– Возможно, болезнь запущенная, а обострение началось недавно?
– А чем же она кололась? – спросил Дмитрий Анатольевич.
– Это пока неизвестно. Мы отдали кровь на анализ. Но, скорее всего, героином. Героин – «король» наркотиков, и наибольший процент смертности наблюдается среди людей, употребляющих именно его, – ответил врач.
– Все это так странно…
– Наркомания – страшный недуг. Трупы людей, умерших от этого зелья, привозят к нам чуть ли не каждый день, – сообщил патологоанатом.
– А ведь я знаю, кто продавал Лене наркотики! – неожиданно вырвалось у Степанова. – И я понял, что означала та фраза Елены насчет числа тринадцать!
– Да? – оживленно откликнулись полицейские, на их физиономиях появилось выражение заинтересованности. – Если вы поможете нам задержать маститого наркоторговца, принесете огромную пользу обществу! – полицейские заговорили быстро и отрывисто, перебивая друг друга. – И не только азербайджанскому, но и российскому. Многие партии наркотиков поступают в Россию через нашу страну…
– К сожалению, – медленно произнес Степанов, – этот человек не из Баку. Он живет в Тарасове, и я представления не имею, где его искать.
– Возможно…
– Я же сказал, что толком ничего не знаю! – рявкнул Степанов. – Что вы ко мне прицепились? Я полагаю, – Дмитрий Анатольевич повернулся сначала ко мне, а потом к Ивану Васильевичу, – нам здесь больше нечего делать.
С этими словами он решительно направился к выходу.
– Я с вами поеду, – заявил Чумаков уже на улице. Я догадалась, что это желание Ивана Васильевича обусловлено моим присутствием.
– А машину здесь бросишь? – удивился Дмитрий Анатольевич.
– Завтра за ней вернусь.
– Ну, как угодно…
* * *
– О каком продавце зелья вы говорили? – спросил Степанова Чумаков уже в машине, крутя «баранку».
– Женя Тучин, генеральный директор «Архоса», однажды в разговоре со мной обронил, что видел как-то на проспекте Кирова мою супругу с человеком, пользующимся в криминальном мире дурной славой. Его прозвище – Капкан. Тучин сказал, что Капкана можно опознать по особой наколке на левом запястье – заключенное в круг число тринадцать. Вот что означала странная фраза Елены! И как до меня сразу не дошло! Наверное, просто потому, что я и подумать такого не мог: моя жена – наркоманка. А ведь Капкан как раз и занимается реализацией наркотических препаратов! Торгует наркотиками всех мастей: от марихуаны до героина. У него и всяких синтетических штучек полно. Капканом его прозвали за то, что он людей в наркотическую ловушку заманивает. Причем так хитро и ловко это делает, что человек сам не замечает, как «садится на иглу». Видимо, прирожденный психолог. Бабок у него – немерено! – Степанов провел ребром ладони по горлу. – Тучина от подобных людей просто воротит так, что он даже не стал с Леной здороваться. Прошел мимо них, словно не узнал.
– А этот ваш Тучин вполне уверен, что с Еленой Руслановной он видел того самого наркоторговца? – задал хороший вопрос Чумаков. – Вы же сами сказали, что Тучин подходить к ним не стал. А значит, и наколку на запястье не мог разглядеть.
– Женя не спутает! Он не один срок отмотал.
– И что вы теперь собираетесь делать, Дмитрий Анатольевич?
– Я разыщу этого Капкана и отправлю его за решетку! Надеюсь, Тучин мне в этом поможет…
Иван Васильевич покачал головой:
– Если он поймет, что вы хотите торговца засадить, – не станет помогать. Тучин же сам на зоне бывал. Ведь у этих блатных – свои, особые, понятия.
– Поживем – увидим. Все равно – тем людям, которые мою жену погубили, я отомщу! – Степанова передернуло.
– Дмитрий Анатольевич, сразу видно, что вы на Кавказе выросли! Да, кавказцы дикари, варвары, но сохранилось в них нечто такое… – Чумаков запнулся, подыскивая нужное слово. – Искреннее! У нас когда-то эта искренность тоже имелась. А потом… Испортила нас, русских, западная цивилизация!
На этом рассуждения Чумакова прервались – мы подъехали к гостинице. Иван Васильевич помог мне выбраться из машины, не забыв при этом поцеловать ручку.
– Ну, бывай, Ваня! – попрощался с компаньоном Степанов. – Спасибо за помощь!
У меня мелькнуло подозрение, что Чумаков надеялся подняться в наш номер, а возможно, и пригласить меня куда-нибудь, но Дмитрий Анатольевич сорвал его планы. Я по этому поводу переживать не собиралась. На том и разошлись.
