прилетела из Москвы их одноклассница всего-то. Но Алина не хочет показаться зачуханной провинциалкой, поэтому на всю неделю был расписан курс косметических процедур, парикмахер, креативный маникюр и чего-то там еще. Они с Вероникой Гербер соревнуются — кто красивее, умнее и успешнее.
Его супруге приходится нелегко: Веронику Господь наделил красотой — не той, искусственно-синтетической, из салонов, а естественной, когда что с косметикой, что без косметики — загляденье, но Алина не отстает, не сдается, она у него упорная. И если в плане красоты Веру не обойти, то можно постараться обойти ее в плане успешности.
Успешность — вот идол современных женщин. «Я красива и здорова, умна и обеспеченна, имею хорошую профессию или свой бизнес, респектабельный автомобиль и уютный дом. У меня замечательная семья, преуспевающий любящий муж и воспитанный ребенок. Я посещаю дорогого косметолога, элитный фитнес и тренинг личностного роста».
Никто не спорит, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, но иногда настойчивое навязывание стереотипа успешности вызывало у Михаила раздражение и непроизвольный протест: вместо посещения фитнеса с энергичной супругой, ему хотелось завалиться на диван с бутылкой пива и чипсами и тупо щелкать пультом по каналам телевизора.
Алина презрительно усмехалась: «Стареешь, Шестов, все твои интересы сводятся к одному — полежать на диване». Сама она функционирует как хорошо отлаженный механизм: встает в шесть утра, делает какую-то американскую зарядку, потом душ, зеленый чай, тщательный дневной макияж: это когда жена полчаса красится, но следов косметики на лице нет. Потом работа: лекции, семинары, дипломники, после работы или бассейн, или косметолог, или тренажерный зал, раз в неделю встреча с подругами в модной кофейне. Иногда он поражается, сколько энергии в его супруге.
Домой Алина приезжает хорошо если к десяти вечера, а то и позже, и падает без чувств. Хозяйством она не занимается: нет времени, нет сил и нет желания. Попыталась уборку спихнуть на дочь, но у семнадцатилетней дочки свои дела: учеба, репетиторы и друзья. Когда Алина поняла, что с дочки много не потребуешь, наняли домработницу раз в неделю убирать квартиру. Квартира теперь чистая, ничего не скажешь, но домработница занимается только уборкой, она не готовит, жена с дочкой питаются мюсли и смузи — берегут фигуры, а он заказывает себе готовую еду.
Интересно, Анюта тоже принимает участие в этой гонке под названием «успешность»? Сидит, щебечет на заднем сиденье, предвкушает отдых на природе. Личико бледное, и под глазами синева. К Ане Михаил испытывал определенную симпатию: нет в ней ничего показного, утомительной игры на публику, она спокойно и очень естественно держится, иногда слегка смущается. Похоже, она не столь эмансипированна, как ее одноклассницы, хотя, кажется, неплохо зарабатывает своей бухгалтерией.
Аня поуютней свернулась в глубоком продавленном кресле, умиротворенно улыбнулась и подумала: «Сейчас я замурлычу». Заканчивался чудесный осенний день, один из тех последних теплых сухих сентябрьских деньков перед затяжным октябрьским ненастьем, когда хочется дышать и дышать прозрачным воздухом, пропитанным горьким запахом опавшей листвы и, подставив лицо мягкому солнцу, ловить последние лучики. И они дышали, бродили по осеннему лесу и жарили шашлыки, а когда совсем стемнело, перебрались в дом и устроились в уютной гостиной с «Хванчкарой» и «Хеннесси».
Дом Алины Шестовой находился в старом дачном поселке Вершинино совсем недалеко от города, достался ей от родителей, был небольшим, но добротным, хотя и не шел ни в какое сравнение с шикарными коттеджами красного кирпича, выстроенными по соседству. За калиткой начинался лес, и буйство золотистой и красноватой листвы на фоне густой зелени хвои и темнеющего неба заворожило Аню.
— Пойдем в дом, — поторопила ее Алина.
Все опьянели от воздуха, вина и обильного ужина, стеснение и неловкость первых часов прошли — они не виделись с Натальей и Вероникой ровно двадцать лет, с тех пор как окончили школу, и теперь увлеченно щебетали. «Как же мы все изменились», — подумала Аня.
Мягкий золотистый полумрак сглаживал чуть наметившиеся морщинки четырех женщин, таких разных во всем: начиная от внешности, семейного положения и заканчивая занимаемой ими сейчас ступенью социальной лестницы.
Но сегодня вечером не имело никакого значения, что прилетевшая всего лишь неделю назад из Лондона Наталья Лисицина, супруга чрезвычайно преуспевшего в нефтяном бизнесе трейдера Шустермана, и бухгалтер Анна Оленина, в одиночку воспитывающая сына, живут практически в параллельных мирах. Сегодня вечером они были Наташки, Аньки, Верки, как тогда, двадцать лет назад, когда на этой же даче Алининых родителей справляли свой первый Новый год без взрослых, с неизбежными чьими-то слезами, выяснением отношений и чрезмерным распитием шампанского.
Сегодня солировала Наталья. Худенькая, стильная, пушистые ярко-рыжие волосы коротко подстрижены, похоже, она так и осталась такой же немного вздорной и непостоянной, что называется, без царя в голове, особой. Наташка взахлеб рассказывала о лондонских магазинах, судя по ее эйфории, супердоходы на супруга Шустермана свалились не так давно, и Наталья не успела пресытиться.
Как только они приехали в Вершинино, вышли из машин и немного скованно поздоровались, с нескрываемым любопытством разглядывая друг друга, непосредственная Наталья сразу после приветствия выпалила: «Ой, Анюта, какая у тебя курточка классная, где ты ее покупала?»
— На распродаже в «Стокманне», — честно ответила Аня.
Курточка была действительно классная и совсем недешевая, но, что самое главное, — универсальная. Она хорошо смотрелась в городе и подходила для загородной поездки, одним словом, и в пир и в мир, как и большинство вещей из Аниного гардероба.
— А я, знаешь, теперь только в Лондоне одеваюсь, я купила столько чудесных вещей… Я очень люблю пройтись по Пикадилли, ну, и, конечно, «Харродс» никто не отменял… — И Наталья белозубо улыбнулась.
У Ани непроизвольно округлились глаза при упоминании Пикадилли, но она тут же постаралась придать лицу выражение доброжелательной и понимающей заинтересованности. «Ну как же, Пикадилли, знаем-знаем, бывали-бывали…»
Вечером после ужина Наталья с нескрываемым удовольствием продолжила тему лондонской моды. Она гордо продемонстрировала обтягивающие тончайшие лайковые брючки и узкий ажурный джемпер, на ее тоненькой гибкой фигурке дизайнерские вещи смотрелись безупречно.
Аня восхищенно ахала, Алина периодически исчезала на кухне, а Вероника насмешливо улыбалась и роняла ехидные замечания.
Да, здорового скептицизма Веронике Гербер было не занимать. Впрочем, как и всего остального: красоты, ума и успеха.
Боже мой, как завидовала Аня ей тогда, двадцать лет назад, первой красавице не только класса, но и школы. Среднего роста, с точеной фигуркой, очаровательным треугольным личиком с большими, удивительно ясными карими глазами и роскошным каскадом блестящих каштановых волос, Гербер пленяла всех: мальчиков, молодых и не очень молодых учителей-мужчин и въедливых пожилых преподавательниц.
Пленяла
