убор. Скинув его на колени, прокурор успокоился.
– Милиция следствие вела, – продолжил тише, будто извинялся, – надо было, конечно, дело себе взять, да следовательша моя снова заболела, вот им и поручил. Пять лет в суде пацан схватил… а сам… губы в молоке! Какой из него Топор?.. Слесарем в гараже её отца работал…
– Да, дела… – посочувствовал Аркадий, – схлопотал парень тюрьму по глупости.
– Перегибать палку не надо, – одёрнул его прокурор, – там свидетели были, они такое наплели!..
Видно, занозой эта тема сидела в нём, он полез за портсигаром, закурил.
Аркадий начал притормаживать. Впереди толпа народа перекрывала улочку. Замелькали люди в милицейской форме. Бегали дети.
– Стоп! – скомандовал Бобров. – Приехали.
Разрезая толпу от дальнего углового дома, к машине заспешил подполковник милиции, сопровождаемый офицерами с автоматами.
– Так, – Бобров оглядел Аркадия и Данилу, посерьёзнев обратился к Ковшову: – На задержании преступников бывать приходилось?
Ковшов отрицательно качнул головой.
– И ни к чему. Не наше это дело, – согласился прокурор. – Оружие в руках не держал, конечно?
– Только в учебке на стрельбах.
– Всё правильно, тоже ни к чему.
– А у меня есть, – ухмыльнулся Аркадий, дёрнулся озорно и, выхватив пистолетик из кармана плаща, нацелил ствол в Боброва.
Серая сталь ствола блестела холодно и тревожно. Бобров отстранился, словно ожёгся, выбросил руку, защищаясь, но раздался щелчок, и яркий язычок пламени затрепетал у дула пистолетика.
– Наповал я вас, Маркел Тарасович, – увернул руку Аркадий.
– Сразил, – пробурчал Бобров, но не обиделся, бережно взял искусно выполненную зажигалку, увлёкся рассматривая. – Шутки у вас, городских…
Чувствовалось, оружие он любил, диковинка ему приглянулась.
– Вылитый «тэтэ», все параметры сохранены. С душой сделано.
– На дембель братишки порадовали.
– На границе служил?
– В Прибалтике загорал. В морской пехоте.
– Уступил бы игрушку?
– Не могу, Маркел Тарасович. При всём уважении, – Аркадий забрал зажигалку, повернулся к Даниле. – Сюда вёз, в торжественный момент своему другу вручить. Сюрприз, так сказать. С назначением поздравить. Но до праздничного стола, чувствую, не скоро. А к своим обязанностям мой верный товарищ уже приступает. Так что, – Аркадий вручил подарок Даниле и хлопнул его по плечу, – владей и, как говорится, без нужды не вынимай, без славы не вкладывай.
Подполковник милиции уже подходил к автомобилю, прокурор, водрузив фуражку на голову, вылез наружу.
– Хотелось бы услышать, что здесь происходит, – дождавшись подполковника, сумрачно протянул ему руку Бобров.
– Не хотел беспокоить, – отчеканил тот. – Тихонов доложил?
– Как положено, – поморщился прокурор, – Спиридоныч.
– Уголовник Топорков сбежал из колонии. Полагали, возьмём без шума. Он, пьяная свинья, поднял стрельбу. Засел в доме и палит. Неизвестно, куда отца дел. Тот прибаливал последнее время. Можно допустить, что убил по пьяни, поэтому стрельбу и затеял.
– Не поверю.
– Вы и тогда к нему лояльность допускали, Маркел Тарасович, – перебил подполковник. – Но суд дал оценку.
– Не разбойник он и не убийца, – твёрже сказал Бобров. – Давайте этой темы не будем касаться. Не время.
– Пробовали уговорить, – чеканил подполковник. – Озлоблен. Не идёт на контакт. Боюсь, живьём не дастся. Сплошной мат и угрозы. Я вызвал автоматчиков, чтобы бед не натворил.
– Уже натворили всего! – Бобров хмуро оглядел толпу. – Вон, народа сколько собрали! Подумали о последствиях? А их заденет шальная пуля? Дети кругом.
