шизофрения?
Домой, где меня ждёт очередной вынос мозга, мне категорически не хотелось. Две кобры, старая и малая, меня со всей их заботливой дотошностью так зажалеют, что запросто доведут не до инфаркта, так до инсульта. Или до громких нецензурных возгласов в свой адрес.
Взглянув на наручные часы, я развернулся и направился назад к гостинице. Целью моей был, находящийся в холле, телефон-автомат. Отложенный на завтра непростой разговор с Данилиным я решил перенести обратно, то есть, на сегодня. Если поспешу, то к шефу успею еще до конца вечерней оперативки.
Дозвонился до начальника я сразу. Чуда не произошло, радости от того, что слышит мой голос, Данилин не проявил и разговаривал он со мной в своей обычной манере. Как с нелюбимым пасынком, то есть.
— Ты, Корнеев, похоже, доигрался! — под конец нашей беседы без злорадства, но и без сожаления, выдал он, — Соседи тобой интересуются. Минут сорок назад двое их областников приходили, тебя искали! Чего ты там опять учудил? — без ярко выраженного интереса и до обидного равнодушно задал вопрос Алексей Константинович.
Оба на! Да что же это такое⁈ Новость за новостью и радость за радостью. Теперь еще и комитетчики, мать их за ногу! Только было появился у меня просвет с избавлением от гнилого и опасного дела по хищениям на ЛВЗ и вот, на тебе! Комитетчики падлы, как вороньё, закружились над моею шальной головой. Чего им, сукам, надо?
То, что гэбисты меня не пригласили к себе по телефону, а нежданчиком сами заявились в РОВД по мою душу, мне не понравилось. По богатому опыту совместно проводимых в девяностые оперативно-следственных мероприятий, я достаточно хорошо знал, насколько пренебрежительны эти ребята по отношению к ментам. Ни хрена не делая и годами не выдавая каких-либо результатов, они были непревзойдёнными мастерами имитировать кипучую служебную деятельность. Не ударяя при этом палец о палец и прячась за пресловутую суперсекретность гостайны. А тут, вместо того, чтобы просто поднять телефонную трубку и через моё начальство обязать меня явкой, они не поленились приехать на другой конец города. На душе у меня стало тревожно.
Грехов на мне за мою новую жизнь накопилось немало. Как блох на бездомном шелудивом бобике. Однако, гадать, какой из них стал известен внукам железного Феликса, делом было неблагодарным и бессмысленным. Точно так же, как и избегать встречи с ними. Узнать о причине интереса гэбистов к моей персоне я смогу только во время встречи с ними и никак по-другому. Стало быть, надо идти на контакт. Если опять припрутся, но не сегодня, а завтра, то ничего страшного. Скорее всего… Ну, а, если сегодня…
Загнав никитинскую машину во двор на соседней улице и спрятав ключ от замка зажигания в диск левого переднего колеса, я пешим порядком направился в сторону Октябрьского РОВД. До входа в райотдел я не дошел два десятка шагов.
— Корнеев Сергей Егорович? — послышалось сзади и кто-то нахально придержал меня за правый локоть.
Одновременно с этим, с левой стороны меня обошел второй радетель за государственную безопасность. Сдержать ухмылки я не смог. Хорошо откормленные ребята застоялись и им очень хотелось гарцевать. Изображая спасителей советской родины. Дармоедам-дзержинцам не позавидуешь. Трудно быть чекистом и ничего чекистского не совершить. Того самого, что так пафосно разрисовано в фильмах и книжках про их героических коллег. В отличие от презренных прозаических ментов, которые каждодневно и обыденно ловят убийц, жуликов, и хулиганов. Н-да…
— Комитет государственной безопасности! — голосом Левитана, который не художник, а Совинформбюро, продекламировал мне розовощекий малый.
Он, как табакерочный черт, выскочил с левой стороны. И сунул мне под нос красную книжицу, даже не потрудившись её раскрыть, как предписывает инструкция.
— Отцепись! — вырвал я локтевой сустав из руки «правого» прилипалы, — А ты будь любезен, предъяви документ так, как положено по закону! Быстро ксиву открыл!! — не жалея глотки, рявкнул я на «левого» фетишиста.
Не ожидавшие такой реакции комитетчики оторопели и озябли. А потом взялись удивлённо переглядываться между собой. В какой-то степени их можно было понять. И даже простить. Поскольку в фильмах и книжках про чекистов такого они не встречали. А я в свою очередь почти не встречал других гэбэшников. Подавляющее большинство из них являли беспредельную наглость только до того момента, пока не получали решительный отпор. Исключая, разумеется, тех, кто нёс службу в реальных силовых подразделениях. С которыми мне несколько раз приходилось на равных тянуть лямку в южных командировках. Деля пополам пайку тушенки и водки, если она была.
