грохот. Дверь у нас железная, так просто ее не сломать. Потом послышался голос свекрови, которая открыла им дверь.
Вот она заорала — ага, видно, сгоряча кто-то ее стукнул.
— Вам не я нужна! — орала свекровь. — Это она, там она, в комнате!
От злости я нырнула в окно рыбкой, как в воду, удачно приземлилась на четвереньки прямо в клумбу с поздними астрами. Вот не зря культивировала эту клумбу — земля мягкая пригодилась!
Как я уже говорила, парадный, так сказать, вход нашего дома выходит на улицу, а сзади у каждого дома небольшой садик, отгороженный от соседей деревянным забором. У меня в садике есть клумба и кусты, еще летом выставляем столик и стулья, чтобы пить кофе по выходным. Такое, правда, бывает редко.
Сейчас осень, стол убран в сарай, возле забора куча опавших листьев, которые я планировала убрать в выходной, но, разумеется, из-за всех этих событий ничего не сделала. Не вставая на ноги, я прислушалась. Теперь колотили в дверь нашей спальни. Задвижку, я так понимаю, они уже выбили, но стул держался крепко.
Так, пора уходить. Ползком я пересекла дворик, там, в углу забора, был ход на соседний участок. Ход этот прорыл Оська, делал он это неоднократно, сосед Викентий его за это поругивал, но сейчас он уже неделю как в отпуске, так что Оська спокойно гулял по его участку, а мне было недосуг зарыть ход обратно.
Оська — собака крупная: где он пролез, там и я пролезу. Было слышно, как дверь трещит: еще немного — и слетит с петель. Я быстро проползла под забором, втянула за собой сумку и куртку и только хотела выпрямиться, как на меня налетел кто-то, скуля и облизывая.
— Оська! — едва не вскрикнула я в полный голос. — Ты не пропал? Слава богу!
Оська рыкнул негромко что-то неодобрительное: мол, ты за кого меня принимаешь? Ясное дело, я тебя тут ждал, куда я без тебя-то побегу?..
— Осенька, — я почувствовала, как по щекам побежали слезы, — дорогой мой…
Но не время было расслабляться — эти меня тут быстро найдут. Поэтому я надела куртку, взяла Оську за ошейник и подошла к калитке. Дом Викентия смотрел темными глазницами окон, оттуда я ничего плохого не ждала. Из-за забора были слышны неясные крики: очевидно, те люди, которые пришли за мной, все еще сражались с дверью в нашу с мужем спальню.
«Бывшую…» — тут же поправилась я, хотя думать о будущем сейчас не совсем уместно.
Калитка у Викентия закрывается изнутри на большой засов, так что я открыла ее без труда и выглянула на улицу. Вроде бы никого, можно идти. Я шагнула вперед, и вдруг чья-то рука схватила меня сзади.
— Куда это ты? — прохрипел непонятно чей голос.
Не глядя, я тут же залепила в сторону голоса сумкой и вроде бы попала, потому что хватка ослабла.
Да, это явно не свекровь, ту так просто не возьмешь. Я вырвалась и повернулась. И увидела перед собой того самого мужика в грязной куртке, которого приметила на вокзале. Вот, значит, кто это такой, поняла я, не случайно он там болтался.
— Стоять! — крикнул мужик, видя, что я изготовилась бежать. — Стой, не то пристрелю!
И точно, в руках у него появился пистолет. Или что там еще… я со страху не разглядела.
— Очень медленно повернулась, — заговорил этот тип, — и пошла. Сумку бросила в мою сторону.
Но не успела я и руку поднять, как что-то огромное и темное пролетело мимо меня и бросилось на мужика — он не сумел не то что выстрелить, а даже понять, что это такое было.
Оська с размаху налетел на злодея, который угрожал его любимой хозяйке, и опрокинул его на спину. Голова мужика стукнулась об асфальт так громко — я даже подумала, что она раскололась.
Пистолет отлетел в сторону. Оська приготовился вцепиться ему в горло.
— Не смей, — тихо приказала я, — он и так уже…
Оська посмотрел на меня укоризненно, но слез с мужика. Тот лежал, закатив глаза к небу, потом едва заметно пошевелился и негромко, мучительно застонал. У меня отлегло от сердца — не хватало еще, чтобы он до смерти расшибся.
Не то чтобы мне было его жалко, но ведь тогда к делу непременно подключится полиция, а такое вовсе не входило в мои планы. Эти люди, что охотятся за мной, с полицией быстро договорятся, и я же буду крайней.
Я отбросила ногой пистолет в канаву, подхватила Оську за ошейник, и мы пустились бежать.
Я знаю все пути-дороги и ходы-выходы в этом городе. Да еще с Оськой мы изучили все тропинки и места для прогулок.
Поэтому мы тут же свернули в проулок между домом Федосеевых — у них собака маламут, эти собаки никогда не лают, — проскочили до пустыря и пошли по собачьей тропе.
А там уж вышли на параллельную улицу, прошли немного, затем свернули в переулок мимо долгостроя, пролезли через дырку в заборе и вышли к дому, в котором когда-то жили мы с мамой.
В той самой двухкомнатной квартире, которую я продала, чтобы купить дом. Предполагалось, что семейный. И вот зачем я это сделала, до сих пор не могу понять.
И задавала себе этот вопрос неоднократно за последний год, что жили мы вместе. Но ответа от самой себя так и не получила.
Я присела на скамеечку возле дома, чтобы перевести дух и подумать, что же теперь делать. Спрятаться в этом городе я не могу, эти меня везде найдут.
Кстати, и сидеть-то здесь долго тоже нельзя, свекровь прекрасно знает этот адрес, уж она этих бандитов точно сюда прежде всего направит. У подруги Элки тоже не пересидишь — из-за Оськи, у нее же кошка, да и вообще, про нее свекровь может знать, потому что муж видел нас пару раз вместе, а он своей мамочке все рассказывает. Стало быть, нужно бежать из города. Куда — вот вопрос, да все равно куда. Оська со мной, и деньги пока есть, так что не пропадем.
Я потрогала потайные карманы в куртке, куда положила деньги. С ними мне повезло, что уж говорить. Только ехать нужно не на поезде, поскольку на вокзале меня будут караулить, а на автобусе. Далековато до автобусного вокзала, но мы с Оськой добежим.
И только было собралась я в дорогу, как сзади послышался знакомый голос:
— Никак Лизка? Ты чего тут делаешь-то?
— Дядя Гриша! — Я едва не полезла обниматься.
Сколько себя помню, всегда дядя Гриша жил
