геологических и геофизических данных, подлежащих обмену в соответствии с любыми будущими методами контроля".
1 июня 1988 года (среда) — 11.00. Лэнгли, ЦРУ США
Эспозито несколько минут молча стоял и гипнотизировал сидящего в кресле Райдера. Затем подойдя вплотную и нависнув над ним гневно поинтересовался:
— Что-то много у нас провалов вокруг «Ящика Пандоры», вы не находите, господин аналитик?
— Это все случайные стечения обстоятельств, сначала…, — начал оправдываться Райдер, но Эспозито грубо его оборвал, — В разведке, мой друг, даже нелепые случайности вызывают подозрения. Ты меня заверял, что времени вполне достаточно и все у тебя под контролем. Что ты скажешь теперь? Я не хочу тебя слушать. Подписание в Москве — это крах…
Аналитик попытался перевести недовольство начальника на тех, кто, по его мнению, больше заслуживал внимания:
— А у вас, не создается впечатление, шеф, что кто-то в конгрессе был против срыва САИ?
— У меня создается впечатление, что ты болван, Райдер! Все твои замыслы с твоими безмозглыми импотентами от аналитики закончились позорным провалом. И твоя козырная карта этот агент «Нильс» оказался вонючим пацифистом. И если твой очередной план не сработает, то я, как истинный потомок пиратов, вздерну тебя в своем кабинете, — грозно на одном дыхании прорычал Эспозито.
Воспользовавшись, тем, что шеф ОСО взял паузу, чтобы отдышаться, аналитик вкрадчивым голосом заметил:
— Шеф, я тут подумал немного и пришел к выводу, что нам нужно кардинально изменить заключительную фазу операции.
— Почему? — не вдумываясь в смысл слов аналитика спросил Эспозито, так как был занят бокалом с виски.
— После реализации фазы с участием нашего Милнера русские не будут сидеть и ждать каким образом в Вашингтоне решится судьба САИ. Они будут действовать, так же как это бы делали мы в таком случае. Они начнут проведение своей контроперации.
— И что ты предлагаешь? — по-прежнему не отвлекаясь от виски бросил начальник ОСО.
— Есть только один беспроигрышный вариант… — Райдер сделал небольшую паузу, как перед прыжком в холодную воду, и продолжил, — Милнер должен организовать убийство руководителя нашей делегации.
На мгновение в кабинете повисла тишина. Эспозито медленно поставил бокал на стол, поднял голову и глядя прямо в глаза аналитику, отчеканил:
— Специальная директива президента Рейгана "Ни один человек, находящийся на службе у правительства США или действующий по его поручению, не должен принимать участие в убийстве или вступать в заговор с целью убийства".
Райдер напряженно молчал. Прошла, кажется, целая вечность прежде, чем Эспозито вновь заговорил:
— Это ты сам придумал или тебе нашептал кто-то сверху? — Он подозрительно посмотрел на аналитика и не найдя в его лице ни тени сомнения, добавил, — В любом случае мне надо…
Эспозито потерянно посмотрел на пустую бутылку, взял в руки опустевший бокал и с силой пустив его над головой аналитика заорал:
— Пошел вон!
Когда Райдер пулей вылетел из кабинета, Эспозито не спеша откупорил бутылку виски, наполнил новый бокал и затянувшись сигарой начал думать над сложившейся ситуацией.
— Безусловно Райдер не мог самостоятельно решить вопрос о предложении мне варианта убийства руководителя американской делегации. Значит он работает на кого-то из заместителей директора ЦРУ. На кого сейчас не важно. Они сделали мне предложение. В любом случае это вызов. Приму я это предложение или нет для них не имеет никакого значения. Они просто выйдут с прямым предложением на Милнера и все. Получается, что я им буду не нужен. Но зачем-то они делают мне предложение? Вероятнее всего этот недоносок Райдер метит на мое место, и он разболтал своему покровителю о моих замыслах подключить к операции «Орнитолога». Вот почему я им пока необходим. Без меня они не смогут руководить этим ценным агентом.
Эспозито отхлебнул из бокала и продолжил свои размышления.
— Что будет если я не соглашусь на их грязную авантюру с убийством? Райдер, разумеется, разрабатывает вариант операции на этот случай. Все пройдет мимо меня, но при любом исходе я останусь крайними и буду уволен. А если соглашусь? Появляется возможность затеять с ними контригру и попытаться выжить. Как? Это покажет время. Главное, что я знаю об их намерениях. Сейчас они ждут ответа. И с этим тянуть нельзя.
Приняв решение Эспозито набрал Райдера и сдержанно бросил в трубку:
— Готовь изменения в операцию «Ящик Пандоры».
— А Милнеру будем доводить наши изменения…
— Нет. Ему я сам сообщу, когда сочту нужным.
— А если он в последний момент откажется?
— Ты меня хочешь разозлить? — как-то вяло спросил Эспозито, и подумав добавил. — Ты хороший исполнитель, Райдер, но слабо разбираешься в людях. Как тактик ты еще ничего, но в отличии от меня ты слабый стратег. Я вижу тебя насквозь.
И бросил трубку.
6 июня 1988 года (понедельник) — 10.00. Москва, КГБ СССР
Соболев, разбирая документы, полученные из секретариата, остановился на содержимом секретной депеши из второго главка, в которой содержалась информация агента контрразведки, участвовавшего в переговорах по САИ в Женеве. Вскрыв пакет и достав несколько машинописных листов, полковник положил их перед собой, сосредотачиваясь на проблемах САИ.
За годы службы в КГБ Соболев привык к любой операции относиться самым тщательным образом, но никогда еще не стояло перед ним проблемы подобной сложности. Сейчас в его работе был особый период, когда надо весь накопленный опыт и потенциал направить на решение практически неразрешимой задачи — обеспечить безопасность САИ. При этом он понимал, что работать придется вопреки скепсису разведки и контрразведки, навеянному отношением ЦК КПСС, и все вопросы надо будет решать исключительно малыми силами.
Полковник, что-то вспомнив, потянулся к папке, лежавшей на самом краю стола, достал оттуда сообщение агента «Фарадей», которое присоединил к полученным документам и углубился в их изучение.
Информация контрразведки была полностью обезличена. Не было указанно ни псевдонима источника, ни даты получения сообщения.
«В середине февраля 1988 г. начался второй, самый длительный из шести, предшествовавших ратификации, раундов Женевских переговоров. На этом раунде впервые достаточно широко были представлены советские ученые и специалисты-ядерщики, участие которых в прежних переговорах и консультациях сводилось к минимуму. До этого отдавалось предпочтение дипломатам, руководителям и отдельным представителям аппарата Министерств обороны. Новый шаг был вынужденным. Ясно, что такие сложные испытания, как САИ, заочными консультациями подготовить было невозможно.
Перед нами на этом раунде были поставлены две основные задачи: подготовка САИ и начало работы над новыми протоколами. В начале раунда сложилось впечатление, что у американской делегации, по-видимому, еще были надежды обойтись без совместных испытаний. Но вскоре, по каким-то не определенным мною причинам американцы перестроились на работу по САИ. Начался напряженный этап подготовки испытаний, часто
