Ознакомительная версия.
Впоследствии выяснилось, что Джон Беллингэм носил кольцо на этом пальце и что оно сидело очень плотно. Отсюда следует, что отсутствие пальца было добавочным пунктом, запутывающим м-ра Джеллико.
А теперь сделаем краткий обзор этой массы доказательств. До сегодняшнего открытия у меня не было ни одного очевидного факта, ни одного ключа к мотивам преступления. Но как ни слабы были отдельные улики, все же они ясно указывали на одно лицо — м-ра Джеллико. Итак…
Лицом, у которого была возможность убить и спрятать тело, был м-р Джеллико.
Пропавшего человека видели последний раз живым с м-ром Джеллико.
Неопознанный человеческий труп был доставлен в музей м-ром Джеллико.
Одним из двух лиц, у которых были причины подбросить скарабея, был м-р Джеллико, хотя, благодаря слабому зрению и очкам, ему было труднее всех присутствовавших найти его.
Лицом, ответственным за исполнение запутанного завещания, был м-р Джеллико.
Теперь относительно костей. Они были, очевидно, не костями Джона Беллингэма, а частями трупа совершенно особого вида. Но единственным лицом, располагавшим таким трупом, был м-р Джеллико.
Единственным лицом, у которого могли быть мотивы замены этими останками останков покойного, был м-р Джеллико.
Наконец, единственным лицом, по распоряжению которого открыты были эти останки в надлежащий момент, был м-р Джеллико.
Такова была сводка доказательств, бывших в моем распоряжении до заслушания дела и несколько позже, но всего этого было мало, чтобы начать действовать. Когда же дело было начато судом, то стало ясно, что или процесс будет прекращен — что было маловероятно — или, что вскроются новые обстоятельства.
Я наблюдал за развитием событий с глубоким интересом. Была сделана попытка (м-ром Джеллико или кем-то другим) заставить утвердить завещание, не разыскав тела Джона Беллингэма. Попытка эта не удалась. Следователь отказался установить подлинность останков. Отделение суда, рассматривавшее завещание, отказалось предположить смерть завещателя. При таком обороте дела завещание не могло быть утверждено.
Дальше должна была последовать попытка подсунуть нечто, могущее быть принятым за останки завещателя. Что же это было?
Ответ на это заключается в ответе на другой вопрос: было ли мое раскрытие тайны верно?
Если я не был прав, то возможно, что в настоящее время были открыты некоторые из костей несомненно Джона Беллингэма. Например, череп, коленная чашка или левая берцовая кость. Любая из них могла бы дать положительное доказательство. Если я был прав, то могла случиться только одна вещь. М-р Джеллико должен был рискнуть последним козырем, который он удерживал на тот случай, если суд откажет в утверждении. Этот ход для него был нежелателен.
Ему пришлось подбросить палец мумии вместе с кольцом Джона Беллингэма.
Но все это должно было быть найдено в таком месте, чтобы м-р Джеллико мог точно определить момент находки.
С нетерпением ожидал я ответа на вопрос: прав я или нет?
И вот, в надлежащее время, кости и кольцо были найдены в колодце, во дворе дома, где жил недавно Годфри Беллингэм. Этот дом принадлежал Джону Беллингэму. М-р Джеллико был поверенным Джона Беллингэма. А потому можно сказать наверное, что день, когда должны были вычистить колодец, был назначен м-ром Джеллико.
Оказалось потом, что кости были не Джона Беллингэма (если бы были действительно его, то кольца не понадобилось бы для удостоверения), но кольцо было его. Отсюда следовал важный вывод: тот, кто бросил кости в колодец, имел в своем распоряжении тело Джона Беллингэма.
И уже не было сомнения, что этим лицом был м-р Джеллико.
Получив это окончательное подтверждение своих заключений, я тотчас же обратился к д-ру Норбери за резрешением исследовать мумию Себек-Хотепа. О результатах вам уже известно.
Когда Торндайк кончил, м-р Джеллико посмотрел на него задумчиво и сказал:
— Вы дали нам полную, ясную картину вашего метода расследования, сэр. Я просто наслаждался и воспользовался бы всем этим впоследствии… при других обстоятельствах. Не позволите ли все же налить вам рюмку? — Он дотронулся до пробки графина, но инспектор Бэджер внушительно посмотрел на свои часы.
— Ну, я не задержу вас долго, — сказал поверенный, — мое показание состоит просто в изложении событий. Но мне хотелось бы высказаться, а вы, без сомнения, выслушайте с интересом.
