Человек, сидевший передо мной, был отнюдь не старый, но успевший махнуть на все рукой, - с шелушащейся старческой кожей, пучками седых волос в ушах, в мятом, изношенном донельзя, пыльном костюме.
- Родные. Просто ему дали фамилию по имени нашего отца Баларгима-Кули-оглы, а мне досталось имя деда...
- Какие у вас взаимоотношения с Баларгимовым?
- Фактически он давно уже отобрал у меня сына. Но мы - братья! Этим все сказано. У нас общие родственники. От этого никуда не денешься. Вера знает... - Он кивнул на несовершеннолетнюю сноху.
Сидящая рядом жена Умара Кулиева громко хрустнула пальцами. У нее было странное представление об этикете официальных визитов. В прокуратуру она надела самое короткое платье и максимально оголила верх.
- Вы общались с сыном до его ареста? - спросил я. Он поднял водянистые глаза, развел руками.
- Почти нет. Садык поссорил меня с Умаром, потому что я оставил его мать. Взял другую женщину. У нас такое не прощают. Любовниц - это пожалуйста! Сколько хочешь! Да вы сами знаете!
- Давно живете отдельно?
- Я ушел, когда Умару было четырнадцать.
- У вас еще дети?
- Четверо. Младшим было: одиннадцать, девять и пять... Я помогал, как мог. Но в чем-то, конечно, они были ущемлены. Садык этим воспользовался. Как только я ушел из семьи, брат сразу начал настраивать сына против меня. Он стал брать его в море, готовить к браконьерским делам...
- Вы предостерегали брата?
- Когда я потребовал, чтобы он оставил парня в покое, его сыновья избили меня. Я месяц провалялся в больнице. Вера знает.
Он снова показал на сноху, которая опять сделала вид, словно ничего не слышит.
"Затрудненность общения - первый симптом отсутствия воспитания..." Я не решался обращаться к ней с вопросами, чтобы не смутить.
- Садык полностью вытеснил меня из семьи. Он давал деньги моей бывшей жене. Я не мог им особенно помочь. Я работаю в вечерней школе. В Красноводске. Преподаю химию. Из моих братьев я один получил образование, и никто из них мне этого не простил.
- Кто ваша нынешняя жена?
- Она тоже учительница. Из Молдавии. Из Бельцы... Она хотела, чтоб Умар чаще бывал у нас, но он так ни разу и не приехал. Он ходил в море с моими племянниками.
- Как вы узнали об этом?
- Я приезжал из Красноводска. Мы встречались. Он рассказывал обо всем. Умар еще пацаном получал от дяди от пятисот до тысячи рублей в месяц. Он гордился этим! Пацан, а у него уже две машины! "Жигули" записаны были на двоюродного брата, "Москвич" - на тетку! Я уже старик - но у меня ни одной машины... Добром, конечно, это не могло кончиться! Потом Садык назначил его рулевым. Фактически сделал заместителем.
- Когда вы узнали о поджоге рыбинспекции?
- На другой день. Вера приехала ко мне, сказала, что брат спьяна сжег контору рыбнадзора и обрабатывает Умара, чтобы он взял все на себя...
- Вы говорили с сыном?
- В тот же день. Я приехал к нему вместе с Верой. Я просил его не делать этого. Не верить никому!
- Что он?
- Сказал, чтобы я не вмешивался, потому что могу все испортить.
- А почему Баларгимов сам не решился пойти с повинной? Как ваш сын это объяснил?
- Садык много раз судим. Ему могли дать суровое наказание. Наш старший брат - Сулеиман - тоже просил Умара взять все на себя. И еще один человек. Когда я приехал, они втроем как раз сидели в ресторане.
- В "Сахиле"?
- Да. На берегу.
- Умар, Баларгимов... А кто третий? Он помялся.
- Агаев, начальник милиции...
Сила, стоящая за браконьерской мафией, не могла отправить на скамью подсудимых шефа лодок, который знал всю ее подноготную.
- Агаев сказал, что сделает все, чтобы Умару дали три года как за неосторожное убийство... л поверил.
Он вздохнул. Сноха его неожиданно всхлипнула и тут же неимоверным усилием воли вернула лицу прежнее сосредоточенно-спокойное выражение. Она выглядела нелепо - в своем мини, с высоко открытыми голыми коленями, с криком, который буквально сотрясал ее. Я не понимал, как ей удается со всем этим справляться.
- Вас допросили?
- Я сказал, что ничего не знаю.
- Следователь спрашивал - занимался ли Умар браконьерством?
- Нет. Умар ведь показал, что хотел отомстить Цаххану Алиеву за то, что тот не разрешил ему ловить частиковую рыбу. Меня и спрашивали только о частиковой...
- А сети?
- Перед обыском Садык бросил их к Умару в сарай...
- А где он в действительности находился, когда Баларги-мов поджег рыбинспекцию?
- Смотрел футбол. Есть свидетели.
- Этих людей допросили?
