— Тетя Мила, а у нас есть что-нибудь перекусить? — спросила я.
— Жень, ты думаешь, я оставлю тебя голодной? — отозвалась тетя из гостиной. — Тебе первое и второе?
— И компот, — добавила я громко.
— Жень, иди есть, — позвала меня тетя.
На обеденном столе стояла тарелка супа. Я села, зачерпнула ложку, но тетя меня остановила, спросив:
— Женя, ты ничего не забыла?
— Руки мыла, — буркнула я, поднося ложку ко рту.
— Нет, я имела в виду помолиться, — не отставала тетя.
— Помолилась уже про себя. — Я с нетерпением откусила хлеб.
— Меня потом обязательно научи, — попросила тетя.
— Угу, — кивнула я, орудуя ложкой.
Тетя, сев напротив меня с чашкой кофе и бубликом, затянула разговор о важности веры, будто сама являлась набожной прихожанкой. По ее умозаключениям, мы все это время неправильно жили, а с завтрашнего дня она начнет новую жизнь. Мой кивок она восприняла как одобрение.
Взяв пустую тарелку, она поставила на стол второе. Овощной суп был настолько легким, что, прикончив его, я ничего не почувствовала, поэтому набросилась на непонятную фасолевую кашу с удвоенной силой.
— Это лобио — фасоль, постное масло, приправы, грецкий орех, зелень, великолепно заменяет блюда из мяса, — пояснила мне тетя.
Кашу я доела с трудом. Казалось диковинным, что тетя наготовила одной зелени, не используя ни мясо, ни жиры. От такой еды с моей работой легко протянуть ноги. На вопрос, нет ли чего еще, тетя Мила ответила радостно:
— Салат с кедровыми орешками.
— Уж не «Кудыка твердятич» ли? — мрачно предположила я.
— Да, — кивнула тетя, и до меня начало доходить. Тетя постилась перед причастием и исповедью. Поэтому и наготовила, чего сама не любила. Про салат из кедровых орешков: мы еще год назад условились никогда его больше не готовить, так как он соответствовал своему названию и никому из нас не понравился.
— А вместо компота, подозреваю, свекольный отвар, — произнесла я ядовито. — Значит, как мне поститься, так она пирогов навертела, а когда сама, так кушай, Женя, «Кудыку». Хитро, ничего не скажешь.
— Так ты ж меня не предупредила, — обиженно воскликнула тетя.
— Нет, никогда я тебе этого не прощу, никогда, — произнесла я преувеличенно серьезно.
— Опять посуду не хочешь мыть? — догадалась тетя. — Иди уж, ладно, сама помою. Вижу, у тебя какие-то важные дела в очередной раз.
— Тетя, ты просто чудо, — от избытка чувств я чмокнула ее в щеку. Намеревалась бежать, но тетя Мила меня окликнула:
— Женя, подожди.
— Что? — спросила я, скрывая свое беспокойство. — Ты уже подписалась мыть посуду. Обратного хода нет.
— Да я не об этом, — нетерпеливо махнула она рукой. — Ты же знаешь, я не только посуду, я и пеленки готова стирать с утра до ночи.
— Какие еще пеленки, — распахнула я глаза пошире, делая вид, что не понимаю, куда клонит тетя Мила, — все давно памперсами пользуются.
— Памперсы так памперсы, какая разница, мне все равно, что стирать, — совсем запуталась тетя, — лишь бы ребеночек был, — тараторила она, не давая мне вставить и слова. — Знаешь, я вот думала-думала и решила: ну не хочешь ты замуж, и не надо, ребеночка ведь и так можно родить. Теперь такое время, что осуждать никто не будет. Я вот и сериал смотрела…
— Та-а-ак, — перебила я ее, — значит, рожать ты мне разрешаешь. Это хорошо. Думаю, я даже воспользуюсь твоим разрешением, но только не сейчас, а лет эдак… через пять.
— Ой, Женечка, он что же, на пять лет уехал? — то ли радостно, то ли удивленно воскликнула тетя Мила.
— Кто он? — не уловила я хода мыслей тети.
— Ну, как же, твой рыцарь. Он уехал и вернется только через пять лет. Он, Женя, кто? Дипломат, да? — совсем запутала меня моя сумасбродная тетя.
— Успокойся, тетя, нет никакого дипломата, просто я еще поработаю несколько годков, а там, может быть, и последую твоему совету, — остудила я ее пыл. — Но в ближайшие пять лет стирка памперсов тебе не грозит так же, как мне беременность.
— Неужели ты думаешь, что не сможешь полюбить кого-нибудь раньше? — с сарказмом спросила тетя Мила.
— Все, хватит, — строго перебила я тетушку. — Не забеременею я по той простой причине, что поставила себе внутриматочную гормональную систему. Поэтому в течение пяти лет я смогу спокойно работать.
