Ильина всхлипнула. Чтобы успокоиться, она достала из лабораторного холодильника бутылочку пепси, отпила половину, а потом сунула бутылку с остатками сладкого напитка в карман своего белого халата.
«Ничего, – подумала Ева, – пусть они поломали мне жизнь, но я выведу их, гадов, на чистую воду! Я уже знаю кое-что важное».
По коридору медленно прошел Алексей Гришин. Его огромные ноги, похожие на лыжи, вяло волочились по полу. Проводив Алексея глазами, Ева снова взяла пробирку и принялась перемешивать желтое содержимое. Крысы смотрели на нее блестящими красными глазами.
Лиза отправилась в НИИ в конце рабочего дня. Дорога, которая вела к институту через лес, была в запущенном состоянии – ямы, трещины, колдобины и рытвины встречались на каждом шагу. Высокие и мощные деревья росли вплотную к проезжей части, закрывая дорогу от света, и так не слишком яркого в этот пасмурный день.
«Я не удивлюсь, узнав, что профессор Утюгов поливает растения специальным препаратом, чтобы они росли выше и гуще», – подумала Лиза.
Приключение продолжало ее будоражить. Страха не было. Машину бросало из стороны в сторону по неровной дороге, иногда девушка с трудом удерживала руль. Где-то в глубине леса послышался вой. Звук был одновременно тоскливым и грозным.
– Днем не страшно, – сказала вслух Минина, придавливая посильнее педаль газа, – а вот ночью, думаю, такое слышать неприятно.
Внезапно дорогу перед машиной Лизы пересекла быстрая тень.
«Он, наверно, не только страшный, но и голодный – тот, что так громко воет», – подумала Лиза, притормаживая.
Девушка остановила машину прямо посредине дороги и вышла. Минина чувствовала, что из темных кустов за ней наблюдают чьи-то глаза. Спокойно, не делая резких движений, Лиза открыла багажник и вытащила оттуда связку сосисок.
– Хорошая собачка! На! – сказала девушка, очищая сосиски от шкурки и выкладывая их на дорогу поближе к кустам.
Несколько минут вокруг было тихо. Потом темная зелень бесшумно раздвинулась, и на дорогу вышел огромный пес. Минина ойкнула. Волосы на ее голове зашевелились. В какой-то момент девушка почувствовала, что выдержка готова ей изменить и она вот-вот опрометью бросится назад в машину. Только предельным напряжением воли она сдержала панику. Пес был невероятной величины – в холке он доставал Лизе до плеча. В огромной пасти тускло блестели острые белые клыки, с подбородка капала слюна. В густой шерсти были видны глаза – умные, человеческие, как будто когда-то принадлежавшие существу с ученой степенью.
«Сохранил ли он разум или стал безжалостным каннибалом?» – подумала про себя Минина, неподвижно стоя у своего «Сеата». Вздумай пес атаковать ее, спрятаться в машину девушка бы в любом случае не успела. К тому же ее старенький автомобиль не продержался бы против такого чудовища и минуты.
Пес опустил голову, не выпуская Лизу из поля зрения, и понюхал еду. Его челюсти раздвинулись в гримасе, напоминающей улыбку.
– Ешь, – сказала Минина, – если понравится, завтра я еще привезу. Съезжу в магазин и куплю.
Ей показалось, что взгляд зверя стал насмешливым.
«Не будет у тебя никакого магазина завтра», – сказали его темные глаза. В больших круглых зрачках пса отражались и Лиза, и ее красная машина.
Чудовище склонилось над сосисками. Через мгновение они исчезли в страшной зубастой пасти. Лиза вытащила из кармана бумажный платочек, подошла и аккуратно вытерла с подбородка пса слюну. То, что произошло потом, испугало Лизу до смерти. Зверь сделал стремительное движение и сомкнул острые, как бритва, зубы у девушки на запястье. Минина вскрикнула и отдернула руку. На белой коже остался четкий след зубов – зверь не прокусил кожу, а только слегка придавил, оставив на запястье браслет из бордовых, как бусины, отметин. Через секунду пес исчез в густых зарослях.
– Интуиция подсказывает мне, – медленно сказала Лиза, с трудом переводя дух, – что эти следы никому в институте показывать нельзя. И менее всего – злобному профессору Утюгову.
Она опустила рукав пониже, села в машину и поехала дальше.
Устав впустую метаться по кабинету, Рязанцев набрал номер Алевтины Вениаминовны Чабрецовой – биофизика, доктора наук, недавно вышедшей замуж за милиционера Дениса Чабрецова.
– Владимир, здравствуйте, – сказала дама, услышав его голос. – Если вам нужен мой муж, то он уехал в командировку в Екатеринбург, будет только в пятницу. Там молодая певица упала с крыши. То ли сама, то ли ее подтолкнул кто… В общем, мой супруг проверяет московские связи погибшей.