- Одного. Остальные было тоже пошли, в свидетели, но Садык сбил всех с толку: "Молчите!" Я тоже сказал: "Не вмешивайтесь, не ваше дело..." - Он вздохнул.
- А тот, которого допросили? Что с ним?
- Его нашли в заливе. Будто погиб на охоте. От несчастного случая...
- Ветлугин?! - Да, Сашка. - А кто вел вначале дело на вашего сына?
- Алиханов. Мы на него не обижаемся - он вел в нашу пользу...
- Ну, естественно.
Дело Умара Кулиева было сфальсифицировано полностью.
- Поначалу все получалось, как Садык обещал. Алиханов следствие закончил быстро. За месяц. Умара судили как за неосторожное убийство. Дали четыре года. Но тут Аббасов-старик, отец сгоревшего инспектора Саттара, поднял шум. Стал давать телеграммы. Пошли письма, митинги. "Расстрелять убийцу! Никакой пощады!" Дело принял областной суд. Вы не можете себе представить, что мы чувствовали... - Он разрыдался. - Мы ведь знали, что Умар невиновный...
Я не перебивал его.
- ...Когда судья объявил: "Расстрел!" - мы все закричали... А люди хлопали: "Правильно!.."
Плач душил его. Надо было иметь каменное сердце, чтобы все это слушать. Жена Умара сидела с вытаращенными глазами, чтобы не разреветься.
- ...Я попросил судью, чтоб дали свидание. Нам разрешили. Умар стал успокаивать: "Так надо! Садык все устроит! Он ехал со мной в автозаке. Все нормально!"
- А потом?
- Все от него отказались; Садык - первый. Ждут, чтобы его поскорее расстреляли - пока не начал рассказывать...
Кулиева снова всхлипнула - звучно-глубоко, маскируясь нелепой гримасой, уродовавшей ее грубоватое, простое лицо. Она держалась изо всех сил, но мне дано было слышать ее беззвучный отчаянный крик
- ...Люди передали нам письмо.
- Из тюрьмы?
- Да. Через рыбинспектора, Сережу Пухова. У него друг... Мы заплатили... - Кулиев говорил несвязно. - Сергей искал доказательства против Цаххана Алиева. Из-за этой истории Цаххаи стал чуть ли не национальным героем... А мой мальчик каждую секунду смотрит на дверь... Боится, что сейчас войдут... Только теперь, когда вы вмешались и послали телеграммы, я впервые ночью заснул... - Неудачник-старик откровенно рыдал. - Это счастье... Вот записка. Мы получили ее перед отъездом в Москву... Умар Кулиев писал:
"...Почемуя должен быть этой третьей жертвой? Как он будет смотреть Вам в глаза, посчитав свою жизнь дороже моей? Смотрите, какой он человек и что мне пожелал. Если не могуладить это дело, то почему он причинилмнетакую боль? Сам сделал, сам бы и расхлебывал. Какой жестокий человек. Отец, если бы вы могли распутать это дело, я бы все доказал. Отец, сейчас моя судьба в ваших руках, смотрите, как я сглупил, поверя этому человеку, пожалел его. Надо было сначала все рассказать" *.
*Текст записки подлинный, заимствован из уголовного дела (Примеч. автора.)
Они ушли.
- Хотите чаю? - спросила Гезель, открывая дверь.
- Хочу.
- С конфетой? - Гезель почувствовала, что мне грустно.
- С конфетой. - Я сто лет не пил чай вприкуску. Она подала карамель. Шоколадных конфет в магазинах давно уже не было.
- Спасибо, Гезель. Мне и в самом деле было грустно. "Продажное правосудие, продажное следствие..." Раздался звонок - звонила Анна, я по голосу понял, что у нее неприятности.
- Что-нибудь случилось? С Мишей Русаковым? Говори быстрее!
- Нет, нет! Я видела его...
- С тобой?
- С моим дядей... Он самый близкий мой родственник...
- Он заболел?
- Его арестовали! Потом скажу. Я сейчас еду туда.
- Когда мы увидимся?
- Я приду к тебе. Поздно...
- Буду ждать.
Я положил трубку.
"Махнуть на все! Уехать. Жениться на Анне. Подать заявление в мореходку, где учат морскому ремеслу и немногословному счастью сорокалетних балбесов, попробовавших себя на прокурорской стезе".
По закону парных случаев немедленно раздался второй звонок
- Игорь, ты? - Звонила Лена. - Игорь. - Голос жены раздавался, словно в огромной трубе, и как бы отдавался от стен. - Я к тебе приеду. Я решила. У меня есть три дня. Я заказала каюту...
- Не приезжай! - крикнул я. - Потом! Сейчас не надо!
- Почему? Мне звонил Бала! Я хочу быть рядом с тобой. - Каждое слово ее я слышал дважды, повторенное гулким эхом трубы. - И потом, я никогда не была в Восточнокаспийске...
- Ни в коем случае! Тем более на этой неделе... У меня не будет ни минуты свободного времени. - С большим трудом мне удалось убедить ее. Обещаю: через три-четыре дня я приеду сам...
