при слове «бумажные» Солодовников усмехнулся и пододвинул к Наполеонову папку. – Кстати, надпись на стене может и не быть связана с убитой. Документов и телефона при ней не обнаружено. Да и на звание старухи она не тянет.
– Молодая? – спросил Наполеонов.
– Коршунов сказал, что дама зрелая, но не старая. Сходи к судмедэксперту, он, может, тебе чего поподробнее подбросит.
– Схожу, – со вздохом пообещал Наполеонов. – А фотографии?
– В деле есть. Обнаружили её в заброшенном доме под снос.
– Кто обнаружил?
– Бомжи. Коршунов их на всякий случай задержал до выяснения… Сам понимаешь, – поморщился начальник.
– Понимаю.
– Перепугавшись, бездомные выбежали из дома, стали вопить, разбудили жильцов из соседних домов. Они вызвали полицию. Дальше копать тебе. Иди и работай.
Что Наполеонов и сделал. Для начала он решил переговорить с судмедэкспертом. А потом лично наведаться на место преступления.
Просматривая протоколы, аккуратно заполненные Коршуновым, Наполеонов не смог скрыть своего удовлетворения. Самуил Яковлевич, даже дорабатывая последние дни перед уходом на заслуженный отдых, всё делал чётко и ясно.
«Что значит следователь старой закалки, – подумал о Коршунове молодой следователь, – есть на кого равняться».
Из протоколов ему стало понятно, что полицию на место преступления вызвал некто Силантий Фёдорович Муравецкий, выгуливавший в столь ранний час свою собаку.
«Ему и быть моим первым собеседником», – решил Наполеонов.
Но для начала, как и запланировал, отправился к судмедэксперту.
– Так это дело тебе поручили?! – «порадовался» за Наполеонова Шахназаров.
– Кому же ещё, – притворно вздохнул следователь, – но ты, Руслан Каримович, напрасно радуешься.
– Это ещё почему? – удивился Шахназаров.
– Потому что я теперь с живого с тебя не слезу.
– Это ты можешь, – кивнул судмедэксперт, – но и мы тут не лыком шиты. Так что где сядешь, там и слезешь.
– Ладно, – примирительно проговорил Наполеонов, – давай дружить.
– Надеюсь, не домами, – хмыкнул Шахназаров.
– Да уж, перспектива тесной дружбы с твоими постояльцами мне не кажется заманчивой. Так что расскажи мне о трупе женщины из дома под снос…
– Понял-понял, можешь не продолжать, – перебил его Шахназаров. – Только сообщить мне тебе особо нечего.
– Говори что есть.
– Я уже сказал Коршунову, что убита она в час ночи, плюс-минус полчаса.
– Он отметил в протоколе, что скорее плюс.
– Старому служаке виднее, – хмыкнул судмедэксперт, – причина смерти – глубокая рана, нанесённая топором. Череп разрубили буквально как арбуз.
– Ну и сравнения у тебя, Руслан Каримович, – поморщился следователь.
– Говорю как есть, – пожал плечами Шахназаров.
– А что ты можешь сказать про топор?
– Только то, что он острый и что на нём осталось мозговое вещество, которое принадлежит убитой. Так что ничего неожиданного. Сейчас топор у Незовибатько, иди к нему.
– Спасибо, – вздохнул Наполеонов.
– Пожалуйста, – хмыкнул Шахназаров, – если что, заходи ещё.
– Куда же я от тебя денусь?! – пробормотал Наполеонов.
К эксперту следователь решил пока не спешить. Он был уверен, что отпечатков пальцев и других материалов для исследований из квартиры, в которой не один день обитали все кому не лень, у Незовибатько предостаточно. И большая часть собранного с места преступления материала к самому преступлению, скорее всего, не имеет никакого отношения. Это он уже знал из опыта своей работы.
Дав задание оперативникам выяснить, кто жил в квартире, где был найден труп пока неопознанной женщины, до того, как дом расселили, следователь отправился на место преступления.