– Сергеев! – обернулся подполковник к офицеру. – Я же отдал команду посторонних убрать. Исполнить немедленно. И вообще – в шею любопытных!
Аркадий и Данила, выбравшись из машины, переглянулись. Всеми забытый Ванька жался у их ног.
– А, ты ещё здесь! – приметил мальчугана и Бобров. – Ну-ка бегом к матери! Чтоб я тебя больше не видел.
Ванька попятился, спрятался за спины друзей.
– Пошёл, пошёл! – крикнул Бобров и повернулся к Ковшову: – Ждите меня здесь. Может, придётся протокол составить.
– А?.. – дёрнулся к нему Аркадий.
– А праздничный стол на время отложить, – отбрил его прокурор.
– Хуже нет ждать да догонять, – печально сострил Аркадий, Данила от досады пнул ногой колесо автомобиля.
– Слушай и запоминай, друг мой нетерпеливый, – Аркадий возвратился на сиденье машины, вытянул ноги на улицу, расслабился, глубоко и устало вздохнув, начал наставительным тоном: – Никогда не гони лошадей. С утра нас нещадно трясло в дороге. День ещё не кончился, мы в этой, я извиняюсь, дыре, а события разворачиваются, словно в скверном водевиле. Не спамши, не жрамши гоняемся за пьяным баламутом. Подумать только! За каким-то Топором… Бог мой! Прямо приключения деревенского Пинкертона. Ты не обижайся, мне наш симпатичный морячок тоже очень приглянулся, но бандит есть бандит. Был ли он трогательным тихоней или сорванцом, но теперь это зарвавшийся уголовник. К тому же пьян и затравлен в берлоге. А зверь в берлоге показывает зубы. Дилетантам лучше не соваться. Не прокурорское это дело – уголовников ловить. Не одобряю я Тарасыча. А ты уж подавно сиди.
Аркадий покосился на молчавшего приятеля:
– Бобров да и начальник, слышал, что говорили? Пять лет получил! Часть отбухал. Ему сейчас всё нипочём. Заодно и прокурора прихлопнет. Какого рожна он туда полез?
Но Данила его не слушал. Он смотрел поверх плеча рассуждающего друга, смотрел с таким лицом, словно там происходило нечто ужасное.
– Что? – обернулся и Аркадий.
– Смотри, смотри… Ванька! Куда он, чертёнок, рванул?
– Бобров его к матери погнал, вот он и помчался, – приглядываясь, беспечно ответил Аркадий. – Перепугался, малец. Как увидел, что творится, так дёру и дал.
– Нет. Тут что-то не так, – возразил Ковшов. – Он же к тому дому бежит, где уголовник засел!
– Да будет тебе, – Аркадий не реагировал. – Пацан смышленый. Чего ему под пули-то?
– А ты глянь, куда он пробирается… – Данила едва сдерживался, чтобы не пуститься следом за мальчуганом.
Людская толпа, запрудившая улочку, взволнованно гудела, женщины честили пьяниц, мешающих спокойно жить, мужики, окружив милиционеров в оцеплении, матерились без стеснения, давали разномастные советы, как выкурить засевшего из дома. За толпой метров на сто зияла серая пустошь, с которой пропали даже бесшабашные дворняги. В самой глубине пустоши, заросшей камышом, высилась мрачная тёмная изба. Была она старой, срубленной из тесаных брёвен и напоминала гнездо мерзкого паука, затаившегося в ожидании добычи.
Ванька, ужом проскользнувший сквозь толпу и оцепление, воровато озираясь, кружил в тупике переулка, дёргая наугад доски корявого забора телятника. К телятнику примыкал крепкий дом с садом, к нему прицепились несколько покосившихся землянок с тёмными маленькими оконцами, тут же чернел совсем запущенный двор с невразумительными постройками, которые подбирались к паучьему гнезду. Туда и стремился мальчишка, метавшийся в поисках прохода в заборе.
– Он же, шальной, понял, что на дороге его поймают, вот и ищет дыру! – обернулся к Аркадию Данила. – И чего ему понадобилось?
– Выдумывать ты горазд, – буркнул Аркадий,
