— Понаслушался? — вновь взревел Виталий. — А кого еще я должен был слушать, если ты сразу срулила? Думала, не найду? А у меня ведь память хорошая, помню я этот лесничий домик, хоть и всего раз в нем бывал. Больше тебе все равно спрятаться было негде. Слезай, кому говорю! — вновь заорал он. — А то хуже будет.
— Да уж хуже-то некуда, — буркнула Вера. — Хочешь чего спросить, оттуда спрашивай, а сюда не суйся.
— Ладно, — вдруг согласился Виталий, — сумеешь все разъяснить, пожалею, а нет — вечно на крыше сидеть будешь, помрешь на ней же. — Он смачно сплюнул в сторону и, задрав голову вверх, громко спросил: — Зачем меня подставила и эту стерву отравила?
— Счеты у меня с ней были, — выдала Верка, — давние еще. А что?
— Интересно, какие у тебя могли быть счеты, если ты даже меня не пожалела? — с интересом глядя на бывшую свою любовь, допытывался Дубровин. — Мужа она у тебя, что ль, увела какого или убила кого?
— Нет! — голос Веры сошел на шепот. — Родителей моих она убила.
— Чего городишь-то? — вновь взорвался Виталий. — У тебя мать в больнице умерла от инфаркта. Всем известно.
— А причину знаешь? — глядя на него свысока, тем более что с крыши это было очень удобно, спросила Верка. — На самом деле отец в автокатастрофе погиб, а врезалась в него Россова. Она тогда легким ушибом отделалась, а отец — насмерть, тело по кусочкам извлекали. Мать, как узнала, так тоже богу душу отдала. Думаешь, мне легко было одной остаться с малолетним братом? Я месть еще тогда замышляла, да все шанса не было.
— А тут, значит, я подвернулся? — каким-то странным голосом спросил Виталий. Он вроде бы и хотел верить Верке, да, видно, не мог смириться с тем, что его теперь во всем обвинили, а она ни при чем осталась.
Вера промолчала. И Виталик вновь продолжил:
— И что теперь собираешься делать?
— А ничего, — уверенно произнесла та. — Кончится отпуск, вернусь на работу. Я свою месть осуществила, улик против меня никаких нет, прицепиться не к чему и… — тут Верка осеклась, явно сообразив, что этого-то как раз и не стоило говорить при Виталике, который теперь по ее же вине был очень даже при чем.
Но было уже поздно, Дубровин вновь страшно заорал:
— Ах, значит, ничего? Обстряпала дельце и думаешь сухой из воды выйти? Не выйдет! — Его голос сорвался от злости и обиды.
Неизвестно откуда в его руках вдруг появилась бутылка со взрывчатой смесью, которая, не успела я даже крикнуть, оказалась зажженной и полетела на крышу к Верке. Моментально раздался взрыв, вспыхнуло пламя и раздался душераздирающий человеческий крик. О том, что девушка могла уцелеть в таком пламени, глупо было даже думать.
Быстро сообразив, что именно привозил домой Дубровину щуплый кожаный мужичок, и предположив, что, кроме такой мелочи, в рюкзаке у Виталия может оказаться и иное оружие, я выхватила свой пистолет из-за пояса и выскочила из-за угла, крикнув:
— Не двигайся.
Дубровин опешил, не столько от страха, сколько от неожиданности. Он медленно повернул голову в нашу с Кирей сторону и произнес:
— А, вот и наша хитрая леди. Спасибо, что дала мне шанс восстановить правосудие.
Сразу после этих слов Виталий кинулся к дому и, если бы не я, явно влетел бы в него в тот момент, когда крыша обвалилась.
Столкнув его наземь, я навалилась на заливающегося слезами парня своим телом и не давала ему возможности вновь встать и завершить начатое. Он же вертелся в моих руках и чуть ли не по-детски вопил:
— Отпусти! Христом-богом прошу, отпусти! Не смогу я в каталажке выжить, умру! Дай лучше так.
— Тише, тише, успокойся, — нашептывала я ему, как мать ребенку. — Умереть ты всегда успеешь, а за жизнь побороться иногда все же стоит.
— Она права, парень, — добавил стоящий рядом Кирьянов, чего я от него совершенно не ожидала. — Будет у тебя время оправдаться, на то и суд есть.
Я поднялась и принялась отряхивать свою совершенно испорченную от погонь одежду, не спуская глаз с Дубровина, который все еще лежал на земле и не желал подниматься.
— Ну ты, вставай, полежать еще успеешь, — буркнул Киря, который, как я знала, не любил, когда мужчина проявлял слабость, позволительную только для женщин.
На Дубровина его осуждающий взгляд и правильно выбранный тон вроде бы подействовали, и он нехотя поднялся. Потом помялся на месте, вытянул руки для наручников и неожиданно для нас обоих с Кирей спросил:
— А адвоката вы мне найти поможете?
