Он достал из кармана "фартука" и положил на журнальный столик перед Рамировым изящную металлическую коробочку размером едва ли больше спичечной. В торце коробочки имелось пятимиллиметровое отверстие, а на верхней грани горел рубиновый огонек.
- Одно ваше неосторожное движение, - спокойно пояснил Доктор, - и эта штучка - между прочим, тоже изготовлена "Гефестом" - всадит вам под ребра пулю.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Рамиров тут же спросил "оракула": "ЧТО ДЕЛАТЬ?"
"БЛЕФ. ЭТА ШТУКА НЕ ВЫСТРЕЛИТ", сказал "оракул, и Рамирову даже почудилась в его монотонной скороговорке нотка легкого презрения к интеллекту своего носителя. "УХОДИ".
Рамиров опасливо покосился на "сторожа". "А что, если "оракул" все-таки ошибается?", подумал он, но времени для сомнений не было. Ян резко встал - на всякий случай, быстро подав свой корпус в сторону - и метнулся к проходу в виде арки в смежную комнату, а оттуда - в коридор. "Оракул" опять оказался прав: выстрела из коробочки не последовало, но рубиновый огонек на ее торце погас, и тут же сработала ультразвуковая "пищалка": по всей видимости, это была какая-то система сигнализации...
Не успел Рамиров спрятаться в коридоре за выступ стены, как из прихожей послышался сдавленный возглас хозяина квартиры. Видимо, гости оказались для него нежданными... Что-то отчетливо звякнуло, потом глухо хлопнуло, последовало шумное падение тела, и мимо Рамирова в гостиную направился человек без головного убора, но в длинном сером плаще. Остановившись в дверях, он профессиональным движением откинул полу плаща, обнажил ствол компакт-автомата с глушителем и со вкусом расстрелял комнату длинной очередью. Глушитель полностью гасил звуки выстрелов, и Рамирову из его укрытия было видно, как беззвучно разлетается на мелкие осколки посуда в баре и на журнальном столике, как крошится дорогая стильная мебель, как падают, разнесенные пулями на клочки, картины со стен...
Когда до человека в плаще, наконец, дошло, что он напрасно расходует боеприпасы, он перестал стрелять и стал разворачиваться к Рамирову. Именно в этот момент Ян и нанес ему по шее мощный удар ребром ладони.
Перепрыгнув через неподвижное тело Доктора, из-под которого по полу уже растекалась темная лужица, Рамиров оказался на лестнице. Но здесь его схватили сзади за горло, и что-то неприятно-холодное, как живая змея, уперлось в его висок.
Реакция "оракула" была мгновенной. Подчиняясь ему, Рамиров резко присел и перебросил нападавшего через голову. Так, как когда-то учили в спецназе... На ступеньки брякнулся огромный пистолет с лазерным прицелом, а его владелец покатился по лестнице, и когда его тело неподвижно замерло с неестественно вывернутыми конечностями, Рамиров с невольным сочувствием понял, что парень еще долго не встанет на ноги...
Внизу хлопнула дверь, и послышался топот нескольких пар ног. Все происходило так, как предвещал "оракул". Путь вниз был отрезан.
Рамиров поднял пистолет со ступенек и устремился вверх.
Чердачный люк был заперт на большой висячий замок, но Ян сбил его с первого выстрела.
Он ушел от погони, воспользовавшись специальным фуникулером, предназначенным для эвакуации жителей дома в случае пожара, и наступившими сумерками. Предварительно ему пришлось для острастки выпустить всю обойму над головами преследователей, а наиболее резвых из них - утихомирить врукопашную.
В целом, Ян остался доволен собой, потому что сумел выполнить поставленное им себе условие: ни в коем случае не допустить, чтобы кто-нибудь из "легионеров" упал с крыши...
ОТСТУПЛЕНИЕ-3. ИНТРОСПЕКЦИЯ
Рамиров шел по городу и не узнавал его. Почти все здания были наполовину разрушены, и в них явно давно никто не обитал. Черные глазницы окон без стекол жалобно смотрели на мир. На каждом шагу попадались полуобгоревшие остовы машин, некоторые из них были опрокинуты вверх дном, а посередине центральной площади два автобуса, тоже обгоревших и сильно изуродованных, словно сцепились в смертельной схватке.
Асфальт был покорежен воронками, из которых кое-где прорастали к свету упрямые, белесые побеги чахлой растительности. Стволы некогда могучих деревьев валялись на бульварах в самых неожиданных местах.
Везде были обильно рассыпаны стреляные гильзы - и большие, от крупнокалиберных пулеметов, и маленькие - от пистолетов и автоматов.