Рязанцев объяснил, что на этот раз ему нужна именно Алевтина.
– Утюгов? Да, знаю, – сказала женщина, ее голос сразу стал сухим. – Очень неоднозначная личность.
– О нем ходят разные и очень странные слухи, – сказал Владимир Евгеньевич, изо всех сил стремясь растопить внезапно возникший лед.
– Да, – подтвердила Алевтина, – слухи ходят разные, некоторые – вообще на грани бульварных россказней о визитах зеленых человечков. Особенно меня позабавил последний слух о том, что директор НИИ Новых биотехнологий изобрел средство для неограниченного продления жизни и таким образом будет руководить институтом вечно. Кроме того, говорят, что в НИИ изобрели вещество, которое служит аналогом «генной пушки»: при попадании в кровь оно разносится по всему организму и меняет цитоплазму клеток. Последний слух похож на правду, но сотрудники института, очевидно, изобретением делиться не намерены и напускают туману вокруг этого вопроса. Этот факт меня и моих коллег очень настораживает. Впрочем, может быть, что никаких пушек они там не изобрели и это такая же ерунда, как зеленые человечки.
Она засмеялась, но ее смех особым весельем не отличался.
– А когда вы видели Утюгова в последний раз? – спросил полковник.
– Около полугода назад, на научном симпозиуме. Он был в добром здравии и, к слову, громче всех потешался над разными пугающими слухами о своем НИИ.
Рязанцев сделал небольшую паузу.
– Алевтина, дорогая, – сказал он, – я не сомневаюсь, что в вашей научной среде больше знают об Утюгове и его институте, чем у нас, в коллективе скромных работников правоохранительных органов.
Супруга Чабрецова молчала. Было очевидно, что тема ей неприятна.
– Вы понимаете, – медленно сказала она наконец, – я не уверена, что распространение глупых слухов, порочащих честь и достоинство моих коллег, является хорошим и приличным поступком.
– Является и хорошим, и приличным, – тут же горячо подтвердил Владимир Евгеньевич. – Давайте я через полчаса приеду, и мы поговорим. Помогите мне, Алевтина. Дело в том, что в этом институте находится моя невеста.
Алевтина положила трубку и задумалась. Из мелких фактов, неизбежно просачивающихся за стены НИИ, руководимого Утюговым, собиралась, как из мозаики, совершенно неприглядная картина, вызывающая у Чабрецовой все более нездоровые ассоциации с научными изысканиями, проводимыми в свое время фашистами.
Богдан смотрел на экран компьютера, но ничего не видел. Мысли его бродили далеко.
– Наверное, я зря это сделал, – пробормотал он, – зачем я отправил юную девушку в эту биологическую мясорубку! Да, она убийца, я заплатил ей, но мне все равно не по себе. Утюгов – тертый калач и опытный боец. Появление Лизы может вызвать вопросы, кто-нибудь выяснит, что у нее фальшивый диплом – и пиши пропало. Превратят ее в страшилище, вырастут у нее третья нога, пятая рука и глаза на затылке… Жуть! Я знаю, каково это – быть уродом.
Совесть мучила Богдана все сильнее. Он выпил чаю, съел горсть печенья, прошелся по кабинету, размахивая руками вверх и вниз, а потом сел за рабочий стол и попытался сосредоточиться на договоре. Работая, Овчинников как настоящий трудоголик обычно отключался от всех проблем и окружающей реальности. Но сегодня все шло нештатно. Через несколько минут бесплодных попыток вникнуть в суть договора Богдан снова встал. Его грызло беспокойство.
«Позвонить ей, что ли, попросить вернуться? – подумал он. – Или не надо? Может, все не так страшно и я зря нагнетаю ситуацию? Ну не убьют же ее там в конце концов».
«Вполне могут», – тут же подсказал ему внутренний голос.
Овчинников принялся ходить из угла в угол. Член при этом ему активно мешал.
«Монетку, что ли, бросить? – думал молодой человек. – И если выпадет решка, позвонить Лизе и сказать, что я отменяю свой заказ?»
Он снова сел в кресло и почесал затылок. В мыслях у Богдана царили разброд и шатание.
В коридоре прошаркали шаги. Гришин, с трудом волочивший ноги в огромных ботинках, прошел в другом направлении. Лариса и Ева оглянулись и проводили Алексея взглядом.
– Не нравится он мне, – сказала Ильина, нахмурившись, – не сегодня завтра повесится.
– Ты что?! – испугалась Ершова, чуть не уронив пробирку с раствором рестриктазы.
Через большие окна лаборатории были видны кроны деревьев и проплывающие над ними рыхлые облака. Садившееся солнце иногда бросало на края облаков косой золотой луч, и тогда на несколько мгновений унылая картина преображалась, как по волшебству.
