заставляла девушку хмуриться.
Не успела она присесть, как появился официант:
— Ваша солянка.
Сашенька уже хотела обрадоваться, что Юра перестал поститься, а значит, вышел из-под власти своей Юли, но оказалось, что солянка рыбная.
— Заказывай, что ты хочешь, — безразлично произнес Юра. — Я пока поем.
— Спасибо, я не голодна.
Юра пожал плечами и продолжил хлебать свой суп. Саша смотрела в окно и с трудом сдерживала злость. Так и тянуло схватить Юрку за загривок, а физиономией макнуть его в тарелку. Почему-то сейчас он вызывал в ней такое раздражение, что ей самой становилось дико. А причина была проста. Это место напоминало Сашеньке о тех днях, когда не было никакой Юли, а все цветы, внимание и любовь Юрки принадлежали одной лишь Сашеньке.
Придурок! Не мог, что ли, выбрать другое место для их встречи? Или он не понимает, что тут, внутри, все так и пронизано их былыми отношениями, в которых было не только плохое, но и много хорошего, о чем она теперь вспоминает с затаенной грустью? Нет, ничего не понимает. Ничегошеньки!
Юрка всегда был суховат, такие тонкие чувства были его пониманию недоступны.
Он ел суп и с недоумением поглядывал на Сашеньку, потому что видел, как резко испортилось ее настроение, но не понимал причины этому.
— Мы нашли Гришу, — произнес он.
Новость порадовала Сашеньку слабей, чем она ожидала.
— Паренька с татуировками?
— Да.
— И что? Вы его задержали? Он уже признался?
— Он рассказал нам одну весьма любопытную историю. Оказывается, драгоценности графини Румянцевой действительно принадлежат его семьи. Они передавались из поколения в поколение на протяжении трех веков.
— Это правда?
— Я навел справки, оказалось, правда. Есть семейные фотографии, на которых женская часть семейства щеголяет в этих украшениях.
— Тогда все сходится! Этот Гриша и украл драгоценности. И он же убил Аделаиду. Вы его задержали?
— Он говорит, что красть ничего не собирался. А его семья собиралась предложить Вороной выкуп. И деньги показал. Они у него так и лежат в сумке. Все, как она и говорила.
— Но этот Гриша был на месте преступления.
— Был. Но он утверждает, что хотел увидеться с Вороной. Надеялся попытать счастья снова. Вычислил, когда она появится дома, и приехал. Но получилось так, что приехал он раньше времени, поднялся, но никто ему не открыл. Тогда он вышел и пошел прогуляться в ожидании, когда вернется хозяйка драгоценностей. А когда вернулся, то обнаружил возле подъезда полицию и «Скорую помощь». Узнал про убийство Аделаиды и уже не рискнул сунуться, опасаясь, что Вороная будет в расстроенных чувствах и переговоры о продаже драгоценностей ни к чему не приведут.
— Так он знал, что драгоценностей у Вороной больше нет. И платить ей не за что. Он виновен в краже и в убийстве!
— А если нет? Деньги-то у него при себе.
— Вот именно! Решил сэкономить! Зачем тратить деньги, когда можно взять даром? Зайти, убить свидетельницу и вскрыть сейф.
— Допустим. А как он попал в квартиру? Олег ему ключи отдал? Но они даже не знакомы.
— А может, знакомы!
— Не знаю, как-то не вяжется у меня поведение Гриши с образом убийцы. Он показал мне фотографии своей семьи. Бабушки, прабабушки, тети, мамы, сестры, дочки — на многих красуются те самые драгоценности. В девяностых были вынуждены продать их, чтобы оплатить лечение бабушки. И на одной из их семейных фотографий я увидел женщину, чье лицо мне показалось знакомым.
— И кто она такая?
— Я начал расспрашивать, оказалось, что это его двоюродная тетка, вышла замуж за циркового артиста и уехала с ним. Семья была таким поведением шокирована, своего неодобрения они не скрывали, и общение между ними прервалось. Можно сказать, что семья вычеркнула из своих рядов новоявленную цирковую артистку.
— Погоди, артистка цирка… Ты хочешь сказать, это кто-то из наших знакомых?
Юра кивнул и продолжил:
— Я тебе вчера обещал, что пороюсь в архиве. И сегодня утром я поднял дело Захватова из архива и ознакомился с ним. Оказывается, в дом к Захватову, а он жил в частном доме, грабители проникли через окно второго этажа. Поднялись каким-то образом на крышу, а уже с нее спустились в окно его спальни. Действовали нагло среди дня, благодаря чему среди соседей Захватова нашлись свидетели, которые утверждали, что грабителей было четверо. Двое мужчин и две женщины.
У Сашеньки екнуло сердце. Двое мужчин и две женщины. Неужели те самые, которые спустя какое-то время стали распродавать коллекцию Захватова в разных уголках страны? Наверняка они и есть!
— Почему же свидетели не сообщили в полицию, что по крыше кто-то скачет?
— Тогда еще была милиция.
— Все равно, почему не сигнализировали? Не хотели вмешиваться?
— Дело тут вот в чем, все четверо были в спецовках и действовали так ловко и сноровисто, что соседи решили, это какие-то рабочие, которых нанял хозяин особняка, чтобы они помыли ему снаружи окна или укрепили крышу. Ну, что-то такое, понимаешь? Никому и в голову не пришло, что это разбойники и бандиты готовятся идти на дело.
— Какая наглость! Среди бела дня, не скрывая лиц.
— Вот лица у них как раз были закрыты чем-то вроде вязаных шлемов. Так что опознать их при всем желании у свидетелей бы не получилось.
— И все равно эти четверо крупно рисковали. Если бы соседи вызвали милицию, то их бы схватили.
— Это как сказать. Полноценной охраны на тот момент в поселке еще не было. Ну, приехал бы наряд, и что? Внутрь дома дежурные все равно могли попасть только с разрешения хозяина дома. Да и зачем им было ехать? Что за повод? Кто-то бродит по крыше в рабочей одежде? Не валяйте дурака, это рабочие меняют черепицу. Если так на каждый вызов мотаться, сил никаких не хватит. Конечно, когда дошло до расследования убийства Захватова, этот момент всплыл. Но драгоценностей это не вернуло.
— И жизнь Захватову тоже, — задумчиво произнесла Сашенька. — Но если эти четверо вели себя так дерзко и ничего не опасались, значит, они были хорошо осведомлены о привычках хозяина?
— В отчете так и сказано, предположительно преступники бывали в доме раньше или имели там осведомителя. Допрашивали прислугу и невесту потерпевшего. Но вся прислуга состояла из людей, приходящих по мере надобности, придут, сделают свою работу, и до свидания. Кухарка появлялась по понедельникам и средам, но исключительно в утренние часы. Горничные убирали дом в те же дни. В остальное время хозяин жил один или в обществе своей невесты.
— Аделаиды!
— Но в преданности невесты сомневаться не приходилось. Аделаида искренне горевала по поводу смерти