— Женя, да ты с ума сошла, — завопила тетя, хватаясь за голову, — какая еще система? Ты доиграешься до того, что совсем не сможешь иметь детей.
— Это совершенно безопасно, — заверила я, — врач, посоветовавший мне ее, не выписал бы что-то сомнительное. Расслабься, тетя, если я захочу иметь детей, достаточно удалить эту штуку, и все будет в порядке.
— Но, дорогая, ведь существует риск внематочной беременности!
— Тетушка, с «Миреной» такой риск нулевой. Кроме того, я защищена от нежелательной беременности в течение пяти лет… Короче, такая система безопасна и эффективна. Да, и еще! Прикинь, поставила эту штуку, и теперь критические дни проходят быстро и безболезненно, отпадает необходимость каждый месяц вычеркивать из жизни почти неделю! Мне при моей работе очень важно не думать ни о чем, когда выпадает минута для личной жизни.
— Прям даже не знаю, эти новомодные штучки, — проворчала тетя Мила с сомнением.
— Инновационные технологии, а не штучки, — поправила я. — А если сомневаешься, то почитай внимательно аннотацию.
Я быстро сбегала в комнату и вернулась с листочком, испещренным мелким текстом.
— Я почитаю, не сомневайся, — с хитрым прищуром заверила тетя, — ты меня тиранила из-за пищевых добавок, и я тоже буду за тобой приглядывать.
— Нашла с чем сравнить, — фыркнула я.
Тетя поворчала еще немного, а потом вернулась к мытью посуды. Листочек с аннотацией она забрала. Видно, ей очень хотелось отыграться за все случаи, когда мне приходилось вытаскивать ее из всяких сомнительных предприятий, будь то продажа чудо-аппаратов от всех болезней или пищевых добавок, а также гадания, экстрасенсы и прочая чепуха. Тетя Мила обычно обижалась на мою заботу, говорила, что не маленький ребенок и разбирается, когда ее дурят. Что ж, пусть разбирается, раз не знает, что бывшие работники КГБ пользуются вещами, только предварительно проверив их раз сто.
Утром, позавтракав вчерашними овощными блюдами, я, невыспавшаяся, повезла тетю в церковь. Там уже вовсю гудели о чудесном ночном обновлении церкви. Как оказалось, многие из прихожан, живших неподалеку, видели ночью слетавшихся к церкви ангелов и слышали звуки их работы. Богослужение из обычного превратилось в праздничное и едва не переросло в крестный ход, до того был счастлив настоятель.
Казалось, что у отца Афанасия за спиной появилась пара крыльев. Он энергично носился туда-сюда, сбросив с прожитых два десятка лет, причащал всех желающих и призывал к молитвам благодарности. Отец Василий, в противоположность настоятелю, вел себя достаточно сдержанно. В перерывах между борьбой со сном от убаюкивающих песнопений я замечала, как он косится на меня.
Диакону Дмитрию соседи донесли благую весть о чуде. И он, хромая, пришел в церковь, чтоб убедиться во всем лично. Он не видел разрушений, поэтому обновление воспринял с определенной долей скепсиса. Смотрел вокруг и недоверчиво улыбался.
Потом ко мне подкралась раскаявшаяся и причастившаяся тетя Мила. Дернула за руку и пристыдила тихим шепотом:
— Жень, как тебе не стыдно засыпать прямо в церкви. Ты что, всю ночь вагоны разгружала?
— Почти, — проронила я, подавив зевок.
— Видите, как бывает, — раздался рядом сочный бас отца Василия, — раз — и чудо произошло, когда его никто не ждал. — При этом он с хитрым прищуром посмотрел на меня. — Знать, у нашей церкви есть какой-то тайный заступник. Вот бы узнать, кто это, чтобы отблагодарить?
— Ему там воздастся, — кивнула я на своды церкви, имея в виду Царствие Небесное.
— Однако это ведь не совсем такое чудо, за которое принимают его люди, — заметил отец Василий с нажимом. — Мы вводим прихожан в заблуждение.
— Какая разница, главное, оно произошло, — проговорила я со вздохом. — Это укрепит в людях веру. Вы сами говорили, что меня вам на защиту послал сам бог. Вот он и на этот раз послал кого-то. — Я сделала попытку сменить тему: — Кстати, икону, вернее, ее копию вам вернут позже. Она сейчас нужна милиции как доказательство.
Наши дебаты прервал настоятель, появившись рядом.
— Возрадуйтесь, други, — воскликнул он. — Я только что видел, как какая-то женщина положила в ящик для пожертвований стопку стодолларовых купюр. А к храму подъехало несколько иномарок. Возможно, с Божьей помощью наберем на полноценный ремонт всего здания и надворных построек. А я было чуть не поддался отчаянию. Верно, ведь сказано в Святом Писании: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний будет сам заботиться о своем. Довольно с каждого дня своей заботы».