Он открыл портсигар и вынул новую папироску, которой, однако, не закурил. Инспектор Бэджер вынул записную книжку и раскрыл ее на колене, а мы все приготовились с большим любопытством слушать показания м-ра Джеллико.
Настало глубокое молчание. М-р Джеллико сидел, опустив глаза, как бы задумавшись, с незакуренной папиросой в одной руке, охватив другой рукой стакан воды. Наконец, инспектор Бэджер нетерпеливо кашлянул, и м-р Джеллико поднял глаза.
— Извините, господа, — сказал он, — я заставляю вас ждать.
Он сделал глоток воды, открыл спичечницу и вынул спичку, но, вероятно, переменив намерение, положил ее обратно и начал:
— Несчастное дело, которое привело вас сюда, началось десять лет назад. В то время у друга моего Хёрста вдруг оказались денежные затруднения. Я говорю слишком скоро для вас, м-р Бэджэр?
— Нет, нисколько, — отвечал Бэджэр, — я стенографирую.
— Благодарю вас. Он оказался в серьезном затруднении и обратился ко мне за помощью. Он хотел занять пять тысяч фунтов, чтобы исполнить все свои обязательства. Я располагал известной суммой денег, но не считал Хёрста кредитоспособным и чувствовал, что придется отказать.
Однако как раз на следующий день явился ко мне Джон Беллингэм со своим завещанием. Он попросил просмотреть его раньше, чем оно будет оформлено.
Завещание было нелепое, и я чуть не сказал ему этого. Как вдруг мне пришла — в связи с Хёрстом — идея. Было очевидно для меня с первого взгляда на завещание, что если пункт о погребении оставить в том виде, как написал завещатель, то у Хёрста явится большой шанс получить наследство. А так как я назначался душеприказчиком, то я мог настаивать на исполнении этого пункта. Согласно этому я попросил несколько дней на рассмотрение завещания, и тогда же, отправившись к Хёрсту, сделал ему такое предложение: что я авансирую ему пять тысяч фунтов без обеспечения; что я не буду требовать уплаты, но что он должен мне дать расписку, что он передает мне свою долю наследства Джона Беллингэма, если она не свыше десяти тысяч фунтов, или же две трети любой суммы, какую он наследует, если она свыше десяти тысяч фунтов. Он спросил, сделал ли уже Джон завещание, и я отвечал, что нет еще, как это и было на самом деле. Он спросил тогда, знаю ли я содержание завещания, какое собирается сделать Джон? И я отвечал ему опять правду: что, как я думаю, Джон предполагает большую часть своего состояния передать своему брату Годфри.
После этого Хёрст согласился на мое предложение. Я выплатил ему аванс, и он выполнил свои обязательства. Через несколько дней я вернул завещание, как удовлетворительное. Настоящее завещание было списано с черновика самим завещателем, а через две недели после того, как Хёрст устроил свои дела, Джон Беллингэм подписал свое завещание у меня в конторе. У меня оказались превосходные шансы на крупную долю наследства, если только Годфри не опротестует притязания Хёрста и пункт второй будет пропущен судом.
Вы теперь поймете мотивы моих последующих поступков. Вы увидите также, д-р Торндайк, как близко подошли ваши выводы к истине. Поймете также, что я очень хотел бы, чтобы м-р Хёрст остался в стороне от тех событий, о которых я расскажу.
Теперь мы подходим к свиданию в Куин-Сквер в октябре 1902 года.
Вы уже знаете в общем об этом из моих показаний на суде, которые были вполне правильны до известной степени. Свидание произошло в комнате третьего этажа, в которой стояли ящики, привезенные Джоном из Египта. Мумия была не распакована, как и несколько других ящиков. После этого свидания я проводил д-ра Норбери вниз до подъезда, и мы стояли у порога, разговаривая с четверть часа. Потом д-р Норбери ушел, а я вернулся наверх.
Дом на Куин-Сквер — настоящий музей. Верхняя часть дома отделяется от нижней массивной дверью, ведущей из передней на лестницу и запирающейся американским замком. У Джона был один ключ, а у меня другой. У сторожа не было ключа, и он мог попасть в верхний этаж только с кем-нибудь из нас.
Когда я вошел после ухода д-ра Норбери, сторож был в подвале, где раскалывал кокс, что я и слышал. Я оставил Джона в третьем этаже вскрывающим при свете лампы ящики каким-то инструментом вроде молотка штукатура.
Когда я стоял, разговаривая с д-ром Норбери, я слышал, как Джон выдирал гвозди и отвинчивал крышки. Входя через дверь на лестницу, я все еще слышал стук. Затворяя дверь, я услышал какой-то грохот наверху. Потом все стихло.
Ознакомительная версия.
