Слушая мои речи, Барон немного успокоился и опустил пистолет, но не убрал его. Он молчал и испытующе смотрел на меня. Я продолжала:
— Я исследовала каждый уголок этого дома, но так и не нашла нужной картины. Мне удалось втереться в доверие к господину Алексееву настолько, что он рассказал все о своей порочной супруге и даже предложил изображать ее на людях. Он преподнес мне версию о наркологической клинике — ту самую, которую я пересказала вам утром. Но я знала о нем и его жене немного больше, чем он предполагал. Заручившись его доверием, я сумела выудить из него правду об интересующей меня картине. Оказалось, что она была украдена его дражайшей супругой. Мне ничего не оставалось, как пытаться найти следы этого полотна. И следы привели к вам.
Краузе слушал спокойно и сосредоточенно — это означало, что мой блеф сработал. Я сделала паузу и вопросительно посмотрела на Барона. Он правильно понял мой взгляд и спросил:
— Что ищет твой хозяин?
— «Танцовщицу» Дега.
— Вкус недурной. Ну а мне-то что с этого?
— Деньги вас вряд ли интересуют. Я готова на обмен информацией. И на ответные услуги. Ведь, если я не ошибаюсь, вы ищете кого-то взамен покойницы? Кого-то, кто пользовался бы доверием Максима и разбирался в живописи. Сегодня утром вы вели к этому, только другими словами, верно? Я для вас идеальная кандидатура. Максим запал на меня. Он сейчас как никогда нуждается в утешении и женской ласке. У него проблема — наступать вновь и вновь на те же грабли. (Папазян, если ты сейчас явишься, я отдамся тебе сегодня же ночью!)
Барон наконец заговорил:
— Ну что же, детка, ты меня убедила. Ты талантливая актриса, а в нашем деле это главное. Но есть кое-что, о чем я хочу тебя спросить. Насколько ты амбициозна? Насколько жадна? И знаешь ли ты, что погубило Дору?
— Не знаю, но догадываюсь. Я амбициозна, но не настолько, чтобы вообразить, что справлюсь со всем в одиночку. Я жадна, но не настолько, чтобы отгрызть руку, кормящую меня. Суди сам. — Я тоже перешла на «ты».
— Да ты еще и умна. Этого как раз и не хватало бедняжке Доре. Она решила меня кинуть. Она вообразила, что справится со всем сама. Она жалкая оборванка из детдома, которую я подобрал на улице! Ведь это я сделал из нее настоящую женщину. Ведь только благодаря мне она научилась всему, жила как королева, получала любого мужчину, любые сокровища — все, чего только хотела. Но она зарвалась.
— Галатея восстала против своего Пигмалиона?
— Да, она предательница. Она захотела обскакать меня, Барона, у которого под контролем вся контрабанда, есть окна в любой таможне, которому везут шедевры со всей страны. И меня не могут поймать в течение двадцати лет! Да, у Доры имелось много достоинств, но у нее был единственный недостаток, который ее сгубил, — она оказалась слишком глупа.
— Так что же, мы союзники?
— Пожалуй, да.
— Тогда расскажи, где «Танцовщица»? Подари мне ее! Пусть это будет моим авансом. Я отработаю его стократ.
— Может, лучше поговорим о твоем вступительном взносе?
— Жадность тебе не к лицу, Барон. Хотя мне есть что предложить в качестве взноса. У меня имеется список полотен, которые Алексеев не выставляет на всеобщее обозрение, а хранит под замком. Но, как ты понимаешь, для меня замки не преграда. Думаю, тебе это будет интересно. Ты можешь выбрать любое полотно из этого списка — мне не составит труда добыть его. (Все, Папазян, ты прозевал свое счастье!) Но сперва расскажи мне — где «Танцовщица»?
— Сначала список.
— Ладно.
Список хранился у меня здесь же, в подсобке. Я достала его и вручила Барону. Он жадно впился в бумагу глазами.
— Хорошо… хорошо, — время от времени произносил Краузе, просматривая строчку за строчкой. — Да, детка, информация неплохая. Ладно, я тоже расскажу тебе кое-что. Дора выкрала у своего муженька много шедевров. «Танцовщица» была самым ценным из них. Если ты немного разбираешься в нашем деле, то поймешь, почему. Или тебе объяснить? — Барон испытующе посмотрел на меня.
— Не стоит, я знаю.
— А Дора не знала — ей я сказал об этом. На свою голову. И она решила не отдавать мне картину. Вообразила, что сама сможет организовать канал сбыта полотен за границу. Ее сгубила жадность. Я щедро платил Доре за услуги. Но она захотела получать все одна, ни с кем не делясь. И еще несколько полотен, выкраденных у мужа перед побегом, она мне не отдала. Это очень ценные шедевры. Но «Танцовщица» стоит их всех, вместе взятых. И с этим богатством Дора пыталась бежать. Не только от мужа, но и от меня. Глупая! От Барона сбежать невозможно. Каждый ее шаг был у меня под контролем. Но я не знал одного — где она прячет последнюю партию картин. Зато я знал, к чьей помощи она попыталась прибегнуть. Если ты так умна, как мне показалось, — ты догадываешься, о ком я говорю.
