В мозгу у Барри запечатлелась именно эта отполированная бронзовая ручка, а потом еще холод и стойкий запах, который, наверное, сопутствовал смерти. Пахло какими-то химикатами, но все равно это означало смерть.
В морге он вел себя — как ему самому казалось — будто он и есть убийца Джейсона. Простыня поползла вниз, открывая его взгляду лицо мертвого мальчика.
У Барри защемило горло. Он не мог вздохнуть и едва не умер на месте. Он закрыл ладонями лицо и попятился. Кто-то был вынужден подхватить его, иначе он свалился бы на пол.
Больше Барри ничего не помнил и очнулся лишь в комнате для допросов, сидя на стуле и уткнувшись головой в колени.
Если они попытаются проделать такой же номер с Кэрол, он об этом дознается и убьет их всех. Пусть тогда назовут его убийцей.
Но детективы привели не Кэрол, а Морин. Той тоже было страшно, но она сохраняла спокойствие и отрицательно покачала головой при виде детской одежды.
Потом они отвезли его на Саммерскилл-роуд, где двое репортеров прилепились к Кэрол, когда она выходила из бара.
Но перед этим полицейские еще раз пропустили Барри через очередной крут вопросов. Сколько раз Барри бывал на его участке? Не заходил ли он туда под видом агента по недвижимости, чтобы заранее присмотреть место для захоронения?
Все эти предположения выглядели чудовищной глупостью. В день исчезновения Джейсона Барри работал в другом конце городского предместья, и тому были свидетели.
Но разве так уж трудно покинуть на короткое время строительную площадку в Вуд-Грин и доехать на автобусе до Финчли?
Он мог забрать мальчика у Редьярд-гарденс, сесть с ним в обратный автобус, выйти на Финчли-роуд, убить малыша, закопать и вернуться обратно к месту работы, потратив на все час-полтора и несколько шиллингов на автобусные билеты.
Эту ночь Барри и Кэрол проспали беспробудно, потому что оба были пьяны. Они не стали баловаться вином, а опустошили целую бутылку джина. Проснулся он с разламывающейся от боли головой и такой сухостью во рту, как будто туда насовали шерсти.
Зато личико спящей рядом с ним Кэрол было невинным и розовым, как у школьницы, никогда не пробовавшей спиртного.
Барри не стал ее будить, тихо оделся и вышел купить воскресные газеты. Он хотел знать, что пишут про него и выяснила ли полиция личность найденного ребенка?
Мистер Махмуд, продавец газет, всегда был молчалив и несколько отстранен, как и его дочь, погруженная в собственный мир, так что Барри не обратил внимания на то, что Махмуд, против правил, не сказал ему положенное «спасибо» за выложенную мелочь без сдачи за «Санди миррор» и «Экспресс».
Эта пакистанская семья была известна своей неразговорчивостью, но сейчас их немота выглядела нарочитой.
Пересекая площадь с купленными газетами, Барри наткнулся на двух девчонок с определенной репутацией. Стефани Изадорос и еще одна девица вроде бы по имени Диана Фоулер, как запомнилось Барри, шли в обнимку, стуча высокими каблуками.
Он быстро проглядел заголовки газет — ничего нового, только фото Кэрол на первой странице «Миррор» — с поднятой рукой, словно посылающей всем привет. Двое репортеров увязались за ней, когда она уходила с работы, и сфотографировали ее.
Девчонки шли прямо на него, шурша плащами и как всегда хихикая, неизвестно по какому поводу. Он был вынужден поприветствовать их.
Кэрол однажды обмолвилась, что Стефани сохнет по нему. Если это и было правдой, то теперь ее чувство угасло, потому что она демонстративно отвернула голову. То же самое сделала и Диана.
Конечно, это было смешно. Барри подозревал, что эти создания вообще не знают грамоты, но оказывается, газеты они читают, во всяком случае, разбирают тот текст, где напечатано о его персоне.
Кэрол провалялась в постели до самого ланча.
Телефон звонил несколько раз, но, вероятно, кто-то ошибался в наборе номера, потому что когда Барри брал трубку, тут же давался отбой. Иногда, впрочем, следовала многозначительная пауза.
Потом он решил, что кто-то хочет дозвониться Кэрол, но не желает разговаривать с ним. Барри был уверен, что это какой-то мужчина. Томясь бездельем, он вымыл всю посуду после ночной гулянки и ту, что оставили после себя репортеры, гостеприимно принятые Айрис, навел в кухне порядок и вышел через заднюю дверь с мешком мусора.
На улице было холодно, но сухо. С утра, когда он ходил за газетами, заметно похолодало.