Людей в городе видно не было, но Рамиров чувствовал, что кто-то, прячась, наблюдает за ним.
Ян свернул за угол и застыл. Прямо на него двигались развернутой шеренгой бравые парни в пятнистых комбинезонах, вооруженные до зубов. На голове у каждого чернела хорошо знакомая шапочка "оракула".
Рамиров отпрянул обратно за угол и прижался плечом к скользкой от плесени стене, на которой было крупно написано аэрозольной краской: "НАМ СДАВАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ!". Однако, оглянувшись, он понял, что оказался в западне.
Сзади приближалась группа людей в штатском, они тоже были вооружены и оснащены "оракулами". В одном из них Рамиров, к своему изумлению, узнал Эккса.
Страх сковал все мышцы Яна, тем более, что "оракула" на своей голове он не обнаружил ("Я же оставил его в пансионе!", обожгла сознание страшная мысль), но вскоре Рамиров убедился, что ни та, ни другая сторона не обращает на него никакого внимания. Словно он превратился в невидимку...
Пути двух отрядов пересеклись как раз на перекрестке.
И тут же началась сумасшедшая стрельба. Воздух наполнился роем жужжащих и свистящих свинцовых мух, которые метались между стенами домов, откалывая от них куски кирпича и штукатурки. При ведении огня такой интенсивности, да еще почти в упор, невозможно промахнуться. Рамиров невольно закрыл глаза, а когда все стихло, то с трудом разлепил пыльные веки и с опаской посмотрел на место боя.
Он ожидал увидеть там гору трупов и раненых, истекающих кровью, но перекресток оказался пуст.
Каким-то образом воюющие группировки сумели уцелеть, и теперь шеренги людей, только что стрелявших друг в друга, удалялись, каждая - в своем направлении.
И тогда Рамиров понял, что идет война, в которой противники абсолютно равны, потому что и те, и другие владеют "оракулами", позволяющими выходить целым и невредимым из любой передряги; что за время войны, которой еще не знала история, погибали только мирные жители и что конца единоборству юнписовцев и "эксов" не будет никогда, потому что любая война кончается поражением одной из сторон и победой другой, а о какой победе здесь может идти речь?..
Он проснулся в холодном поту.
Откинув смятые простыни, уселся на кровати и судорожно закурил. Голова болела так, будто ее стянули стальным обручем. Рамиров ощупал макушку и обнаружил, что спал не снимая "оракула".
Он с отвращением стащил шапочку и бросил ее на стул.
Включился тиви-бокс - накануне Ян установил таймер включения на восемь часов - и замогильный голос раздался еще до того, как осветился экран:
"...и вот, конь белый и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец, и вышел он победоносный, чтобы победить"...
Рамиров нажал кнопку на пульте, и голос умолк.
Ян невольно покосился на "оракула".
Вот он, венец, чтобы победить, подумал он. Он делает любого, даже самого слабого, человека сильным и неуязвимым. Он спасает от любой опасности. Он никогда не ошибается в своих прогнозах, хотя эти прогнозы касаются только его "хозяина".
Так что же в нем плохого, за что его можно было бы ненавидеть? Почему так важно запретить людям пользоваться им? Почему я так хочу уничтожить этот, несомненно, полезный, приборчик?
Не потому ли, что он предназначен именно для того, чтобы одни люди побеждали других? Но разве "оракул" нельзя использовать в интересах мирного труда спасателей, врачей, исследователей других планет, наконец, просто для того, чтобы сделать безопасной и лишенной всяких угроз жизнь многих людей?..
Рамиров вздохнул и погасил сигарету.
Нет, подумал он. Ты пытаешься обмануть самого себя, братец. Ведь ты прекрасно знаешь, в чем главное зло "оракула"... Прежде всего в том, что он способен многократно усилить и реализовать извечные слабости человеческие, одна из которых - упование на чью-то помощь. Ты пользуешься этой дьявольской штуковиной всего несколько дней, но разве ты не становишься все более зависимым от нее?!. Разве в те моменты, когда от тебя требовалось напряжение всех сил и воли, твоя рука не тянулась автоматически к волшебной палочке... то есть, шапочке?! Разве ты не перестал бояться смерти? А ведь это очень страшно, когда человек перестает опасаться, что в любую минуту его существование может прекратится... Наверное, это уже - не человек, вернее, не совсем человек...
Это - своего рода рабство, вот что это такое! Человек станет рабом им же придуманной машины, и тогда действительно сбудется мечта идиота...
Ради того, чтобы это никогда не сбылось, не жалко уничтожить любой, пусть даже самый гениальный, плод человеческого разума!..