В номере, за чашечкой чая я узнала у Дмитрия Анатольевича, какие должности в его корпорации занимают Чумаков и Берцман. Об Ильясове и Кулиеве я уже знала все необходимое.
– Чумаков первый зам Кулиева, а Берцман – второй. Но фактически эта парочка – мозг компании. Много прибыльных идей в свое время подкинули. Особенно Иван. Если бы он еще таким бабником не был…
* * *
Результаты анализа крови покойной Степановой Елены Руслановны стали известны к десяти часам следующего утра. Работники морга оповестили нас об этом по телефону. Оставалось приехать самим и узнать подробности.
На этот раз трупы осматривать не пришлось. Нас пригласили в небольшой флигель, примыкающий к основному зданию со стороны двора, где располагалась лаборатория биохимического анализа.
Мы долго петляли по коридорам, прежде чем отыскали нужный нам кабинет с табличкой. На куске плотной бумаги шариковой ручкой было небрежно написано: «Лаборатория крови». В приемной молоденькая лаборантка предложила нам присесть и сказала, что сейчас вызовет главного эксперта.
Главным экспертом оказалась очень полная женщина. У нее было весьма экзотическое имя, больше подходящее какой-нибудь актрисе, нежели сотруднице городского морга:
– Офелия-ханум.
– А ханум – это отчество? – поинтересовалась я и тут же пожалела, что до сих пор не научилась держать за зубами свой чрезмерно длинный язык.
– Простите? – смутилась мадам главный эксперт.
– Просто отчество «ханум» звучит несколько необычно… – Я почувствовала, как настоящий «пожар» разгорается на моих щеках.
– Ханум – это принятое в Азербайджане обращение к женщинам, достигшим заслуживающего уважения возраста, – попытался разрешить возникшую неловкость Степанов. – Вообще, слово «ханум» переводится на русский язык как «тетя». Отчество в Азербайджане упоминается довольно-таки редко. В основном в сверхофициальных ситуациях. В бытовом же общении называется имя и добавляется какая-нибудь приставка, отвечающая социальному статусу данного лица. Например, «муаллим» или «муаллимэ», соответственно – учитель и учительница.
Мне ничего не оставалось, кроме как удивленно покачать головой:
– Учту на будущее.
Офелия-ханум раскрыла папку с результатами анализа крови Степановой.
– Героин она не употребляла, – уверенно заявила эксперт. – Этот наркотик сохраняется в крови в течение нескольких дней, мы же не обнаружили его следов, хотя доза, по всей видимости, была немалой. Скорее всего, это какой-нибудь синтетический препарат, из тех, что быстро разлагаются, но вред здоровью перед этим успевают нанести непоправимый.
– А можно предположить, что Елена Руслановна вовсе не была наркоманкой? – задала я вопрос, вдруг пришедший мне в голову.
Офелия-ханум улыбнулась:
– Не будьте такой наивной, девушка! Я изучила отчет патологоанатома. Все признаки налицо. Поверьте, мы сталкиваемся со случаями, подобными вашему, чуть ли не каждый день.
– Я так понимаю – препарат, погубивший мою жену, вам определить не удастся? – вмешался Дмитрий Анатольевич.
– Боюсь, что нет.
Офелия-ханум еще раз заглянула в отчет, составленный по результатам анализа крови, и спросила:
– Хм… Ваша жена страдала от ревматизма?
Степанов удивленно вскинул брови:
– Вроде нет. Она никогда об этом не говорила. А что?
– У нее в крови обнаружены вещества, образующиеся при разложении випраксина. Это мазь, применяемая при ревматизме. Всасывается через кожу.
– В ней содержатся наркотические компоненты? – уточнил Степанов.
Офелия-ханум тактично улыбнулась:
– Нет, випраксин, кроме как в лечебных целях, никак не используется.
– Быть может, подобные вещества образуются при разложении какого-нибудь наркотика в организме? – настаивал вдовец.
– Уверяю вас, к несчастью для наркоманов, эти вещества к «кайфу» никакого отношения не имеют.
– Или к счастью, – заметила я.
– Нет, девушка, – покачала головой Офелия-ханум, – счастье тут ни при чем. Наркоман все равно отыщет какой-нибудь наркотик, чего бы это ему ни стоило.
– Есть в отчете еще что-нибудь важное? – осведомился Степанов.
– Нет. Все, что написано, я вам пересказала.
Больше Офелия-ханум ничего полезного нам не смогла сообщить.