Он посмотрел на зелень вокруг и пожалел, что она скоро погибнет под снегом. Миссис Спайсер возилась возле своих клеток с кроликами, давала им что-то горячее, от чего вился легкий парок. Завидев Барри, она улыбнулась ему, поздоровалась и выразила надежду, что день хоть и прохладный, но обойдется без дождя. Почему-то без всякой причины Барри преисполнился благодарности за эти слова. Он готов был ее расцеловать.
Кэрол сказала, что провести еще один вечер без компании она не в состоянии. Она нуждается в движении и шуме. Она долго пролежала в ванне с косметической маской на лице, нарезая мелкими кусочками и поедая авокадо.
В черно-белом платье и накидке из искусственной лисицы, она возродилась из небытия и стала прежней Кэрол, которую он любил.
Она не видела ни Таню, ни Райана со дня исчезновения Джейсона. Барри не напоминал ей об этом. У него было достаточно и своих тревог.
Они с Кэрол отправились в «Бульдог» на встречу с Айрис и Джерри, но когда они уже были в дверях, вдруг опять зазвонил телефон. На этот раз трубку взяла Кэрол. Барри решил подождать ее на крыльце. Она же отнесла аппарат в гостиную, и он только успел услышать: «Ой, привет! Рада тебя слышать».
Потом дверь захлопнулась, оставив его на улице. Он вдруг почувствовал себя таким одиноким, как никогда в жизни. Он ни за что не унизился бы до подслушивания, да это бы ему ничего не дало.
Барри почти замерз на ветру, когда она вышла из дома, взяла его под руку и сказала, что это звонила Алкими.
Айрис и Джерри заняли угловой столик с еще одной парой, которую Айрис представила как своих соседей. Барри тут же подумал о матери Теренса Ванда. Могло быть такое?
Айрис не имела привычки представлять друг другу соседей по столу. Люди сами познакомятся во время беседы.
Кэрол, видимо, знала пожилую женщину достаточно хорошо. Она обратилась к ней как к Дороти. Барри всматривался в лицо шестидесятилетней дамы, изрядно потрепанное, с отвисшими щеками, но зато слишком смело накрашенным ртом, и наивно искал в ней генетическое сходство с Джейсоном. Нос, пожалуй, имел ту же форму, и в глазах, сейчас поблекших, а когда-то, очевидно, васильково-голубых, было что-то похожее.
Он все придумывал, как найти подход к интересующей его теме, но вдруг Дороти и ее муж или приятель, это трудно было определить, внезапно поднялись со своих мест и заявили, что им пора уходить. Барри был разочарован.
Только потом ему пришло в голову, что как раз перед их уходом Айрис впервые назвала его по имени. Тогда же Дороти и ее спутник странно переглянулись. Тут явно была какая-то связь.
Кэрол рассеянно скользила взглядом по дымному помещению, по обыкновению накручивая на пальчик один из своих локонов.
Заведение было похоже на пещеру, выстланную алым плюшем, сверкающую хрусталем, имитирующим эпоху короля Эдуарда, с потолочными балками, давно ставшими темно-коричневыми от никотина.
Джерри сидел молча, заполненный джином доверху. Он близко склонился к Барри.
Айрис втиснулась между мужчинами, словно разделяя их. Она тронула ноготками руку Барри и кивнула вслед удалявшейся пожилой парочке.
— Не бери в голову, Барри. Есть люди, которые чураются тех, кто хоть раз имел дело с полицией.
Обычная полуулыбочка скривила ее рот. Эта улыбка никак не подходила к ее худому, острому лицу. Айрис зажала в губах две сигареты, чиркнула зажигалкой, одну сигарету отдала Кэрол.
По пути домой Барри фактически тащил Кэрол на себе, столь неуверенной была ее походка.
Воспользовавшись ситуацией, он решился прямо спросить: «Фамилия этой Дороти — Ванд?» Кэрол находилась в отключке. Барри не удивился, такое бывало неоднократно, но он продолжал настаивать. Он остановил ее, выбрав более-менее темное место между желтыми фонарями, освещавшими Бевин-сквер. Он жалел, что такой мерзкий тусклый и неестественный свет освещает самое прелестное личико в мире. Фонари излучали зло. Они делали из лиц черепа и лишали глаза зрачков. Он как следует встряхнул ее.
— Что тебе надо?
— Я подумал, что эта дама в баре и была миссис Ванд.
— Нет. Оставь меня в покое! Это миссис Бейли. Что это тебя вдруг взбесило?
Высокая одинокая башня доминировала над всем пространством. Она напоминала заводскую трубу, в которой поселились гномы и пробили себе окошки, провели туда электричество и смотрят там телевизор.