Машина следователя остановилась возле дома, в котором жил Силантий Фёдорович Муравецкий со своей женой и собакой.
По домофону ему ответил женский голос:
– Квартира Муравецких. Вам кого?
– Здравствуйте, я следователь Александр Романович Наполеонов. Мне нужно поговорить с Силантием Фёдоровичем.
– Заходите и поднимайтесь, – распорядился женский голос.
Дверь подъезда открылась, и Наполеонов поспешил наверх к квартире Муравецких, перепрыгивая, как мальчишка, через две ступени зараз.
Возле дверей его встретила женщина преклонного возраста и строго спросила:
– Вы следователь?
– Я, – признался Наполеонов, вовремя успев спрятать рвавшуюся наружу улыбку.
– Заходите. Наденьте тапочки.
– Спасибо. У меня бахилы.
– Тогда ладно. – Женщина протянула ему руку: – Ганна Филипповна Муравецкая.
– Очень приятно. Мне бы Силантия Фёдоровича.
– Я его жена.
– Я так и понял, – постарался как можно любезнее улыбнуться Наполеонов.
– Мужа нет дома, – проговорила Муравецкая.
– Вот как, – разочарованно протянул следователь.
– Но он с минуты на минуту придёт. И вы его подождёте.
– Благодарю.
– Идёмте на кухню. Я только что плюшки напекла.
– Плюшки – это хорошо, – согласился Наполеонов, думая о том, стоит ли ждать хозяина или лучше зайти попозже. Но аромат плюшек, доносившийся из кухни, разрешил его сомнения в пользу ожидания.
К плюшкам были крепко заваренный чай и варенье из чёрной смородины.
– Пейте чай, – распорядилась Ганна Филипповна, – пока он горячий. А такие плюшки пекла ещё моя прабабушка. Она полька из Львова. Когда она родилась, Львов был польским городом. А потом…
– Да, я помню, потом стал нашим.
Муравецкая улыбнулась, и морщинки короткими лучиками собрались в уголках её глаз.
– Ну да, – сказала она, – нашим, и, судя по всему, скоро снова таковым станет.
Наполеонов кивнул, откусил приличный кусок плюшки и запил его чаем.
– Вкусно.
– А я что говорила, – довольно заключила Ганна Филипповна.
Наполеонов незаметно для себя одну за другой съел три плюшки и признался с нескрываемым сожалением в голосе:
– Всё, больше не могу. Скоро ли придёт Силантий Фёдорович?
Не успела Ганна Филипповна раскрыть рот, как из прихожей донёсся скрежет ключа в замке.
– Вот и они! – обрадовалась женщина.
«Кто они?» – хотел спросил Наполеонов.
Но тут в кухню забежал пёс и стал ласкаться к хозяйке. Так что следователю стало ясно без объяснений, кого именно Муравецкая имела в виду, сказав «они».
Вскоре появился и сам хозяин.
– К тебе вот следователь пришёл, достукался, старый, – проговорила Муравецкая и подмигнула мужу.
Наполеонов поднялся со стула и представился. После чего пожал протянутую ему Муравецким руку.
– Мне нужно поговорить с вами. Я буду вести это дело.
– Я думал, что им займётся тот следователь, который приезжал вчера.
– Нет, поручили мне, – ответил Наполеонов.
– Ну, что ж. Только я вроде уже всё сказал вчера.
– Муж, не спорь. Власть лучше знает, – одёрнула мужа Ганна Филипповна.
– Я и не спорю, – покорно вздохнул Силантий Фёдорович.
И следователь догадался, что в этом доме спорить с Ганной Филипповной не принято.
– Ты руки вымыл? – спросила Муравецкая мужа.
– А как же!
– Тогда садись. – Ганна Филипповна налила мужу чаю. Хотела налить ещё и в чашку следователя.
– Нет, нет, – запротестовал он, – я так у вас тут и лопнуть могу.
Старики засмеялись, как показалось Наполеонову, одинаковым смехом.
– Ладно, вы тут беседуйте, а я не буду вам мешать, – сказала хозяйка и ушла с кухни.
