– Да, давайте хоть оглядимся. Чего ты ото так с плеча-то – стремно…
Циркачи продолжили разговор уже тише. Посетители вернулись к своим разговорам и напиткам. Вадик же принял самый гостеприимный вид, какой только позволял его вызывающий вид: готический макияж, рваная черная одежда, черные космы и многочисленные серьги в обоих ушах.
Цирковых было трое: впечатливший давеча меня воздушный гимнаст (вблизи было еще лучше видно, насколько этот детинушка могучего телосложения); «густоперченый мальчик», то есть, тьфу, простите, «человек-змей» и огнестойкая, огнь жрущая девушка. «Змей» был самым высоким в компании. Казалось, он вот-вот заденет макушкой свисавшие с потолка разнообразные тематические украшения. Подобно тому, как его коллега, возможно, плечами мог раздвинуть проход меж рядами столиков.
– Миш, давай-ко во-она тот столик, для дымящих, я курну, – говорил человек-змей.
Стало быть, гимнаста звали Михаилом. А что, подходящее имя… для такого медведя!
Я машинально отметила, что «змей» мог происходить из Вологодской области: он отчетливо о́кал, не ошибешься. «Медведь» что-то ответил-проворчал, глухо и неразборчиво. Деваха, вблизи еще более угловато-костистая, носатая, шустро проскочила к барной стойке, едва не свалив ближайший стул.
И ее коллеги, и она были одеты сейчас, как говорится, цивильно. Циркачей или, более общо, «людей тела» – циркачей, спортсменов, танцоров – в них выдавала разве что сильная, хорошо разработанная мускулатура. Уж я-то сегодня видела; трико – одежда безжалостно информативная. Не хуже иных пеньюаров, доложу я вам.
– П-привет, детка-конфетка, – чуть не на весь бар беззастенчиво произнесла файерщица, подмигивая бармену. – Что у вас т-тут есть погорячее?
С некоторых столиков снова обернулись. Оно и неудивительно: в «Готике» так себя не вели. Это заведение было для так называемых тонких натур, томно выдыхающих сигаретный дым и между глотками кофе или коктейлей обсуждающих свои творческие планы.
Однако едва ли за сию цирковую деву стоило беспокоиться. Вряд ли кто-то будет к ней приставать – точно не с таким сопровождением. У этого Михаила комод на плечах разместить можно, ящиков на шесть, не меньше.
Пока циркачка обсуждала ассортимент с ничуть не смутившимся Вадиком, я краем глаза посматривала за ее сокомандниками. Желание поскорее уйти пропало. Напротив, захотелось остаться подольше. Ведь Мила-то была еще в больнице, и дома меня ждал разве что холодильник с «подножным кормом»: продуктами, не требующими приготовления либо очень быстрыми в готовке. Да, кулинарить я умею, но не люблю, оставляя это дело целиком за тетушкой. А не люблю настолько, что мне проще сидеть на диете из йогуртов с творожками и бутербродов. Ну, и харчевни тарасовские выручают, не без этого.
– Я те гврю, дело-т вернячное! – У гимнаста Михаила была приметная особенность дикции: он «проглатывал» куски слов, особенно гласные. Будто ему не хватало терпения выговаривать все слова полностью. Это внезапно уместно сочеталось с его внешностью: помимо примечательных шкафных габаритов он обладал ярко-рыжей шевелюрой. Тут уж стереотипы про вспыльчивый характер огневласых людей сами в голову лезли.
– Вот так пойдешь и попросишь? – тихо и недоверчиво спросил «змей».
Он, кажется, единственный из троих циркачей чувствовал себя не в своей тарелке в этом заведении.
– Дык да, Эдьк! Родный бать, черт знает где колупалсь – и вон нате здесь сидит! Мамань в одинуху меня вытягивала – скаж, нормально?
– Я вообще в детдоме рос, – не то согласился, не то возразил «змей» Эдик.
– Ритк, шо ты тама застряла? – Михаил отвлекся от темы разговора, а жаль.
– Тут все бухло для ш-шалав и п-пе-педиков! – так же громко, в тон громыхучему Михаилу, отозвалась «Ритк». – Ты такое не с-сосешь.
При этих словах она окинула взглядом весь зал: не иначе как намекала, кто попадает под ее изысканные характеристики. Тонкие творческие натуры в лице посетителей бара сделали вид, что ничего не слышали. Я невозмутимо смаковала свою первую за вечер «Маргариту». Я побывала в достаточном количестве конфликтных ситуаций, чтобы уметь объективно их оценивать. Эта цирковая троица сейчас просто выпендривалась без особой агрессии. Усталые после насыщенного выступления, особой опасности они не представляли.
Но это было так только на мой взгляд. После реплики огнестойкой Ритки посетители сразу с двух столиков тотчас забрали вещи и быстро молча ушли.
– Маргарита, фильтруй базар, – посоветовал «вологодский змей» Эдик.
– Пошел т-ты.
– Ребят, правда, не гоняйте посетителей. У нас тут приличный бар. – Вадик сохранял спокойствие. Правда, при этом он вопросительно глянул на меня.
Я в ответ покачала головой и глотнула еще «Маргариты». Нет уж, дружок, тут на меня не надейся. Нашел бесплатного вышибалу. Я здесь расслабляюсь, как и все. Нет, если совсем жареным запахнет, я вмешаюсь. Но сначала пусть запахнет.
«Змей» только хмыкнул на замечание бармена, выразительно оглядев мрачное, почти «хэллоуиновское» оформление бара. Видимо, под его стандарты приличного заведение не подходило. Да, местечко своеобразное, не спорю. Но колоритное: раза два или три бар засветился в местных фильмах. В общем-то, именно благодаря предыдущему своему заданию я «Готику» для себя и открыла.
– А в-вы что пьете? – уже вежливее осведомилась у меня Рита.
Я единственная сидела за стойкой и не пыталась делать вид, будто циркачей здесь нет.
– Коктейль «Маргарита», – непринужденно ответила я.
– Ха! Т-тезка. И как? Пить м-можно?
– Можно, – с той же уверенной ленцой заверила я.
Девчонка еще помедитировала на доску меню, пожевывая нижнюю губу (отчего помада оказалась у нее и на передних зубах, фу, ну кто же так делает). Парни что-то обсуждали, но совсем тихо; и, кажется, «змею» разговор не нравился. Он резко мотнул головой и сделал попытку встать со стула. Гимнаст подался к нему и хватанул-надавил рукой на плечо: будто лопатой плашмя хлопнул, возвращая обратно на стул.
Я наблюдала, не выдавая своего внимания к этой сцене.
Эдик больше не пробовал уйти, но отодвинулся подальше от Михаила, а Рита уже направлялась к их столику с тремя узкими стопками. Не иначе как что-то крепкое.
– В-вот че ты к нему пристал? – грубо осведомилась она. И тут же, не дожидаясь коллег, опрокинула свою стопку. Поморщилась. – Тебя вообще здесь не д-должно быть, мы с Эдиком х-хотели…
– Х-ххо-хотели они… – передразнил ее гимнаст.
Столики вокруг них стремительно пустели. Вадик убрал посуду с