— А ты точно, Корнеев, парень? — не сразу отморозился один из политических охранителей режима, — Ты Сергей Егорович? Следователь Октябрьского РОВД? — продолжал сомневаться «левый», открывший всё же перед моим носом своё удостоверение.
— Корнеев! Следователь! — подтвердил я предположение чекиста, — Чего вы хотели, молодые люди? — с нарочитой подозрительностью и презрительно щурясь, демонстративно рассматривал я Шерочку с Машерочкой. — Вы с Лубянки? Из Центрального аппарата? Вас ко мне Севостьянов на усиление прислал? — решил я притвориться полноразмерным придурком, не понимающим происходящего.
А заодно снаглеть и сфуфлыжничать, осознанно засветив фамилию генерала, чтобы еще больше сбить с толку ушлёпков.
Гэбэшные ребята, привыкшие, что после слов «Комитет государственной безопасности» все советские граждане рефлекторно вспоминают о Колыме и Магадане, в данный момент переживали душевный дискомфорт, и разрыв шаблона. Они терялись в догадках, почему милицейский лейтенант в первую же секунду не обосрался от страха. Еще они пытались понять, как им себя вести с этим нестандартным ментом. Они упорно продолжали бросать друг на друга полные недоумения взгляды, пытаясь подпитаться друг от друга уверенностью и не ошибиться с оценкой ситуации.
Долго их растерянность не продлится, но, всё равно, я был доволен собой. Мне удалось их раскачать и заставить совершать одну за другой ошибки.
— Вам знакомы наши коллеги из областного Управления капитан Зубков и старший лейтенант Григорьев? — выпалил тот, который пытался хватать меня руками.
А вот это уже совсем нехорошо! И от этих нехороших предчувствий у меня заныли зубы.
Второй, тот, который был постарше, досадливо поморщился и бросил на своего напарника недовольный взгляд. Всё правильно, он был не только старше, но и опытней. И, вполне возможно, умнее. А потому понимал, что коллега, попытавшийся скрыть за преждевременным вопросом свою растерянность и непрофессионализм, сходу подарил наглому менту несколько очков форы. Заранее и так бездарно скомкав всю интригу. Позволяющую вогнать милицейского следака в панический ступор.
— Тебе, Корнеев, надо будет с нами в Управление проехать! — еще раз бросив злобный взгляд на своего партнёра по голубым петлицам, строго объявил он мне, — И вот, что, давай-ка, покажи нам свои документы на всякий случай! — завершил он своё требование тем, с чего в первую очередь следовало бы начать общение со мной.
Лезть в бутылку без какой-либо выгоды, смысла я не видел и безропотно предъявил чекистам своё служебное удостоверение. Раскрыв его и не выпуская из рук, поочерёдно показал обоим разворот красных корок.
Дзержинцы в очередной раз переглянувшись и восстановив на лицах солидную многозначительность, снова объявили мне о необходимости проехать с ними в их Управление. Флегматично пожав плечами, я не стал им перечить. Но и чрезмерную покорность проявлять я тоже не подумал.
— Отчего же честному советскому милиционеру не посетить УКГБ! — улыбнулся я чекистам, — Сейчас вот только дежурного извещу и двинемся! Ждите меня здесь!
На этот раз бойцы невидимого фронта не стали обмениваться взглядами и синхронно стали меня убеждать, что моё намеренье совершенно излишнее и в их планы оно не входит. Тот, что моложе, оказался более рьяным и даже заступил мне дорогу к дверям райотдела.
— Вы чего, ребята? — громко удивился я, — Или у вас санкция есть на мой арест? Тогда будьте любезны, предъявите мне её!
— Ты, Корнеев, и без санкции пойдёшь с нами! — нагнетая уверенность в свой голос, заносчиво заявил мне молодой гэбист, — С твоим начальством уже всё согласовано!
— Ну и отлично! — дипломатично проявил я гибкость и конформизм, — Тогда, тем более, нехер под ногами у меня путаться! Предупрежу дежурного и поехали в вашу контору! Чего вы дурака-то валяете? — я сгруппировался и, слегка наклонившись, как танк двинулся вперёд, не разбирая дороги и беспощадно наступая на чьи-то ботинки.
Рафинированные дармоеды, стыдливо называющие промеж себя голубые петлицы и канты на своих штанах васильковыми, прыснули в стороны.
— Мы с тобой, Корнеев! — оставили за собой последнее слово гэбнюки, неотрывно двинувшись за мной к дверям Октябрьского РОВД.
Если честно, то даже с учетом вполне обоснованной
