— Николай Александрович, а вы случайно не помните адрес Дроновой? — поинтересовалась я.
— Конечно, помню — улица Рахова, дом восемнадцать, квартира сорок восемь.
— Но, позвольте, — наконец-то подала голос Анна Павловна, — вы что же, вот так просто придете к этой женщине и дадите ей деньги? Возьмите, это вам от убийцы вашей дочери!
— Нет, — возразила я, — у меня и в мыслях не было говорить ей нечто подобное. Насколько я понимаю, Светлана Михайловна считает, что ее дочь погибла по нелепой случайности. Вряд ли ей станет легче, если она узнает, что к ее смерти приложил руку Бочаров.
— Ну а как тогда вы собираетесь объяснить ей происхождение этих денег? — поинтересовалась Селезнева.
— Да, Полина Андреевна, это действительно непраздный вопрос. Поскольку я общался с этой женщиной, то имею определенное представление о ней. Как бы ни сложно ей сейчас было материально, она может отказаться от денег, происхождение которых туманно. Она хоть и бедна, но с принципами, — поведал мне бывший следователь.
— Значит, надо что-то придумать, — сказала я, не имея пока ни малейшего представления, каким образом можно обставить это дело.
— Да что уж тут можно придумать? — Селезнева скептически поджала губы.
— Я даже не берусь давать вам какие-то рекомендации, — стушевался ее супруг.
— Скажите, а чем Алена занималась?
— Она работа в турагентстве, менеджером — продавала путевки, иногда сопровождала группы. Насколько мне известно, Дронова окончила иняз и знала два языка: английский и немецкий, — Николай Александрович смолк, припоминая другие подробности. — Еще она увлекалась фотографией. Ее снимки даже украшали офис рекламного агентства, в котором она работала. Дома тоже висело несколько фотографий в рамках. Мне понравились эти пейзажи. И знаете, был среди них один кадр, сделанный из окна, того самого, на рассвете… Именно это обстоятельство заставило меня поверить в то, что Алена любила сидеть на подоконнике…
— А я вот все думаю, — снова заговорила Анна Павловна, — может быть, это был все-таки несчастный случай? За что ему тогда тебя заказывать? За то, что ты его не посадил? Так за это благодарить надо.
— Лично у меня, Аня, — обратился к жене супруг, — уже нет никаких сомнений, что Бочаров преднамеренно и хладнокровно убил Дронову. Это я раньше упорно не хотел в это верить, потом все же признал для себя тот факт, что он толкнул ее, но толкнул случайно, в пылу спора… А меня он все-таки заказал. Был бы он ни при чем, разве он пошел бы в морг, чтобы собственными глазами увидеть мой труп?
— Да, не пошел бы. Не понимаю, что же такое с Сергеем случилось? Тоня ведь всю душу в него вкладывала, а он превратился в жестокосердного убийцу… Коля, ты бы слышал, что он сказал на кладбище, — Селезнева смахнула слезу, катившуюся по щеке. — Он сказал, что ты был для него за отца, и даже вспомнил, как вы делали вместе с ним скворечник.
— Да, было такое. Тоня позвонила мне и сказала, что сыну задали по биологии сделать скворечник, а он понятия не имеет, как к нему подступиться. Пришлось мне прийти ему на выручку.
— Я помню. А вот наш Игорь через пару лет сам смастерил скворечник, — заметила Анна Павловна. — Он тебя всю неделю ждал-ждал, а ты каждый день приходил домой поздно, едва ли не ночью, и даже в выходные пропадал на своей работе. В воскресенье Игорек понял, что рассчитывать может только на себя, нашел где-то доски, взял в кладовке пилу, молоток, гвозди, изранился весь, но задание выполнил.
— Правда? — удивился Селезнев. — А я даже не знал об этом.
— Разве тебе до того было? Для тебя же работа всегда была на первом месте, — не преминула упрекнуть мужа Анна Павловна.
— Может, и так, зато наш Игорь вырос нормальным мужиком, у которого все в руках спорится, а этот щенок… Я даже не хочу больше о нем говорить. Лицемер! Сам заказал меня и сам же выступал с некрологом!
— Тоню жалко, она рано или поздно узнает, какого монстра вырастила. Уверена: ее вины в этом нет. Сергей просто выродок! Как бы его ни воспитывали, он все равно стал бы отъявленным негодяем… Полина, а вот я хотела спросить вас, почему он обратился именно к вам? — поинтересовалась Селезнева.
— Да, мне это тоже не дает покоя, — признался ее супруг. — Помнится, вы обещали рассказать об этом. Может, сейчас как раз пришло время?