— Да, догадываюсь.
— Но я нашел одно средство, чтобы переманить ее союзника на свою сторону.
— Деньги?
— Нет, чувства. Чувства иногда сильнее денег. А когда складывается и то и другое — выходит стопроцентный результат. Так вот, надавив на чувства, мне удалось узнать, что Дора прячет «Танцовщицу» здесь, в Тарасове, на своей квартире. А на обороте этого полотна она написала карандашом номер ячейки в банковском сейфе Тарасова, где держала остальные полотна.
— Ты нашел их?
— Хороший вопрос. Я сделал все, чтобы найти их. Но, увы, мне это не удалось.
— Ты не обманываешь? Я ведь кое-что знаю о том, при каких обстоятельствах погибла Дора. Неужели твои люди ничего не нашли?
— Они обыскали всю квартиру, но ничего не обнаружили. И это чистая правда. Мне незачем обманывать человека, который доживает свои последние секунды.
Сказав это, Барон вновь поднял пистолет и направил его мне прямо в голову. (Папазян, ты себе этого никогда не простишь.)
— Что это значит? — спросила я дрожащим голосом, и волнение мое было непритворным.
— Это значит, что ты тоже обладаешь одним недостатком, который помешает нам быть партнерами. Твой недостаток противоположен Дориному. Если та была слишком глупа, то ты, напротив, слишком умна. Это еще хуже. Я никогда не работаю с партнерами, равными мне по уму. Поэтому я так долго держусь на плаву и никому не удавалось еще обвести меня вокруг пальца.
— Надеюсь, все, что ты говоришь сейчас, — неудачная шутка?
— Нет, — ответил Барон и в подтверждение своих слов резко толкнул меня на пол.
Я не раз выступала безоружной против вооруженных бандитов — черный пояс по карате и близкое знакомство с другими видами боевых искусств помогали мне одерживать победу в самых сложных ситуациях. Но на этот раз удача была не на моей стороне — падая, я со всей дури ударилась локтем о стол. Мне показалось, что по всему телу пробежал сильнейший электрический разряд, и в глазах у меня потемнело. Единственным предметом, который я различала теперь, было дуло пистолета, направленное прямо между моих глаз. Ну все, Татьяна Иванова, вот ты и доигралась. Разве можно быть такой самоуверенной? Спасения ждать неоткуда. Я уже начала мысленно прощаться с жизнью…
Но вдруг случилось что-то невероятное. Я даже не успела понять, что происходит. Раздался глухой звук тяжелого удара, Барон крякнул, выронил пистолет и стал медленно оседать на пол. И тут из-за его спины раздались до боли знакомые слова:
— Вот так, кажется…
— Степан Ильич! — воскликнула я. — Дорогой мой, как же вы вовремя подоспели!
Над рухнувшим на пол Бароном стоял смущенный и растерянный Степан Ильич, держа в руках треснувший пополам деревянный ящик из-под рассады и глядя на сыплющиеся из него прямо на голову преступника комья земли с нежно-зелеными кустиками.
Я поднялась с пола, потирая ушибленный локоть.
— Pulcheria Noctis, — печально произнес милый старичок, — Ночная Красавица, коллекционный гибрид.
Я посмотрела на нежную зелень, послужившую сокрушительным оружием, и глубокомысленно произнесла:
— Да, красота — это страшная сила.
Мы взглянули друг на друга и расхохотались. Я обняла старичка.
— Степан Ильич, голубчик, вы-то здесь как?
— Да вот, Татьяна, дорогая, захотел лично проследить за доставкой, полюбопытствовать, что за сад вы решили облагородить своим талантом. А попал словно на съемки модного сериала. Может, вы объясните, что происходит? Надеюсь, я не зря испортил целый ящик драгоценных ростков?
Тут Барон застонал и попытался поднять голову. Но на этот раз реакция не подвела меня. Я нанесла короткий удар ему в челюсть, и он снова отключился. Тогда я на глазах у изумленного Степана Ильича быстро перевернула хладнокровного убийцу на живот и связала ему руки и ноги первыми попавшимися под руку тряпками.
Степан Ильич следил за моими действиями широко раскрытыми глазами.
— Вы мой герой! — сказала я ему. — И не удивляйтесь так. У меня просто не было времени рассказать вам о моей профессии. Я — детектив. А вы сейчас помогли мне задержать крайне опасного преступника, находящегося в международном розыске. И еще вы спасли мне жизнь.
