Возле бассейна появились Эвелина Баскер и Соловьев. Впрочем, появления Соловьева почти никто не заметил, потому что все взгляды обратились на Эвелину. На ней был купальник мини-бикини, лишь чисто символически прикрывавший ее изумительное тело. Ничтожно малые, едва ли не с детскую ладонь, треугольнички черного бюстгальтера не скрывали, а скорее подчеркивали роскошные полушария груди, микроскопические черные трусики только обозначали свое присутствие, сведясь до двух полосок спереди и разветвляющейся буквой Т полоски сзади. А на поводке, который она удерживала в руке, вертелся умилительный, черный как смоль щенок мастино неаполитано.
- Эвелина... - растерянно пролепетал Баскер, косясь на схватившегося за плавки шефа. - Разве ты сегодня хотела купаться?..
- Почему бы нет, - ответила та и походкой манекенщицы пошла к воде. Впрочем, нет, манекенщицы едва ли вызывают на дефиле хоть десятую долю тех эмоций, что заставили глаза всех мужчин вылезти из орбит, а челюсти опуститься в район грудной клетки.
Щенок рыкнул и залился негодующим лаем: вероятно, ему не понравилось, что хозяйка передала поводок Соловьеву и направилась к вышке.
- Да ты что, Виля! - крикнул Баскер, видя, как жена поднялась на трехметровую высоту с намерением прыгнуть. - Олег, а ты что ее отпустил? Она ведь ничего по-человечески не делает!
Глеб Сергеевич изумленно сглотнул, не отрывая взгляда выпученных бычачьих глазок от почти совершенно обнаженной женской фигуры. Если у него раньше были сомнения по поводу выбора Баскера - женился, понимаешь ли, на полоумной бабе! - то теперь он совершенно уверился, что лучшего Баскеру и нельзя было желать. Потому что лучше не бывает.
Эвелина постояла на краю вышки и вдруг, пружинисто оттолкнувшись, сделала в воздухе двойное сальто и четко вошла в воду.
- Черррт! - вырвалось у Баскера. Он подошел к бортику бассейна и увидел в прозрачной воде Эвелину. Он сразу понял, что она плывет на большой глубине у самого дна шестиметрового бассейна. Секунда шла за секундой, а женщина и не думала подниматься. Прошло не менее двух минут, прежде чем ее черноволосая голова показалась на поверхности воды - у противоположного края бассейна, под трамплином.
Бельмов и Солодков принялись аплодировать, при этом последний оступился и с шумом и брызгами свалился в воду прямо на голову мадам Баскер. Ее лицо и задница веселого архитектора разминулись буквально в полуметре.
- Ну, понимаешь ли, - оживленно жестикулируя, возопил Глеб Сергеевич, уставя свое брюшко в лицо присевшего от волнения на корточки Баскера, - еще попробуй сказать, что у нее слабое здоровье!
- По-моему, я и сам многого о ней не знаю, - пробормотал Андрей.
Эвелина вышла из бассейна и, накинув на плечи протянутое Соловьевым полотенце, пошла в дом. Перед ней на поводке, повизгивая, бежал щенок.
Глеб Сергеевич, поспешно закутавшись в халат, засеменил за ней, потеряв при этом оба шлепанца. Я четко видела, как они, эти синие с черным - и с белым трилистником - "адидасовские" шлепанцы, слетели с его ног и остались у бассейна, когда Глеб Сергеевич, как слепой кутенок, налетел на столик, за которым незадолго до этого сидела я.
Все остальные, включая охранников, двинулись мимо, не замечая забытой у столика обуви шефа "Парфенона". Я тоже направилась в дом, потом обернулась. Шлепанцев Аметистова у столика уже не было.
Впрочем, присмотревшись, я увидела один у самого края бассейна. Второй же исчез.
"Кто-то спихнул в бассейн, наверно", - подумала я и прошла в дом. ,.
- Болота ждут вас, господин президент, - обернувшись, с чарующей улыбкой, обнажающей все тридцать два жемчужно-белых зуба, сказала Эвелина.
- Она называет "болотами" нашу сауну, - пояснил Баскер, - а гостиную, где мы обедали, Гримпенской трясиной...
- А Соловьева Стэплтоном? - ехидно влез Бельмов.
Соловьев, слышавший эти слова, поднял брови, а Эвелина бросила на мужа короткий пронизывающий взгляд из-под свесившихся на лоб мокрых волос. "Нет, - отчего-то подумала я, - она имела в виду не сауну".
- Но ели-то мы не овсянку? - не унимался болтливый журналист.
- Вот сейчас тебе ее и подадим на ужин, чтобы меньше болтал, - поддела его Эвелина, и виртуоз пера тут же поспешил заткнуться.
* * *
- Фил, хочешь познакомлю тебя со своими друзьями, они сейчас здесь, на даче неподалеку, а? - протянул Бельмов.