— Ладно, слушайте, — я стала без пафоса и лишней детализации рассказывать о том, как и за что наказала Синдякова…
— А я хорошо помню, как узнал о том ДТП, — заметил Николай Александрович. — На совещании доложили, что в машину нашего прокурора врезался пьяный водитель…
— Мой папа в тот день не пил, и авария произошла на моих глазах, — повторила я дрогнувшим голосом.
— Извините, Полина Андреевна, я не хотел вас обидеть своим недоверием. Я просто вспомнил о том, как был преподнесен тот случай… Честно говоря, меня не слишком все это удивляет. Синдяков подстраивал законы под себя и от подчиненных требовал невозможного. У меня у самого был с ним конфликт. Я отказался по его просьбе замять дело, заведенное на сына одного бизнесмена, в результате его отдали другому следователю, а мое повышение, которого я ждал со дня на день, отложилось на неопределенный срок… Выходит, в том, что Синдяков лишился рассудка, есть ваша заслуга? А я-то думал, что это — результат его пристрастия к алкоголю…
— Определенная доля моего участия в этом есть, — признала я. — Но по большому счету, он сам потихоньку лишал себя разума, я лишь чуть-чуть подтолкнула этот процесс. Возмездие пусть поздно, но все же настигло бывшего прокурора. Так уж случилось, что ко мне стали обращаться люди, которые искали справедливости, но не нашли ее ни в полиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Я не могла отнять у них последнюю надежду, поэтому бралась за решение их вопросов. Вы можете спросить — как? Я вам отвечу — по-разному. Каждый человек сам себе враг. Для того чтобы кого-то наказать, достаточно найти у него пороки и слабости, а затем повернуть их против него же самого…
— Вы мисс Робин Гуд, что ли? — спросила Анна Павловна и, наткнувшись на укоризненный взгляд мужа, смутилась собственных слов.
— Аня, да что ж ты сплетни всякие собираешь! — упрекнул ее Николай Александрович. — Полина Андреевна — частный детектив…
— Ну да, ну да, — закивала Селезнева, заставив мужа призадуматься.
— Я стала заниматься частной практикой, — продолжила я. — А с Бочаровым у меня нашелся общий знакомый, который и порекомендовал ему обратиться ко мне, несколько исказив то, чем я занимаюсь. Когда Сергей озвучил мне свое задание, я отказалась, сказав, что он обратился не по адресу. Тогда он взял заложников и пообещал жестоко расправиться с ними, если я не передумаю. А еще он дал мне понять, что на месте бомжей могут оказаться мои близкие… Единственным выходом в сложившейся ситуации была инсценировка несчастного случая.
— А что дальше? — спросила Анна Павловна.
— Дальше вы уедете из города. Не ограничивайте себя материально в выборе тура, Бочаров высоко оценил мои «услуги», — я стала распаковывать сверток.
— Заплатить его деньгами ритуальному агентству — это еще куда ни шло. Но отдыхать за счет этого выродка я не желаю! — запротестовал Селезнев.
Мне показалось, что его супруга имела свое мнение на сей счет.
— Бочаров доставил вам определенные неудобства, поэтому будет вполне справедливо, если он хоть как-то компенсирует вам моральный, а по большей части материальный ущерб. Возьмите, — я протянула пару пачек Анне Павловне.
— Полина, пожалуй, права, это компенсация ущерба, — сказала та, поглядывая на мужа.
— Ладно, бери, — махнул тот рукой. — Иначе ты всю оставшуюся жизнь пилить меня будешь, что я отказался от этих денег.
— Нет, если ты категорически против и всю оставшуюся жизнь будешь упрекать меня в том, что я их взяла, то я их верну, — Селезнева протянула пачки обратно.
— Ну что вы как дети! Берите, а как распорядиться этими деньгами, решите сами. Если уж вам совсем противно потратить их на себя, вы всегда можете отдать их на благотворительность.
— Да-да, мы подумаем об этом, — Анна Павловна убрала деньги в сумку.
Мне надо было решить с Николаем Александровичем еще один вопрос, но я не хотела обсуждать его при Селезневой.
— Ну что ж, мне пора. Вы меня проводите? — спросила я Селезнева.
— Да, конечно. Аня, я скоро вернусь, — он вышел со мной за дверь.
— Вы когда хотите уехать из города? — поинтересовалась я.
— Мы с женой еще точно не решили, но затягивать с этим вопросом не будем. Я уже устал сидеть здесь почти безвылазно. Потом этот номер, вы ведь его оплачиваете…
— Ну не из своих же кровных, — заметила я. — Николай Александрович, обстоятельства складываются так, что надо ускорить процесс, который мы обсуждали с вами в прошлый раз. Вы сможете сегодня позвонить другу вашего детства?
