Ответить почитательнице традиций я не успела, началась церемония. Пока ведущий в черном костюме перечислял заслуги Андрея, а за ним выступал представитель городской администрации, я внимательно разглядывала толпу гостей в попытке поймать чей-нибудь хотя бы равнодушный взгляд. Но люди с каждым словом о благородных делах Андрея становились все грустнее, многие уже не скрывали слез. Я же раз от раза возвращалась к Анне, даже под тканью было видно, что она в прекрасном настроении. Неужели я ошиблась? Все-таки она виновна в смерти своего мужа, а теперь, когда отвела от себя подозрение и следователь занимается совсем другими версиями, женщина буквально расцвела. Ведь ее обидчик мертв, а скоро она сможет в пух и прах разнести его добрую память в глазах других людей.
Но вдруг печально-торжественные речи прервал резкий выкрик. К микрофону, шатаясь, подошла худенькая девушка с резкими чертами лица и значительными складками:
– К черту вас всех!
Толпа разом охнула и замолкла. Женщина, нет, девушка с заплаканным лицом, глубокими бороздами морщин стояла у микрофона, вцепившись в металлическую стойку, чтобы удержаться на ногах. Она явно была в сильном опьянении, по лицу текли слезы, а язык с трудом выговаривал слова. Но тем не менее все в зале онемели от того, что она выкрикивала:
– Ложь! Вы просто идиоты! Глупцы! Я каждый день не хочу просыпаться, моя жизнь стала адом, – на этих словах женщина вдруг резко развернулась, пнула, что было силы один из венков у гроба мертвеца.
По залу пронесся уже не тихий всплеск удивленных возгласов, а возмущенные крики:
– Да уберите же ее!
– Охрана! Остановите ее, она пьяна!
– Это сумасшедшая!
– Бедный Андрей, даже похороны испортили!
По залу уже пробирались крепкие парни в пиджаках, они ловко подхватили шатающуюся девушку и потащили к выходу. Она слабо вырывалась, выкрикивая что-то совсем уже нечленораздельное.
«Старая девушка», – у меня в голове вдруг мелькнули слова, которыми бомжиха описывала женщину, что заманила ее в приют. Я, стараясь не привлекать внимания, бросилась вслед за охранниками. Но толпа была слишком плотной, и я потеряла их из виду, когда смогла протиснуться за дверь. Бегом я бросилась на улицу, потом пробежала по длинному коридору до двери «Служебное помещение», дернула за ручку со всей силы. Она не поддалась, и я снова принялась настойчиво стучать. Из-за двери заворчал недовольный голос:
– Да иду я, иду! На кого там неугомон напал.
Дверь распахнулась, на пороге застыл с вопросительным выражением лица высокий старик в вытертой форме с табличкой «Охрана» на груди.
– Где девушка с похорон Жогина? Где она? Куда вы ее увели?
Я попыталась заглянуть в комнату, но охранник перегородил дорогу:
– Сюда нельзя, здесь служебное помещение!
Я закипела от злости, но сдержалась, чтобы не терять время на ругань.
– Хорошо, просто скажите, куда отвели девушку с прощальной церемонии.
– Да не знаю я, что за девушка. Никого не отводил, – нахмурился старик.
– Не вы, ваши коллеги. Молодые люди в черных костюмах вывели пьяную девушку за дверь зала прощания, а сейчас я не могу ее найти. Куда они ее отвели? Куда вы выводите буйных клиентов?
– Девушка, – старик бросил на меня недоуменный взгляд поверх очков. – У нас не бывает буйных клиентов, они лежат смирнехонько в гробах. Это самое мое спокойное место работы за всю жизнь. Никаких скандалов, тишина и покой.
– Да ну как же! – мне казалось, что я сейчас взорвусь от его невозмутимости. – Ваши сотрудники только что вывели женщину в алкогольном опьянении.
– Я никого не выводил, а я здесь единственный охранник, – усмехнулся старик в седую щетку усов.
– Как один? Но ведь они были там, такие в черных пиджаках. Позвали охрану, и они прибежали… – до меня медленно доходило произошедшее.
– Не знаю, кого вы позвали и кто за вашей дамой прибежал. Но охранник у нас один на весь комплекс, это я и мой сменщик, и мы в камеры смотрим, а не таскаем пьянь всякую. У нас клиенты все как на подбор, тишайшие. Пиджаков нам не положено, все равно сидим в каморке и в мониторы смотрим. Если машина покойника увозит или привозит, то в камеру показывает разрешение от администратора.
– Умоляю, покажите мне запись камеры! Вот что происходило во дворе вашего заведения, минуты три назад! Я прошу!
– Не положе… – договорить охранник не успел, появившаяся из моего кармана купюра все его запреты мгновенно убрала.
В каморке старик ловко принялся управляться с мышкой, на экране замелькали три человека в черных костюмах, которые аккуратно тащили девушку прочь от здания.
– Вот эти парни! Они не ваша служба безопасности?
Дед только покачал головой и ткнул пальцем в табличку на своей груди – у парней таких отличительных знаков не было.
Из каморки охранника я выходила в крайнем раздражении, мало того, что не разобралась, что за барышня устроила некрасивую сцену на похоронах, так еще и ее фактически украли на моих глазах. Хотя на видео не понятно, что девушку увозят насильно, но она в таком состоянии, что выглядит все как обычная помощь захмелевшему человеку. Немедленно надо найти Анну и выяснить, кто это был и почему дама напилась до такого состояния. Но моей веселой вдовы нигде не было видно, я металась по парковке от машины к машине, набирая ее номер. Куда она могла деться? По программе после того, как прощание закончилось и ее муж был кремирован, вся часть траурной процессии должна была переместиться на поминки в ресторан. Телефон был включен, но Анна не отвечала на звонки. Мне снова стало очень неспокойно, как сегодня ночью, перед тем как парочка крепышей отправила революционера Венчика в полет. Сейчас снова очередной возможный свидетель вдруг исчез в окружении квадратных парней. А Анна не берет трубку, неужели какая-то криминальная банда начала охоту на имеющих отношение к смерти Жогина? Или к его жизни, а точнее, работе благотворительного фонда. А еще точнее, фиктивной работе, а вот деньги фонд «Благо» собирал настоящие. И проблемы теперь из-за этих денег настоящие.
Я лихорадочно пролистала ежедневник – кафе «Родник» на Оружейной улице, там будет проходить мероприятие. В машине я нажала