В связи с переходом на вечерний режим одежды бравый писака переоделся в потертые серые джинсы и красно-черный балахон, исписанный маленькими белыми буквами - очевидно, колонками каких-то текстов - и с надписью на спине и на груди: "Green Day". На нос он водрузил очки, одно из стекол которых было треснутым, и стал похож на Фагота, он же Коровьев.
- Да куда еще идти? - пробурчал Солодков, вопросительно глядя на жену. - Темнеет уже...
- Да мы быстро, тут минут десять идти.
Через час вернемся. А тебе что, с бульдогом в сауне париться хочется?
- Да не хочется мне... Я с ним на одном гектаре, как говорится, акт дефекации производить не буду, - замысловато отвечал архитектор.
- Ну и пошли!..
- В самом деле. Фил, я не прочь прогуляться, - поддержала Бельмова Лена, жена архитектора.
- Как раз пройдемся по болотам, где разгуливают светящиеся черные псы Вили Баскер, - мрачно пошутил Солодков.
- А уж не к Кузнецову с Казаковым ли вы собираетесь? - вступила в разговор я.
- И к Суворику с Пидерманом, - взглянув на меня, ответил Бельмов. - А ты что, знаешь этих артистов?
- Казакова-то с Кузнецовым? Да еще с прошлой осени, когда я расследовала дело со "светлячками", то бишь наркоманами такими, это со взрывом лаборатории было связано. Ты же журналист, ты должен знать!
- Так ты Татьяна Иванова, что ли? - спросил он и ухмыльнулся. Наслышан о тебе. Ну что, пойдешь в гости к своим гадательным Костям?
"Гадательным Костям" - это тоже в свое время выдумали Кузнецов и Казаков.
- Глаза б мои их не видели! - ответила я и взялась за блестящую ручку двери. - Пойду, конечно, куда ж от них деваться. Но только недолго, потому что я знаю, каково длительное общение с этими друзьями и чем оно обычно кончается.
...Узнав о том, что Фил, Лена, Бельмов и я идем через болото в гости к друзьям, Эвелина внезапно разволновалась и стала уговаривать нас оставить свою нелепую, по ее мнению, затею.
- Чего блуждать там ПО ночам? - говорила она. - Упаси боже, собьетесь с тропы, а там и утонуть можно.
- В самом деле, - поддержал ее Соловьев, - место для прогулок не самое удачное.
- А для чего оно удачное? Сам же и выбирал с Эвелиной, Олег! язвительно парировал Солодков. - Ничего с нами не случится, еще светло, а обратно, если задержимся, вернемся через холм, где кладбище.
Эвелина побледнела и нервно облизала губы. Я незаметно, но с возрастающим интересом наблюдала за красавицей женой Андрея Баскера.
- Приходите к ужину непременно, - наконец выговорила она, - без вас не начнем.
- А во сколько ужин?
- Часов в девять, - ответил Соловьев.
- У-У-У, сейчас еще без четверти семь, - протянул Бельмов, взглянув на свои часы.
- А двадцать минут восьмого не хочешь? - озадачил его Солодков. - Твои встали, когда ты нырнул в них в бассейн.
- Ну, или так... - Бельмов смешно пожевал губами, всем видом напоминая кадр передачи "В мире животных" под названием "Из жизни горных горилл".
- Лена, пообещай мне, что придете к ужину! - обратилась Эвелина к сестре. - На мужиков я не надеюсь, они безалаберные. Таня, и вы тоже.., постарайтесь привести их к ужину.
Хорошо?
На лице ее было столько трогательной заботы и тревоги, что я с готовностью кивнула.
- Ну конечно!
- А почему она так волновалась, словно мы и в самом деле идем ночью на Гримпенскую трясину, "когда силы зла властвуют безраздельно"? - по памяти процитировала я, когда мы вышли из дома.
Все промолчали, и лишь Лена, вздохнув, коротко ответила:
- Так, может, она думает, что на самом деле... На самом деле.
- Болота зовут вас! - хрипло заключил Бельмов. - Нас...
* * *
Так называемые болота мы, спустившись в низину, преодолели по гряде низеньких холмиков, по навершиям которых проходила узкая тропа. Справа, к Волге, тянулась болотистая равнина, покрытая затянутыми ряской грязными озерцами, самое большое из которых было в длину метров пятнадцать и шириной не более трех. Равнина местами поросла ивняком и имела вполне мирный и невинный вид. На самом высоком холме гряды стояли те самые два каменных столба, которые обсуждали Баскер и Аметистов. Это был обычный серый строительный камень, разумеется, искусственного происхождения. Правда, кому и зачем понадобилось водружать эти столбы высотой не менее двух с половиной - трех метров здесь, я не понимала.
Я высказала все эти соображения вслух и не услышала ни слова в ответ. Подойдя вплотную к столбам, я обняла обеими руками один из них и приложила щеку к уже остывшему камню.