Мы невольно усмехнулись, и Володька добавил:
— Похоже, ты превращаешься в палочку-выручалочку, Танюша. Тебе так не кажется?
— Нет, мне просто кажется, что мужчины становятся все более зависимы от женщин. Возможно, — я помолчала, — мир скоро окажется в нежных руках.
* * *
По комнате прокатился глухой стон. Семья Россовых сидела сейчас в гостиной и слушала мой рассказ. Для них было шоком узнать, что Инну Андреевну убили за то, что она оказалась виновницей автокатастрофы, унесшей некогда жизнь родителей Веры. Такого и предположить никто не мог.
— Бедное, бедное дите, — покачивая головой, наконец произнесла Анна Николаевна, которая уже, похоже, не знала, кого и жалеть, то ли собственную дочь, то ли ту девочку, которая в юном возрасте осталась без родителей и без поддержки. Причем, как оказалось, дочь отказалась помочь обоим детям-сиротам, сославшись на занятость.
Я невольно восхитилась этой женщиной, способной так легко все прощать.
— А что будет с тем парнем, который подсыпал яд нашей матери? — нарушила тишину Катерина. — Сколько ему дадут?
— Точно не могу сказать. Все будет зависеть от адвоката, который возьмется за данное дело, — пояснила я. — В любом случае легко Виталий вряд ли отделается, хоть и не полностью виновен в случившемся. Впрочем, теперь на нем еще и второе убийство, так что даже не знаю.
— Жалко парня, — опять печально вздохнула Анна Николаевна. — Загубила ему всю жизнь его пассия.
Катерина открыла было рот, чтобы сказать что-то осуждающее своей бабке, но в этот момент зазвенел телефон, и она спешно направилась к нему. Пока Катя отсутствовала, младшая сестрица и ее влюбленный кавалер тихонько похвалились, что подали заявление в ЗАГС, но Кате пока ничего не говорят, чтобы не раздражать. Я от души порадовалась за них, пообещав заглянуть на их свадебку, если, конечно, пригласят. Ребята в ответ усмехнулись, мол, она еще и спрашивает.
Вернулась Катерина и с брезгливостью в голосе произнесла:
— Ваш лис Эдуард Манин уже откуда-то прознал, что убийца пойман, и теперь мчится к нам, желая разузнать все подробности.
Остальные хором вздохнули и в один голос произнесли:
— О боже! Опять.
Я невольно рассмеялась, поняв, что и остальным навязчивый журналист успел порядком поднадоесть. И тут мне пришла мысль еще раз напоследок разыграть Манина. Я обратилась к остальным с вопросом:
— Не желаете разыграть проныру-газетчика, чтобы он больше не трогал вашу семью и не совал нос в чужие дела?
Окружающие моментально стихли и уставились на меня с недоуменным выражением на лицах. Я пояснила:
— Если дать ему не совсем верную информацию, то, полагаю, нашему горе-журналисту потом достанется по первое число.
В глазах молодежи загорелись радостные огоньки, и даже Анна Николаевна улыбнулась, неожиданно заявив:
— Не знаю, как остальные, а у меня давно руки чешутся этому лису хороший урок преподать.
— Мы тоже «за», — ответила за двоих Светлана. — Что нужно сделать?
Я пересказала им родившийся в моей голове план. Таким образом, после короткого семейного совещания решено было, что я первой переговорю с Эдиком, а уж если он явится в дом, то они все подтвердят.
Тогда я попрощалась с остальными, села в машину и, выехав за ворота, набрала номер Манина.
— Эдик, это ты? — услышав его голос, на всякий случай спросила я, не совсем еще придумав, как начать разговор.
Эдик откликнулся, не скрывая своего удивления:
— Никак Татьяна Иванова! Вот уж кого не ожидал услышать. Ну?.. — Эдик выжидал, что я скажу.
— Что «ну», Эдуард?! Интервью тебе мое нужно или уже нет?
— Так, значит, решилась мне все поведать? — еще больше удивился Эдик.
— Ну не то чтобы решилась… — замялась я. — Просто могу предположить, какую статью ты напишешь, если тебе не подкинуть парочку фактов.
Эдуард хмыкнул и спросил:
— Я сейчас к Россовым еду. Ты где?
— А я уже от них, давай встретимся в кафе «Роща».
— Согласен, — обрадовался Манин. — Буду минуты через три.
Закончив разговор, я поспешила к кафе. Когда я добралась до него, Эдик уже сидел за столиком и нетерпеливо ожидал моего прихода.
— Почему так долго? Я едва не умер от ожидания, — отодвигая для меня стул, воскликнул Эдик.
Я натянуто улыбнулась своему бывшему кавалеру, которого всего несколько дней назад была не только рада видеть, но и восхищалась им, а вот теперь едва терпела. А потом ответила, перейдя не то на официальный, не то на изысканно вежливый тон:
