от матери. Унаследовала ли я её безумие? А что вдруг да? Неужели и я…
Нет! Хватит! Уже пора остановиться. Я и не собираюсь писать об этом. Никогда и ни за что.
21 июня.
Вчера вечером мы с Брендом ужинали не у себя дома. Мы часто ходим по пятницам в местные забегаловки. «Романтический вечер», как говорит Бренд со своим дурацким французским акцентом. Он не выставляет свои чувства напоказ и нарочито высмеивает всё то, в чём находит забаву и потеху как маленький мальчик, вернувшись недавно из детского сада со своей мамой, но и не распускает «розовые сопли». Бренд предпочитает думать о себе как о застенчивом человеке в котором чуток не хватает капли смелости. На самом деле же Бренд романтичный мужчина — в глубине души, в нём заложена истинная душа она относится ко мне с любовью с той теплотой, которой у меня не было давно он не говорит словами о своих чувствах он совершает героические подвиги от которых я безумно удивлена и каждый раз он придумывает что-то новое. Поступки гораздо важнее чем слова, на пустом месте верно? А мужские поступки Бренда заставили меня влюбиться в него по уши.
— Куда на этот раз хочешь пойти? — спросила я.
— Угадай. У тебя в запасе три попытки.
— «У Агустиной»?
— С первого раза ты попала в точку!
«У Агустиной» — есть свой французский ресторанчик, расположенный неподалёку от нашего места жительства. Ничего особенного в нём нет, но это наше с Брендом любимое место, там мы провели массу незабываемых вечерних летних ночей вместе. Из дома вышли около семи часов вечера. Зашли в ресторан и кондиционеры там не работали, поэтому мы выбрали столик у распахнутого настежь окна и, сидя в душном, густом, важном воздухе, потягивали охлажденное красное сухое вино. Я здорово захмелела, мы много хохотали, зачастую даже без повода. Мы целовались, выйдя из ресторана, и занялись любовью дома.
Слава Богу, Бренд ничего не имел против вентилятора, хотя — бы пока на какое-то время поставить его в моей постели до того, как спадёт жара. Я поставила его перед нашей кроватью, и мы лежали под прохладным ветерком в крепких объятиях друг друга. Бренд нежно провёл пальцами по моим мокрым волосам и затем поцеловал меня в губы. «Я люблю тебя», — прошептал он мне его горячее дыхание сводило меня с ума. Я не ответила взаимностью. К чему эти слова? Бренд и так знает, какие у меня к нему пылающие страстью и огнём чувства любви.
И тут я одной нелепой фразой разрушила всё волшебство, спросив, не согласиться ли Бренд побыть моделью для моей новой картины.
— Я хочу тебя нарисовать, — сказала я.
— Что снова? Но ты же уже рисовала меня.
— С тех пор прошло уже пять лет. У меня возникло желание нарисовать тебя ещё один раз.
— Ну давай, — вяло неохотно произнёс он. — Что на этот раз задумала изобразить?
Я помедлила, а потом призналась, что хочу написать картину распятого Святого Иисуса Христа.
Бренд рывком сел в кровати и сдавленно еле сдержанно засмеялся.
— Элисон, ты сё серьёзно?
— Да, вполне. А я разве не бываю серьезной?
— Я не уверен, что подхожу на эту роль, любовь моя. — Бренд покачал головой.
— Но почему же нет?
— А ты сама как думаешь? Нарисовать меня распятым на кресте? Что тогда скажут люди?
— С каких это пор тебя стало заботить мнение окружающих?
— Мне плевать на него по многим пунктам, но ты хоть понимаешь, что могут подумать другие? Они вообразят, будто так ты видишь меня!
— Я не считаю тебя сыном Бога! — Я расхохоталась. — Это всего — лишь образ. Получилось само собой, когда я написала картину. Я даже не задумывалась об этом.
— А тебе стоило бы задуматься.
— И почему? Это же не аллергия на тебя или на наш брак!
— Тогда что же это в конце концов?
— А я откуда знаю?!
— Ладно, черт с ним. Ты меня уговорила! — со смехом объявил Бренд. — Если действительно этого хочешь, то давай попробуем. Надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь.
В его насмешливых словах не прозвучало особой поддержки, в мою сторону, но я знаю, что Бренд верит в меня и мой прирождённый талант. Если бы не мой муж, я так бы и не начала писать картины. Только благодаря его поддержке, и колючим шуткам и его голос звучал со словами одобрения я сумела преодолеть несколько бесплодных лет после того художественного университета. В то время я жила лишь тем, что расписывала стены с Жан — Флоксом.
К моменту встречи с Брендом я не потеряла себя только наоборот нашла в себе силы жить дальше. Я не знала, в каком направлении мне двигаться. Я совершенно не скучаю по вечно пребывающим под кайфом «приятелей», с которыми проводила бесконечные совместные вечера в их тёплой компании. Наверное я уже разменяла пятый десяток. Так называемые «друзья» исчезли с ранним рассветом, когда солнце на небе поднималось всё выше и выше на небо доходя до сгустка молочных облаков словно вампиры, посетили наш мир что отведает людской крови они выползают только тогда на небе солнце затемняет лунный небосвод озаря всё потустороннее и не потустороннее, они не выходят из-за солнечного света они боятся его когда их бледная кожа попадает под лучи солнца, она сразу же начинает плавиться как металл при 360” температуре. Когда в моей жизни появился Бренд, вся эта суета, которая крутилась вокруг меня, растворилась в неимоверном на вождении зенице ока. Я даже и не успела заметить как это неожиданное событие от меня куда-то улетучилось словно, растворилось в объятиях какого-то неведомого существа. Я в их компании боль не нуждалась не приходила на их встречи, просто сидела в уютном дому на диване перед окном снаружи шёл ливень я держала в руках пачку с попкорном, и наблюдала за неожиданной смене циклона погоды. Отныне и по сей дей мне больше не был нужен никто, тем более я не хотела продолжать общение с людьми которые когда-то давно в моём прошлом предали меня наступив мне на больную мозоль, теперь наверное ясно почему я больше никогда не плачу не реву не запираюсь в своей спальни не бегу на постель и не лежу на животе уткнувшись лицом в зарёванную подушку однажды я сказала себе: Stoh It! Остановись, Элисон они не стоят твоих слёз тогда я успокоила саму себя. Только с Брендом я чувствую, себя
