, и очень выделялась из всех, хотя там ее не считали красивой. И еще мне показалось, что она похожа на тебя. Ты присмотрись.

— Спасибо, ничего себе — комплимент!

— Ну уймись, хватит злиться. Лучше подумай, как теперь быть с нею.

— А что такое?

— Ты видела — она ведь плакала, пока не уснула.

— Господи, женские слезы!.. Нашел, на что обращать внимание. У всех у нас слезы, как на колесиках, — чуть голову наклонишь, катятся.

— А теперь представь: вот она откроет глаза и увидит, что ничего нет: ни каменного сада, ни храма, ни надежды — и она больше не избранница Южного Ветра, а просто…

— Это же сон! Сон, нереальность, конструкция подкорки, выдумка! Ты жалеешь бесплотный призрак: голограмма и то более реальна, чем Нирбия. Мы проснемся — и все это исчезнет, и она в том числе. Вся ее память, все страдания, поступки вызваны к жизни нами. Нет мысли о ней — нет ее. Меня интересовала женщина, обманутая в лучших своих ожиданиях. Теперь все ясно — и можно просыпаться.

— Иногда ты бываешь просто жестокой. Я понимаю, что вся эта история тебе пригодится, ты ее напишешь… и никто не узнает, что ты увидела это во сне, что ты не просто выдумала Нирбию и Южный Ветер, а как бы вызвала к жизни… заставила дышать, плакать, надеяться, а теперь исследуешь. Тебе никогда не казалось, будто ты в живом ковыряешься, будто твоим фантазиям больно, пока ты ими тешишься?

— Друг мой, ты что? Не волнуйся, ради бога, а то еще проснешься раньше меня! Знаешь ведь, что, если в коллективном сновидении партнеры просыпаются в разное время, «Сновидец» может выйти из строя. А ремонт влетит в копеечку — ой-ой!

— «Сновидец»! Раньше сходили с ума по телевизорам, потом по видеомагам, потом по индвидам, теперь тратят бешеные деньги на «Сновидцы». Театры себе по ночам устраивают! Сколько нам еще спать осталось?

— Девятнадцать минут сорок секунд.

— Все, хватит с меня. Хватит. Давай-ка просыпаться. И никогда не бери меня больше в свои сны, поняла? Прошу тебя. Уж постарайся конструировать их без моего участия.

— Ну хорошо, пожалуйста, если ты так… Сейчас, сейчас начнем просыпаться… Погоди-ка, еще раз взгляну на нее. Я и не задумывалась раньше! Вот она, вот храм Южного Ветра, там, дальше, пустыня, войско Уртасарана, безумный жрец, город Ворота Богов… Целый мир, который исчезнет, едва мы откроем глаза! Он казался реальным, живым. А сколько этих миров мною уже рождено — и убито? А если ты прав? Если они остаются? Если мечутся где-то планеты, и звезды, и судьбы, и люди, что я создала — и забыла? И Нирбия встанет живая с песка, и тогда… что случится? Может быть, мы — мы исчезнем, как сон мимолетный и дикий, что Нирбии снился? Может быть, мы — дети дремоты ее?

— Так, теперь ты о том же! Хватит, говорю, фантазий! Готова? Даю «Сновидцу» сигнал о досрочном пробуждении.

Развеялся сон. Тяжелые, влажные веки Нирбия вновь подняла, огляделась… Что ж видит?! Нет ничего ни перед ней, ни вокруг, ни над нею! Куполом небо ночное в сиянии звезд, а вместо роскошного ложа — пустыни песок безучастный. И не звенит измарагдовый лист, не цветут сердолики.

О боги, вы, что даруете сны человеку! Жестоки бывают чудачества ваши! Как же умеете душу вы в руки принять — и тут же отбросить, будто ребенок игрушку… Чьи это игры, чьи шалости и чьи забавы Нирбию ввергли в пустыню, лишили надежды на счастье, мечту отобрали? Чьи снились ей голоса? О чем говорили они меж собою?

