в голосе ее чувствовалась жесткость, но вместе с тем — какая-то подспудная, прятаемая ею, видимо, даже от себя самой искренняя заботливость о сыне, причем — не показная заботливость (как и строгость — непоказная), а — истинная, происходящая от глубочайшей материнской любви. Голос ее, когда она обращалась к сыну, был таков, что чувствовалось, что она говорит сыну и назидательное внушение, и правильное поучение.
Заодно четко ощущалось, что этот сын — ее единственный ребенок.
— Нет спора. Не возражаю, — суперкратко и сухо ответил Роман, не отрывая взгляда от стола — в который смотрел, чтобы не встретиться со взглядом матери, которая, как он мог предполагать, буравит его своим взглядом
А вот сын выглядел ершистым, колючим неприветливым, явно с самомнением — однако, хотя ему уже давно исполнилось восемнадцать лет, не было ощущения, что он уже совершеннолетний — несмотря на довольно высокий рост и рослое телосложение. По интеллекту он тоже явно соответствовал своему возрасту — но при взгляде на него чувствовалось, что эмоционально он застрял в семнадцати-с-половиной-летии, то есть оставался чуть-чуть недосовершеннолетним.
И при этом он ещё всем своим видом стремился создать впечатление, что он уже взрослый, и что важные решения он уже способен принимать сам. То есть он не то что всем своим видом показывал, что не будет следовать советам матери — он четко давал понять — маме в первую очередь, ну и всем окружающим заодно — что не стоит даже говорить ему эти советы. Становилось понятно, что он на корню отвергнет все, что ему решатся присоветовать.
— Значит, — обозначил Станислав предстоящее поле судебной войны, рисуя перед собеседниками записи по ходу своего повествования, — изначально мы добьемся принятия нотариусом заявления о принятии Вами, Роман Геннадьевич, наследства Вашего отца — Вы наследник по закону, и что бы там ни было, Ваше заявление должно быть принято. Если проблем с нотариальным оформлением наследства не будет — то нужно будет провести один судебный процесс — по Вашему, Юлия Валерьевна, иску к Роману Геннадьевичу — да, к Роману Геннадьевичу — и к иным наследникам, если они есть, о выделении супружеской доли. Если в нотариальной конторе будут сложности, то нам нужно будет провести два судебных процесса: первый по Вашему, Роман Геннадьевич, иску о признании Ваших прав, и второй по Вашему, Юлия Валерьевна, иску о выделении супружеской доли. Со вторым процессом, по моему мнению, сложности есть, но вполне преодолимые — хотя опыт показывает, что неожиданности могут возникнуть в любой момент на любой стадии. А вот с первым делом все сложнее — сейчас у нас слишком мало информации.
И добавил:
— И еще третий иск — нужно разобраться, что там с претензиями корпорации.
— Я от борьбы не отступлюсь, — решительно проговорила Комина. — Ладно моя супружеская доля. Главное — наследство Ромы.
Упомянутый Рома даже не показал вида, что слышал слова матери.
— Все взаимосвязано, — стал тактично объяснять Станислав, — Роман Геннадьевич является Вашим наследником, поэтому чем более внушительным будет Ваше имущество — тем большее наследство получит он. Так что бороться нужно на всех фронтах.
— Понимаю это, — кивнула Юлия Валерьевна. — Итак, с чего Вы начнёте действовать?
— Первым делом — поездка в нотариальную контору, подача заявления. Далее — подача всех исков. Но тут важно, чтобы он признал иск. Роман Геннадьевич, Вы признаете иск Вашей мамы?
— Да, — предельно кратко сказал Роман, явно едва сдерживаясь.
— Спасибо. Поскольку Ваши и Ваши интересы, — продолжил Станислав, по очереди смотря на обоих своих собеседников, — противоположны, интересы будут представлять разные адвокаты. Если вы не возражаете, — обратился теперь Станислав к обоим собеседникам сразу, — я буду представлять интересы Романа Геннадьевича, а мои коллеги — интересы Вас, Юлия Валерьевна. Координировать всю работу буду я, информировать вас тоже буду я.
— Да, хорошо, — одобрила Юлия Валерьевна. — Я Вам, Станислав Владимирович, полностью доверяю.
Роман лишь кивнул. Беседа его окончательно утомила.
— Иск к корпорации в наших с Ромой интересах. А вот дела о его наследстве и моей супружеской доле — не придется ли перемешивать эти два дела? — неуверенно спросила Юлия Валерьевна, не зная, как точно выразить свою мысль.
— Вы задаете совершенно обоснованный вопрос, — одобрил его Станислав. — Если нужно будет, мы по согласованию с Вами будем просить суд приостановить одно дело до разрешения другого.
— Мне пока что все понятно, — неуверенно проговорила Юлия Валерьевна.
— Если у Вас будут вопросы, я сразу же на них отвечу, — подхватил ее фразу Станислав, но в совершенно иной — уверенной — тональности.
— Все, я могу идти? — резко спросил Роман, поднимаясь с кресла.
— Рома, сядь и молчи! — повелительно сказала Юлия Валерьевна. — Мы здесь для того, чтобы обеспечить твое наследство! Ты это понимаешь?
Роман с выражением неуверенности и одновременно возмущенности вновь сел в кресло.
— Ты куда-то спешишь? — продолжала строго задавать Роману вопросы мать. — Допуски к сессии поедешь получать?
Роман бурчал что-то возмущенное и одновременно, возможно, не очень почтительное в адрес матери, общавшейся с ним в присутствии серьезного человека — адвоката — как с мальчишкой, но вслух все-таки не спорил с нею и не дерзил ей.
— Извините его, Станислав Владимирович.
— Да все нормально, Юлия Валерьевна, не переживайте, — успокоил ее адвокат.
Этот конфликт матери и сына, почувствованный и предположенный им ещё на подходе к двери переговорной, занимал его, но он, разумеется, проявлял сугубую тактичность.
— Юлия Валерьевна, да, собственно, на сегодня все — сложности обозначил, план нашей работы рассказал, спорные моменты прояснил.
— Да, Вы меня хорошо, правильно настроили. Будем бороться! — решительно завершила фразу Юлия Валерьевна, вставая из-за стола.
Роман незамедлительно последовал ее примеру, но пошел дальше — от стола он сразу направился к выходу из комнаты, и лишь у двери переговорной приостановился.
— До свидания, Юлия Валерьевна, до свидания, Роман Геннадьевич, — попрощался с ними Станислав.
Рома что-то буркнул — по-видимому, слова прощания — и вышел из переговорной в холл. Юлия Валерьевна сказала:
— До свидания, Станислав Владимирович. Ещё раз извините за Романа.
— Все нормально! — успокоил ее Станислав. — Все понимаю.
— У него сложный период, — продолжила объяснения Юлия Валерьевна. — Он очень тяжело переживает смерть отца, хотя они мало общались в предыдущие годы, так как Гена был занят своим бизнесом и своей личной жизнью, а Рома заканчивал школу и поступал в ВУЗ. Но чувствую, что он мне не все рассказывает. Ну, все наладится! До свидания!
С этими словами Юлия Валерьевна вышла из переговорной.
У Станислава как раз зазвонил мобильный телефон, так что он смог ответить.
— Да, алле! Ты уже дома? А поедешь ещё