— Сон, только сон! Во сне целовать я хотела светлые губы, во сне ожидала любви. О скорее, скорее отсюда, из царства обмана!

Скорее отсюда?.. Где-то за стенами ночи Уртасарана полки весть о женитьбе Южного Ветра в город несут. Весть о покое и мире… И спокойно люди уснут — за месяцев много впервые, на Нирбию слепо надеясь. И вдруг… появиться в Воротах Богов? Не избранницей бога — блудницей, которую выгнал сожитель? Венец новобрачной совлечь и к ногам Эсагилкиниуббиба кинуть? Дать себя растоптать, вновь низвергнуть во блуд, прозябать без любви? Не-ет… Не валяться в грязи придорожной — взлететь, даже если придется разбиться!

Скоро утро. О Иштар, госпожа и хозяйка восхода! Путь укажи мне к тому, чья глава, как у тура, гордо подъята, и кто выбрал меня. Где бы он ни был — я дойду до него по песку или камню, по реке иль болоту. Даже если над пропастью будет висеть мост из гадов ползучих, я этот мост перейду, чтоб достигнуть… Нет, милый, лёт свой тебе не надо смирять! Пусть хранит тебя бог и вперед увлекает. Я понесу свою душу птицей вослед за тобой. Вихрем косы свои до небес подниму и ветер тебе подарю, если крылья устанут. Как бы далек ни был путь, я с него не сойду, пока мечется сердце. А умру, тень моя за тобою потянется следом. Иссушит солнцем ее — будет реять в воздухе нежность. Мимолетной прохладой усталый твой лоб осенит и напомнит о том, чего никогда не бывало… Лети! Я иду за тобою.

Шамаш с небес пылающим оком взирал на пустыню. Цепочка мелких следов за горизонт протянулась. Дымился под ветром песок — и скрывал их навеки.

НИКОЛАЙ БАЛАЕВ (1930–1988). Родился в селе Климентьево Московской области. Учился в МГУ, работал геологоразведчиком на Чукотке, в редакциях газет «Полярная звезда» и «Золотая Чукотка». Автор книг «Туманная страна Паляваам» и «Ураган «Homo sapiens». Печатался в журнале «Вокруг света». Повесть «Живущие-на-Землс» писатель принес в «Искатель» незадолго до своей скоропостижной кончины.

Известный польский писатель СТАНИСЛАВ ЛЕМ родился в 1921 году. Автор многочисленных произведений в жанре научно-философской фантастики. Наиболее известны такие его произведения, как «Солярис», «Эдем», «Непобедимый», «Маска», автобиографический роман «Высокий замок». Им написаны книги по проблемам кибернетики, космонавтики футурологии. В «Искателе» неоднократно печатались его рассказы.

ВИТАЛИЙ ПИЩЕНКО родился в 1952 году в Новосибирске. По окончании Новосибирского сельскохозяйственного института работал преподавателем в этом институте, затем ответственным секретарем журнала «Сибирские огни». Автор ряда книг, публикаций в периодике. В этом году выходит из печати книга фантастики В. Пищенко.

АЛЕКСАНДР БУШКОВ родился в городе Минусинске Красноярского края. После окончания средней школы работал в геологоразведочной экспедиции. Автор книги «Стоять в огне». Публиковался в журналах «Енисей», «Урал», «Уральский следопыт». Организатор клуба любителей фантастики в Абакане.

ЕЛЕНА ГРУШКО родилась в Хабаровске. В 1973 году окончила филологический факультет пединститута. Работала на Хабаровском телевидении, в журнале «Дальний Восток», в книжном издательстве. Автор книг «Последний снег апреля», «Добрыня».

Глубинная горная порода.

Южак — теплый штормовой ветер Тихого океана.

Официальная летняя одежда офицера — белый мундир чуть выше колен. Введен в 1860 году для всех родов войск.